Твой силуэт как иллюзия (СИ)

Никита же, выслушав мачеху, крепко задумался: уж больно подозрительной казалась ему щедрость неизвестного мужика. Согласился он лишь для того, чтобы лично встретиться с ним и всё прояснить.

А когда он увидел незнакомца на следующий день, то и вовсе потерял дар речи. Как это возможно?

— Приветствую.

— Здравствуйте, — Лиза пожала протянутую мужчиной руку. — Это Никита, мой сын.

— Привет.

— Здравствуйте, — процедил сквозь зубы Артамасов, отвечая на рукопожатие. — Ничего объяснить не желаете, Леонид?

— Объяснять тебе что-то не моя обязанность. Администратор всё покажет, — Костенко усмехнулся.

— Лиз, ты хоть знаешь кто это?

— Человек, который даёт тебе работу, нет? — женщина пихнула его локтем в бок.

— Елизавета, вас проводит на кухню администратор. Там вам выдадут форму и всё покажут. А с вашим сыном я поговорю в своём кабинете. Пошли, — Лёнечка кивнул Никите. — Пообщаемся.

Его трясло. Почему в этой чёртовой жизни именно этот человек протянул руку помощи его мачехе? И рука ли помощи это? Какие цели он преследует?

— Проходи, садись, — Костенко сел за стол. Надо сказать, что помещение, оборудованное под кабинет, было небольшим, но обставленным со вкусом и комфортом.

Никита буквально рухнул на стул напротив.

— Будем молчать? — Лёня лениво потянулся и облокотился на стол, разделяющий его с собеседником.

— Что вы задумали?

— Мы так хорошо знакомы, что ты уже делаешь какие-то выводы?

— Нет. Я знаю кто вы. И не понимаю…

— Грёбаный педик? — Костенко усмехнулся.

— А это тут при чём? — парень искренне удивился. — Хоть муравьёв на член сажайте.

— Удивил, — мужчина рассмеялся.

— Муж вашей сестры приятель отца. Откровенно говоря, вы не в лучших отношениях.

— Мы вообще ни в каких отношениях не состоим.

— Тем более я не понимаю, почему вы вдруг предлагаете работу нам с Лизой. Месть отцу с помощью нас?

— Малыш, так низко я не паду, даже если однажды мне придётся торговать своей шикарной задницей, чтобы заработать на жизнь. У меня есть определённые принципы. Но, не скрою, видеть удивлённую рожу твоего отца — бесценно.

— Слышал кое-что из разговоров отца и дяди Валеры…. Сомневаюсь, что такой день придёт.

— И что же ты слышал?

— Не обижайтесь, я процитирую…

— Ну давай.

— У этого педика талант вкладывать деньги. Всё, к чему он прикасается, превращается в золото, даже дерьмо.

— Не сомневаюсь в авторе цитаты. Муж моей сестры от зависти вот-вот облысеет. Но в целом он прав.

— Отец уважает вас за деловую хватку, но сам бы не стал иметь с вами дел. Говорит, что или вы его облапошите, или закопаете.

— Возможно. А ты неглупый, — Костенко задумчиво посмотрел на Никиту. — Поверишь, если я скажу, что пожалел твою мать? И, кстати, твою родную маму я знал. Не особо близко, но знал. Хорошая она была. И Елизавета мне её напоминает. За что Сёмку, этого говнюка, такие женщины любят?

— Вы знали маму?

— Это неудивительно. Твоя мама была довольно скромной и всегда держалась в стороне от общества, но и ей приходилось порой показываться в нём. Так однажды мы и познакомились. Просто несколько встреч.

— Но почему вы, толком не зная нас, помогаете?

— Я узнал Елизавету, потому и подошёл к ней. Но то, что она мне рассказала в порыве искренности… Можешь не верить, но мне правда жаль её. И твой отец, прости, мудак, если потеряет её. Но прежней она не может вернуться к нему. Он машина, он сломает её, а она позволит сделать это. Женщины поразительно глупы в любви. Им кажется, что самоотречения достаточно для счастья.

— Знаете… я не верю в благородство людей вашего круга, — парень покачал головой.

— Ты сам понял, что сказал? Ты только что провёл черту между собой и той жизнью, которой жил с детства. Значит, ты готов идти другим путём. Считай, что в очередной раз вкладываю инвестиции в прибыльное дело. Слышал же, что я в этом ас?

— Не понимаю.

— Я, как никто другой, знаю, насколько трудно взбираться на вершину. Посмотри на меня? Из грязи в князи. Нет ничего плохого в том, что я помогу вам немного. В конце концов, я всего лишь предлагаю вам работу. И если ты не справишься, я уволю тебя, поверь.

— А Лиза?

— В ней я не сомневаюсь.

— То есть я должен поверить в ваше благородство и поблагодарить?

— Было бы идеально, но слишком скучно. Иди, новичок, тебе предстоит многое узнать. И только попробуй что-нибудь разбить.

Порой помощь приходит оттуда, откуда её не ждёшь. Порой люди, от которых не ожидаешь ничего хорошего, совершают поступки, поражающие тебя.

Лёня сам себе удивлялся: из любопытства подсел за столик к жене Артамасова, а на него ушат информации выплеснули. Да какой… Последний чурбан только мог спокойно пройти мимо Лизы. И всё же увидеть рожу этого индюка, когда он поймёт, что не является центром Вселенной… О, да. Почти экстаз. У всех есть маленькие слабости.

***

Что такое боль? До этого момента Косте казалось, что он знал ответ. Казалось. Тело дико ломило. Опухшие веки не поднимались. Руки и ноги не шевелились. Голова раскалывалась на куски, особенно в области затылка.

И чего, спрашивается, его среди недели понесло в бар? И на кой чёрт он полез заступаться за поруганную честь девушки? Сразу же видно, что честь её поругана столь давно, что она не помнит. Да и не поругана, а выругана, выматерена и пинком на прощание поцелована. Нет же, полез, осёл пьяный, героя включил. Супермен недоделанный. А дева прекрасная, тварь неблагодарная, ещё и сумкой приложила за парня своего. Парень, блин, амбал имбецильный. И теперь он ощущал обалденный коктейль из похмелья и последствий избиения.

— Вы в порядке? — Как сквозь стекло.

Открыть глаза. Просто сделать чёртово усилие.

— Вам нужно в больницу.

Кондратенко с трудом моргнул. Он посмотрел на мир узкими щёлками. И весь мир состоял из стены с голубыми обоями, куска шкафа-купе и женского плеча.

— Где я?

— У меня дома. Я нашла вас в переулке. Вы просили не вызывать скорую и полицию. Серьёзных видимых повреждений нет. Синяки и ссадины.

Странная.. Избитого незнакомца притащила к себе домой.

И кому звонить? Отцу? Брату? Ага. И оба оторвут ему яйца. Без наркоза. Толик. Только он без лишней ругани заберёт его и отвезёт домой. А там можно прикинуться больным гриппом, нарисовать больничный и подождать, пока не сойдут синяки.

— Вы можете подняться?

— Попробую.

Плечо сдвинулось и в поле зрения попало лицо. Уставшее, измученное и будто знакомое.

— Кто вы?

— Эля. У вас, вероятно, сотрясение, но переломов точно нет.

— Вы рентген?

— Нет. Дедушка хирург.

— То есть вы меня облапали? — Костя решил пошутить.

— Осмотрела.

— Осматривают врачи, а не их внучки.

— Простите.

Кондратенко перекосило. Она чокнутая, что ли?

— Мам! — в комнату влетел маленький чёрненький ураган и с разбегу вспорхнул на постель, отдавив мужчине ногу.

— Даша, осторожно!

Привести в дом незнакомца… В дом, где есть маленький ребёнок. Ещё остались такие наивные идиоты?

— Мам, а дядя больше не болеет?

— Нет, дядя, кажется, здоров.

— Можете дать телефон? — Косте надоел этот цирк.

— Конечно.

Щербатый вопросов лишних не задавал. Молча выслушал, попросил дать трубку Эле, уточнил у неё адрес и отключился. Ровно через полчаса, мучительных полчаса для Кондратенко, по которому ползал чернявый ураган, несмотря на попытки матери прекратить это, Финогенов уже звонил в дверь. Увидев хозяйку, он так и застыл на пороге.

— Здравствуйте, Анатолий Евгеньевич.

— Здравствуйте, Эвелина. Так это вы подобрали щеночка?

— Так вышло. Проходите.

Толик разулся и вошёл в единственную в квартире комнату. М-да, всего лишь совпадение, но, возможно, именно оно избавит Костю от лишних проблем.

— Живой?

— Как видишь, — Кондратенко свободно вздохнул, потому что Даша, увидев нового гостя, наконец угомонилась и теперь довольно скромно пощипывала его волосы на руке.