АБУЛИЯ (СИ)

Яша открыл один глаз. Вместо того, что бы лежать, погребенным под стеной рядом с бездыханной госпожой, он находился в удивительном месте. Оно было так мило и дорого сердцу, что на глаза накатывались слезы и было щекотно в носу. Как будто его обнимала хозяйка. Дракон с наслаждением покачался по траве.

— Куда вы меня затащили? Что это?! — продолжал где-то надрываться противный маг, но его голос отвлекал не больше, чем шелест листьев, или жужжанье комара.

— Уродец, недоделка, — ядовито заметил Кэсси, отряхиваясь. Красавчик гонялся за бабочкой и, похоже, находился в котячьем раю.

Из-за лесочка появилось темное пятно, оно приближалось, с каждым взмахом крыльев становясь все больше и больше. Пока не превратилось в золотого дракона. Точнее драконницу. Она обфыркала демиурга и подмигнула Кэсси, а Яша стремительно поднялся в воздух, выписывая сумасшедшие кренделя и срываясь в пике, чтобы поразить партнершу.

— Какая замечательная, прекрасная драконница, — удивился демиург, — откуда она здесь? — Но тут же опомнился: — Где мы? Я что, в другом мире? Как вы посмели, я буду жаловаться!

— А не надо было провоцировать. Вы, конечно, можете воспользоваться своей властью и уничтожить все это. Но я бы не советовал. Не у себя дома, знаете ли. Магия может не так сработать… вдруг превратитесь, в лягушку, например, — ехидно заметил Кэсси, почесывая спину.

— Не работает! — взвопил демиург. — Моя магия не работает. Какой коварный план, затащить меня сюда, чтобы разделаться. Я не дамся живым!

— Никто вас сюда не затаскивал, — напомнил ему Кэсси. — Вы сами создали эту ситуацию. Хватит, не машите руками зря. Вы же не дракон. А тут действует только драконья магия.

— Немедленно доставьте меня обратно. Я цензор высшей категории и не позволю так с собой обращаться! — надрывался маг.

— С человеком, обычно обращаются так, как он того заслуживает, даже с цензором высшей категории, — рассеяно ответил Кэсси, прислушиваясь к себе. Щекотка в спине стала просто невыносимой. Хотелось немедленно покачаться по земле, но он немного стеснялся пришельца. — Подождите, пока Аглая налетается. Все же первый полет — это так прекрасно! — Кэсси мечтательно вздохнул. А потом, отбросив сомнения, расправил крылья и взлетел сам.

— Что же мне теперь ждать, пока они все тут налетаются? — спросил тот у Красавчика, который растянулся неподалеку, вывалив на солнце пузо. — Может, и ты сейчас превратишься в дракона?

Красавчик только фыркнул. Он считал себя и без того неотразимым. Цензору высшей категории было очень неуютно. Он сел и спрятал голову между колен. Солнце его слепило, а открытое пространство вызывало страх. Сюда бы бетонный бункер, на худой конец — благоустроенный дзот. И тут к нему на ногу прыгнул незнакомый зверь. Он был покрыт отвратительно пушистым мехом и смотрел так нагло своими глазами-бусинками, словно враг из амбразуры. Маг от испуга замер и мимикрировал под камень.

Драконы вернулись не скоро. Вид у них был потрепанный, но ничуть не виноватый. К тому времени, демиург снова напоминал нахохлившегося парнишку. Еще и руки-ноги занемели. Его надсмотрщик прыснул в кусты, лишь заслышал шум. Парень со стоном повалился на траву. Она показалась ему неожиданно приятной, мягкой и уютной.

— Вы здесь нежеланный гость, — прорычал огромный изумрудный дракон. Маг вздрогнул — теперь он уже не казался ему безобидной ящерицей. Вот что делает полная беспомощность. Любая мышь может затоптать!

— Я лишь заботился о том, чтобы все миры отвечали стандартам, были гармоничны и прекрасны!

Драконница пихнула в бок изумрудного и посмотрела на мага понимающими глазами.

— Разве этот мир не чудесен? — просто спросила она.

— Но он не правильный! — осторожно возразил маг, пряча глаза: уж больно пронзительный взгляд был у драконницы, казалось, она заглянула ему прямо в душу. — Разве может демиург вкладывать всего себя в один единственный мир? Да этот мир и есть вы, госпожа! — испуганно заорал он, осознав, что находиться внутри живого существа.

— Увы, это не так, — печально вздохнула драконница, она же Аглая. — Хотя до вашего визита, я и мой мир были единым целым. Теперь — нет. Я уже чувствую его отдельно от себя. Родным, близким, но отдельным. И это так…

— Печально? — удивился маг. — Это нормально, мы творим тысячи миров, и будем создавать еще и еще, пока не достигнем края вселенной. Может именно ваш мир станет последней каплей, переполнившей чашу!

На этой драматической ноте Яша громко всхрапнул, его разморило на солнышке. Неудобно получилось, конечно.

— Была я на этом краю, — лениво отмахнула Аглаечка. — И миры ваши видела, совершенно прекрасные, чего уж там. Ваш, наверное, лучше всех?

Маг замялся:

— Я еще в поиске совершенства, пока, — и покраснел. — Но думаю над концепцией, — горячо заверил он.

Аглаечка улыбнулась. Со стороны показалось жутковато, оскалившаяся зубастая пасть и все такое. Маг попятился.

— Для него еще осталось местечко, — утешила его драконница. — А если нет, тогда все начнется сначала, я точно знаю. С нами, или без, кто знает, но начнется.

— Ой, — внезапно спохватилась она. — Надо срочно заскочить домой — то-то папочка обрадуется не обнаружив замка! — Пожалуйста, заберите меня обратно, — взмолился маг.

— Я подумаю, — ответила Аглая.

========== Часть 33 ==========

POV Яши

Это справедливо, что именно я заканчиваю эту историю. Йо-хо! Я самый счастливый дракон в целом свете. Пусть не самый могущественный и не самый большой (если на то пошло, даже не очень крупный). Но зато самый удачливый из всего драконьего племени. И пусть мои мертвые родичи скрипят зубами и честят меня в тысячи голосов, мне плевать (по-правде, все это они делают с недавних пор про себя — Аглаечка пообещала вообще упокоить их навеки, если будут подглядывать). Теперь я могу жить, не оглядываясь на папочку: делать то, что считаю нужным, оставаясь при этом настоящим драконом без всяких сомнений и прочей маеты, от которой портится аппетит.

А главное, я уверен, что Аглаечка любит меня, и гаденыш тоже любит, конечно. Потому что она создала целый мир, в котором, хе-хе, живут одни драконы, такие как я, а Кэсси сумел отрастить себе крылья и хвост. Все мне и все для меня! Да — я теперь правильный дракон, наглый, коварный, самовлюбленный, но ужасно милый. Вы скажете, драконы не такие, но в моем мире — я эталон красоты, ума…

— И скромности, — буркнул Кэсси через плечо, проглядывая мои заметки для потомков (вдруг предки все-таки довыделываются и Аглаечка их окончательно прогонит, надо же как-то передавать опыт молодым дракончикам).

— И что тут у нас? — Кэсси сам скромностью не страдает, а такт драконам не положен. — «Дракон может иметь друзей». «Иметь» перечеркнуто, надписано «заводить», — Кэсси хихикнул: «Дракон не обязан трахать еду и трахать потенциальную еду» — глубокомысленное замечание, а что, случаи были?

Я ухмыльнулся. Кэсси такой миленький голубенький дракончик, так бы и съел. Шучу я, шучу! А то предки уже обрадовались, тьфу на них.

— И с кем ты тут дружить собрался? Кроме нас здесь никого нет, — ехидно заметил гаденыш. В отместку я не стал рассказывать, как, облетая свои владения, заметил каких-то чудиков. Они стирали бельишко возле речки и гремели сковородками. Аглаечка объяснила, что это эма… эманации. То есть последствия нашей божественной любви. Короче, сами завелись оттого, что мы часто трахаемся. Пусть будет сюрприз. А то Аглаечка думает, что я не знаю о двух яичках в гнездышке далеко в горах. Да я уже имена придумал нашим детям! Но — я огромный и коварный дракон. И никому ничего не скажу. Поэтому Антея и ее мужья вынуждены делать страшные лица, когда Аглаечка заявляет, что с детьми торопиться не будет. Знал бы, что из них такие никудышние конспираторы, быть им в неведении до первого полета близнецов.

Когда мы вернулись к жалким останкам Аглаечкиного замка, там уже был Артурчик. Он азартно переругивался с какой-то дамочкой. Конечно, мы прихватили с собой того противного мага, надо же было кого-то предъявить Аглаечкиному папочке, как виновника катастрофы. Тем более маг чувствовал себя неуютно в нашем замечательном мире. Кэсси шепнул, что техномаги вообще плохо переносят природу. Тогда жаль бурундучка, которого мы спугнули — похоже, маг ему очень понравился — зверек не сводил с него преданного взгляда.