Весь мир театр...(СИ)

- Ну и тяжеленная же ты тварь… - Мориарти неодобрительно кривит губы.

Снайпер пытается подняться, но этому мешает два фактора: непривычная, жуткая слабость во всем теле и прикованные к спинке кровати руки.

- Джим… - хрипло. – Что за…

- Радость моя, ты теперь лишен права голоса, - голос у криминального гения сладкий до приторности.

Себастьян выворачивает шею, стараясь хоть краем глаза уследить за действиями Джеймса. Это трудно – мышцы категорически отказываются напрягаться и работать должным образом. Маленький король пропадает из поля зрения.

А потом приходит боль - на спину приходится шесть быстрых, сильных ударов: каждый заставлял бы выгибаться дугой даже терпеливого к боли снайпера, но слабость не позволяет – сильное тело лишь слегка изгибается, пока зубы смыкаются до отвратительного скрежета. Джим смеется.

- Знаешь, что это? – хвосты плети ласково скользят по рассеченной коже.

- Нет, - судорожно, на выдохе, чуть не прикусив язык.

- Кэт-О-Найн. Ты же знаешь, как я люблю историю. Всегда можно найти что-нибудь особенное. «Кошка» раздирает кожу с третьего удара. – Вместо плети на спину ложится ладонь, поглаживая. – А я еще не закончил. Знаешь, что меня интересует?

- Что?

- Смогу ли я заставить тебя кричать.

- Чертов садист, - на запястьях, под кольцами наручников также выступает кровь.

Джеймс неодобрительно фыркает и обрушивает на жилистую спину еще с полдюжины ударов: беспорядочно, накрест.

- Ты чертовски сексуально выглядишь. Я тебя трахну, тигренок. Попозже.

Полковник хрипло рычит, сжимая зубы.

- Знаешь, а ведь ей можно забить до смерти. Правда.

Следующий замах весьма жесток – не сверху вниз, а от плеча, наискось – хвосты плети разрывают кожу под углом, глубоко, остро, как будто ножами.

Наемник глушит крик, вгрызаясь в подушку, Джеймс, заметив, в притворном удивлении вскидывает брови.

- Как же это я так облажался? – выдергивает подушку, отбрасывая в сторону. – Продолжим?

«Кошка» укладывается неподалеку – в поле зрения снайпера. Выглядит отвратительно: Джим, чертов эстет – переплетенные в косички, жесткие хвосты, с узлами на концах, сделаны из материала белого, когда-то белого, цвета. На них сейчас отлично, до тошнотворности, видна кровь, подсыхающая несимметричными каплями.

- Знаешь, за что? – Джеймс берет в руку другую плеть, стандартный многохвостый флоггер, намного мягче девятихвостки.

- Ты о чем? – не голос – тихий хрип: Джиму приходится наклониться, чтобы расслышать слова.

- Ты не знаешь, почему папочка в бешенстве? Да ну? Правда? Ладно.

Хвосты плети легко касаются ягодиц.

- Руки устали,- жалуется Джим, укладываясь рядом, закуривая. – Хочешь? Иди сюда, ах ну да… - гений сам прижимается губами ко рту снайпера, короткими толчками выдыхая дым тому в легкие. Карие глаза затуманиваются – Джеймсу почему-то жутко нравится это действо.

- Ладно, хватит. Много курить вредно. Когда-нибудь ты от этого сдохнешь.

Еще удар – по плечам, по сравнению с болью в спине почти незаметный. Но Мориарти входит в раж – такая плеть тоже неплоха – бить нужно дольше, но и результат отличный: сначала кожа розовеет, затем становится ярко-красной и только потом проступает кровь, несильно, но это только поначалу.

Джеймс тяжело дышит, чуть постанывая от возбуждения.

- Жаль, что я быстро устаю, радость моя. Не привык к продолжительному физическому труду, – издевательская улыбка кривит губы. – Скажи-ка… о, нет, подожди! – Джим срывается с места, соскакивая с кровати и опять исчезает из поля зрения полковника. – Ты же у меня любишь виски, да? Я, вот, не очень, я больше коньяк предпочитаю. Ну, да ты сам знаешь.

- Скажи-ка, - Джим немного отпивает из бутылки. – Кому ты принадлежишь, а? Не забыл, чей ты?

- Неужели ревнуешь… Никогда бы не подумал, что можешь… - почти без эмоций.

- Заткнись, дрянь. – Джим выливает на изодранную спину с полстакана крепкого напитка. – Ты же уже готов заорать?

Готов – Себастьян кивает, в беззвучном крике открывая рот – гордость все еще не позволяет кричать по-настоящему.

Алкоголь обжигает, как будто плети по новой проходятся по коже.

- Тварь. – Шлепок ладонью – хлестко, звонко. - У тебя спина как кровавое месиво. Ты выносливый.

Пальцы влажно скользят по бедру, по ноге – короткий шлепок:

- Ноги раздвинь, - еще удар – несильный, просто требовательный. – Не буду говорить, что тебе понравится. Но мне так хочется, - смеется.

- Джеймс, прекрати…

- Нет, тигренок, - ласково. – Ты идиот. Как ты вообще мог подумать, что я ничего не узнаю? Даже не знаю…ты меня так расстроил. Но ты же не дурак. Что мне с тобой сделать?

Джим задумчиво посасывает узкую рукоять флоггера, обводя языком переплетения тонких кожаных лент.

- Неизвестность… - прикусывает рукоятку. – Тебя пугает? – Довольно улыбается. – Мне кажется, или ты все-таки дрожишь?

Снайпер в очередной раз слабо дергается, пытаясь извернуться, вывернуться и, может быть, пришибить ко всем чертям сумасшедшего извращенца.

- Нет, вряд ли, Себ. Вряд ли у тебя получится, - Джим смеется странно, почти игриво. – Прекрати. Я все равно это сделаю, – давит пальцами на иссеченную спину – киллер с тихим хрипом замирает.

- Отпусти…

Влажная от слюны рукоять прижимается к сжатым мышцам.

- Ты меня расстроил…

Проталкивает сразу дюйма на три, раздирая оплеткой нежные ткани.

- Мне было больно…

Проворачивает рукоятку, вытаскивает; наблюдает, как алые потеки расползаются по коже. Жертву бьет крупная дрожь, горло разодрано хрипами и бесполезными попытками сдержать крик. Нет, не бесполезными – вредными: кричать от боли невозможно – любой издаваемый звук вызывает боль еще более адскую…

- Ты ведь принадлежишь мне…

Себастьян пытается извернуться, но еще один хлесткий удар по влажной от крови спине заставляет его затихнуть.

-Говорят, кровь не подходит в качестве смазки. Но, я думаю, попробовать можно, да?

Маленький брюнет тяжело, возбужденно дышит, зажмурившись, чуть постанывая, растягивает пальцами узкий проход, толкается членом внутрь. Удар плеткой по икрам – блондин, устав сдерживаться вскрикивает в голос, хрипло взвыв, когда Джеймс, войдя почти полностью, грубо, жестко начинает втрахивать свою несопротивляющуюся жертву в постель.

Кровь действительно не лучшая замена лубриканту – Джеймс чуть морщится, не прерываясь, однако, увеличивая темп. Моран прокусывает губу.

Джеймс довольно вскрикивает, изливаясь внутри любовника, отстраняется. Тонкие пальцы гладят пульсирующие мышцы, размазывая кровь и сперму.

- Странный ты, Себ, - голос задумчивый, тягучий. – Вот чего тебе не хватает? А? Чем это я тебя вдруг не устраиваю? Острых ощущений в жизни не хватает? Я позволяю тебе меня трахать, а что делаешь ты? Ай-ай, нехорошо расстраивать папочку… Или потянуло на ласковых котят? Оно тебе надо? Идиот. – Слышно, что сумасшедший гений вполне удовлетворен.

Наемник отрывисто хватает ртом воздух. Все тело раздирает болью, а когда Джим, расстегнув наручники, не без труда переворачивает снайпера на спину – становится почти невыносимо.

- Сейчас будет легче. Правда… - опять укол в шею. Мориарти по-прежнему возбужденно дышит, чуть касаясь языком искусанных в кровь губ своей жертвы.

- Что еще? - язык почти не слушается.

- Сейчас… - гений довольно улыбается, спускаясь вдоль измученного тела наемника. – Ты же знаешь… Я тобой дорожу. – Пальцы аккуратно гладят грудь. – Тише, тише, сосредоточься на моих руках. Есть тут небольшой побочный эффект…

Киллер жмурится, выгибаясь, стараясь не соприкасаться изодранной плотью с поверхностью кровати. Длинный, ровный член наливается кровью.

-Себастьян… малыш…

- Отвали, садист.

Джим довольно улыбается, узкой ладошкой размазывая выступающие капли смазки вдоль возбужденного органа.

- Что такое? Зато теперь ты знаешь, что бывает когда ты меня злишь.

Снайпер переворачивается на живот, упираясь лбом в сложенные руки. Болевые ощущения притупляются, медленно, но верно. Возбуждение – извращенное, вызванное чертовой наркотой не отступает: киллер почти непроизвольно двигает бедрами, вжимаясь пахом в простынь.