Семейные будни (СИ)

Рой после того, как выдал сжатую версию событий последних трёх лет, решил добавить «несомненно важных и интересных» деталей о своих злоключениях. А если честно, Джейсон был даже рад с Роем пообщаться – они почти друзьями же были. Когда-то. Сложно было поддерживать связь на расстоянии, когда Рой вообще обычно нигде на месте не задерживался. Ну хоть теперь Джейсон знал где его, если что, искать.

Кларк начинал тихо ненавидеть свою работу. Ровно с того момента, когда в кресле босса оказался Брюс Уэйн. Тот потом кресло освободил для заместителя (стол всё равно сначала сменил. И чего ему стол не нравился? Стол как стол, крепкий, добротный), сам укатил обратного в Готэм, но легче Кларку от этого не стало. За прошедшую пару недель Кларка умудрились вызвать в Готэм «по делам» четырежды. И каждый раз все эти «дела» оканчивались в широкой постели в особняке Брюса Уэйна. И самое поганое, что материал статьи на ветер – нельзя же про босса хвалебные дифирамбы писать, не этично как-то. И ради этого он скакал по всему Готэму почти месяц? Обидно. Лоис была права. Кларк точно нашёл себе проблему на задницу. В этот раз в прямом смысле слова.

Наводящая на всех ужас блондинка, оказывается, умела робеть. Только подумать, Стефани – робеть. Джейсон бы даже не удивился, если бы в её глазах вдруг обнаружились мультяшные розовые сердечки. И было бы из-за кого. Но нет, практически теряла дар речи она из-за Кларка Кента. Ну да, высокий, в стильных очках и дальше по списку, но это же Кент! Которого, вообще-то, босс как мальчика по вызову себе заказывает из Метрополиса одним звонком в определённый офис.

И в какой-то момент это должен был обязательно заметить Тим. Впервые тогда Тим сам сломал свою клавиатуру, просто переломив её пополам. Джейсон понятия не имел, как это у него вышло, видимо от отчаяния. Тот до сих пор так и не признался Стефани в своих чувствах, только вздыхал из-за своего стола. А сейчас вот видел результат своей нерешительности.

– Я теперь тоже его ненавижу, – прошипел Тим, яростно доламывая обломки клавиатуры.

Джейсон молча протянул ему шоколадный батончик из чувства солидарности. Клуб антифанатов Кента во главе с Диком продолжал расширяться. Скоро футболки можно будет делать соответствующие. Ну, или трусы – чтобы босс не запалил.

Билл, как и многие другие в их «команде», мечтал о допуске в Особняк. Там же самое важное происходит! И решается всё! Но в итоге их туда отправляли как каких-то вьючных животных: нагрузят коробками то с документами в архив, то с какими-то тренировочными агрегатами, в общем, территориально пускали в Особняк, но ничего важного им до сих пор не поручали.

В этот раз Биллу тоже дали целый ящик отнести с базы в архив в подвале особняка (а скорее это была такая огромная пещера), а в самом архиве нагрузили другой коробкой, не менее тяжёлой, мол, тащи наверх. А что Биллу оставалось? Потащил. Дотащил практически до кабинета Брюса Уэйна. В самом архиве сказали внутрь не заходить – у двери оставить. Билл и не думал заходить, но дверь была слегка приоткрыта, а оттуда доносились два голоса, один из которых был точно знакомым. Билл аккуратно заглянул в щёлочку.

– Чего тебя опять не устраивает? – практически промурлыкал Ричард Уэйн (а это был точно он, его каждый в Готэме узнал бы), буквально запихивая Джейсона на стол Брюса Уэйна.

– Ну не здесь же, а? – Джейсон попытался отстраниться. – Твой отец увидит – убьёт. Обоих. Хотя нет, убьёт меня, а тебя лишит мороженого. Наверное. До кровати дотерпеть не можешь?

– Зануда, – буркнул Ричард Уэйн, но рук с задницы Джейсона не убрал, целоваться продолжал лезть.

Билл аккуратно попятился, пока его не заметили. Надо же, как иногда поворачивается жизнь. Ну и кто кого шантажировать теперь будет? Джейсон всё, небось, отдаст, чтобы Брюс Уэйн не узнал, кто спит с его сыном, так ведь?

Впервые очередного «личного доклада» Билл ждал с нетерпением. Вот лицо говнюка изменится, когда поймёт, что про него тако-о-о-ое знают!

– Знаешь, Тодд, а мы скоро местами поменяемся, – протянул Билл вместо начала привычного доклада.

– Н-да? – совершенно незаинтересованно спросил Джейсон из своего кресла.

– Я всё знаю, – гордо вздёрнул нос Билл.

– Если ты хоть что-то знаешь – это уже большой прогресс, – фыркнул Джейсон, не отрываясь от бумаг и периодически поглядывая в телефон, даже печатал там что-то. Ну не сволочь ли?! Сколько можно делать вид, будто ничего не происходит?! Намёков не понимает?!

– Не строй из себя умника! Или Брюс Уэйн узнает, кто трахается с его сыном!

На этот раз Джейсон всё же взгляд поднял.

– Ну? Поделишься с классом, кому я там морду должен за такое набить? – спросил он с интересом.

– Эм… Чего? – кажется, что-то пошло не так.

– А-а-а! Это ты меня так шантажировать пытался? – догадался Джейсон и рассмеялся. – Урок номер тридцать один, специально для тебя, можешь потом с остальными мудростью поделиться: для шантажа стоит использовать информацию, которая не находится в общественном доступе или доступе того человека, которому ты собирался информацию сливать.

– Э-э-э?

Джейсон припечатал лицо ладонью.

– А мне начинало казаться, что ты стал подавать признаки интеллекта своей попыткой… Иди уже отсюда, умник хренов. И отчёт не забудь на завтра составить, раз сегодня без домашнего задания явился.

– Доброе утро, – обратил на себя внимание Кларк, сидя с газетой за столом. Дик же только что вошёл на кухню и, такое ощущение, что Кларка не то, что не заметил, а нос отвернул как от какой-то кучи мусора.

– Ага, – буркнул Дик, не отрывая взгляда от чайника.

Кларк вздохнул. Это не могло так продолжаться. Сейчас, когда Дик был в своей повседневной жизни, а не играл роль перед публикой, например, давая интервью, он вообще перестал воспринимать Кларка как человека. И чем дальше, тем хуже. Неужели так злится на то, что Кларк стал кем-то Брюсу? Ревнует? В этом всё дело?

– Слушай, Дик, – начал он. – Я не знаю, что именно ты обо мне думаешь, но я не собираюсь занимать ничьё место. Мы могли бы стать если не друзьями, то перестать смотреть друг на друга волком…

Дик громко фыркнул.

– Ты правда думаешь, что я ревную, как безмозглый ребёнок? – Дик всё-таки развернулся. – Ты так ничего и не понял? Не понял, почему мне видеть тебя не хочется? Не помнишь, что ты сделал?

– Я… Я не знал, и… – промямлил Кларк под таким напором. Ну он ведь как лучше хотел! Защитить даже!

– Идиот, – Дик это выдохнул устало, а не зло, потом пододвинул к себе стул с другой стороны стола и сел. – Ладно, давай начистоту. Я тебе кое-что расскажу, но, учти, если хоть что-то из этого появится в прессе, то… Я не мой отец, но мне тоже достаточно щелчка пальцев, чтобы десяток беспрекословно верных мне людей разнесли полгорода, чтобы найти и уничтожить любого человека. Усёк?

Кларк лишь кивнул. Сейчас перед ним был не «Золотой мальчик», не акробат, не меценат, не испуганный мальчишка, сейчас перед Кларком был наследник огромного криминального синдиката, который, и правда, может отдать приказ на уничтожение кого-то и не испытывать никаких угрызений совести при этом.

– Так вот. Я знаю, что ты не знал, и всё такое. Именно поэтому ты до сих пор можешь дышать и даже вот рассуждать. Вот только то, что ты хотел рассказать… это сложно забыть. Не потому, что это ложь, я к ней привык, но потому что ты забрался туда, куда нельзя. Я ведь тоже поначалу думал так же, что Брюс меня взял к себе для развлечения, десятилетнему легко внушить, что его сделали шлюхой и это навсегда. Тем более, тому десятилетнему, который хорошо понял, что с ним сделали. Я же из цирка, это другое общество, сложно было не знать, что такое секс, с учётом того, что это одна большая семья, и не только в плане тёплых уз. Я, конечно, будучи ребёнком, во всём этом не участвовал, но не знать не мог. Так что да, я несколько лет трясся, не понимая, зачем я нужен Брюсу. И в четырнадцать в первый раз буквально назло ему переспал с парнем, зная, что один из людей Семьи за мной приглядывает. Я хотел нарваться, спровоцировать, понять, наконец, что Брюс хочет, чтобы маски слетели, неведение было хуже, чем то, что могло случиться. Вот только Брюс не сорвался, ругаться даже не стал, но разговор всё равно состоялся. Он тогда прочёл мне лекцию о контрацепции и о том, что, даже если с парнями нет риска нежелательной беременности, то болезней подхватить можно множество. Рассказал и о том, что из-за моей приближённости к нему надо всегда помнить, что будут люди, желающие не хорошо провести время, а воспользоваться мной в корыстных целях. А ещё сказал, что если, всё же, что-то случится, то мне надо будет прийти к нему. Что он не будет ругать или наказывать, а всегда поможет исправить ситуацию. Это стало первым шагом к доверию. А потом я случайно подслушал разговор. Для Семьи было сложное время, очень сложное, и был один человек, сделка с которым могла бы если не спасти, то серьёзно помочь. И этот человек во время разговора практически прямым текстом заявил, что готов к наивыгоднейшим условиям для Брюса, если тот отдаст на пару раз «того симпатичного мальчика, что держит у себя», если Брюс «поделится». Брюс его лично чуть ли пинками под зад не выгнал, даже не пытаясь сгладить углы. Это отбросило Семью года на два, но Брюс никогда об этом не вспоминал. Тогда я и смог до конца довериться ему. Он не трогал меня сам, не контролировал меня и не позволял пользоваться мною другим. А теперь мы подходим к сути. Для Брюса то был всего лишь один из случаев, когда он поступил по совести, он бы так сделал ради любого члена Семьи, не задумываясь, может, с чуть меньшей экспрессией. А для меня это стало поворотным пунктом. Та же статья… Для него это просто ещё одна нападка на Семью, на него, ещё одна мерзкая ложь, для меня же… Я привык, что Брюса поливают помоями по поводу и без, привык выслушивать обвинения, начиная с того, что он героин поставляет с помощью туров моего цирка, заканчивая тем, что младенцев на завтрак жрёт. Меня это уже не трогает. Но ты со своей статейкой забрался в то, что стало основой моих отношений с отцом. Залез в самую суть и извратил, вывернул наизнанку. Это худшее, о чём можно было солгать. Представить человека, который спас меня от жутких кошмаров, этим самым кошмаром. Ты обвинил его в самом ужасном, что может только быть. Теперь понимаешь?