Сочинение на несвободную тему (СИ)

<tab>Перевёл взгляд на объект слежения. В окне на третьем этаже с новым стеклопакетом яркий свет. Но снизу виден только потолок. Так и есть, с потолка свисает жалкая лампа накаливания — верный признак, что люди ещё не обзавелись всеми благами домохозяйства. Рядом с зияюще-голым проёмом окно, задрапированное плотной зелёной тканью, но видно, что и там горит свет. Справа, должно быть, кухня, там вертикальные полосы жалюзи. Там темно. Стою как дурак, задрав голову, предоставляя каплям дождя своё лицо для приюта. Чего-то жду.

<tab>Вдруг открылась дверь подъезда и оттуда вышел мужчина. Высокий, широкий, в распахнутой стёганой куртке, которую на ходу пытался застегнуть. Прежде чем он меня увидел, я успел понять, кто это. Он. Мужчина нахмурился, посмотрев на меня, и прошёл мимо. Через метров пятьдесят недовольно оглянулся. Я почему-то надеялся, что сейчас в окне покажется и она, Ева. Но никакой тени, движения и тем более фигуры не появлялось. Мне пришло в голову, что Марек сейчас точно меня увидел, я повернулся и глупо помахал ученику-невидимке. Ничего не изменилось, не шелохнулось. Я, уже насквозь мокрый, тупо простоял ещё минут пятнадцать в пустом дворе. Глупо.

<tab>То, что это глупо, понял, лишь когда с улицы во двор вывернул всё тот же мужчина. Он нёс пакет с узнаваемым логотипом сети продуктовых магазинов. Ходил «за хлебом». Обнаружив меня по-прежнему в своём дворе, мужчина замедлил ход, а потом вдруг решительно направился ко мне, стоящему столбом.

<tab>— Сигареткой не угостишь? — добродушно поинтересовался он приятным низким голосом. Правда, лицо вовсе не излучало приветливости. Он напряжённо всматривался, изучал меня, обвёл глазами дом Марека как бы в поисках того, ради кого я тут торчу. Потом метнул взгляд и на свои окна.

<tab>— Угощу, — хрипло ответил я. — У меня «Максим» красный.

<tab>— Сойдёт. Я делаю вид, что бросил, а жесть как хочется, — зачем-то сказал он. Я выудил из кармана мятую пачку, зажигалку. Прикурил сам и подал ему. — Что ты здесь стоишь? — поинтересовался он.

<tab>— Жду друга. Он договаривается о съёме квартиры в этом доме, — соврал я, ткнув пальцем в дом Марека. — Тёплые тут квартиры?

<tab>Мужчина пожал плечами. Он продолжал недоверчиво меня разглядывать. А я заметил, что он не курит по-настоящему. Смоляной дым удерживает в гортани, не впускает в лёгкие. Значит, он не курит, подошёл специально, на разведку. Марек довольно точно описал этого мужчину: лицо с очень близко посаженными глазами, низкими густыми бровями, широкими скулами, крупным носом и бесформенными губами. Неприятное лицо. Мне показалось, что от мужчины пахнет лекарствами. Он постоял ещё немного. Выкинул наполовину загубленную сигарету и коротко попрощался:

<tab>— Бывай!

<tab>Напоследок я успел заметить, что в белом пакете-майке лежит увесистая «колбаса» килограммового мороженого. И это почему-то меня разозлило. Мужик сорвался в магазин под самое закрытие, чтобы порадовать свою женщину, а я тут конструирую отрицательный образ, жалею девушку, которую никогда не видел. Основание? Сомнительные записки несовершеннолетнего аутиста, не знающего жизни! Аргументы? То, что он курил не в затяг? И лицо у него неприятное? Всё, хватит. Я стал слишком впечатлительным!

<tab>Решил, что не буду реагировать на бзик моего ученика. Сделаю вид, что сочинение с темой любви в рассказах Чехова мне понравилось. Посмотрим, что из этого получится. Лишь бы парень на итоговом сочинении не стал приводить жизнь соседей в пример.

<tab>Однако окончательно обуздать тревогу и волнение Марек мне не дал. В пятницу — русский язык. Всего-то надо было в описании использовать эпитеты, подчеркнуть их и объяснить их функциональное значение. Задавая это, я подсказал, что лучше описать собственную комнату или даже картину какого-либо художника, или вид из окна. Наверное, последнее я зря сказал…

<i><tab> «Окно напротив — <b>открытый занавес чужой жизни</b>. <b>Декорации</b> зависят <b>от сцен</b>. Вот утро медленно и прохладно <b>раскручивает маховик дня</b>. Мужчина открыл жалюзи на кухне, куда-то собирается, пьёт горячий напиток. Думаю, это <b>кофейная пыль</b>. Он никогда долго <b>не колдует у плиты</b>, не стережёт <b>капризный напиток в турке</b>. У них и турки-то нет… Пока мужчина виден один, <b>стены и малочисленная утварь равнодушно взирают</b> на его действия, как будто даже <b>спят.</b>

<tab>Но перед уходом мужчина всегда выносит из <b>наглухо забинтованной зеленью штор</b> комнаты на руках хрупкое тело жены. Она завёрнута в <b>саван простыни.</b> Наверное, муж несёт девушку в тривиальное, <b>нелитературное место</b>. Но стоит ей, сонной, появиться в большой комнате, как <b>просыпаются жёлтые стены, позёвывает старый диван, подмигивает оконное стекло, отражая робкий солнечный луч.</b>

<tab><b>Комната больше не засыпает</b>. Ведь не спит и Ева. И хотя девушку не видно, её закрывают зелёные шторы, <b>квартира знает</b> — Ева проснулась. Жёлтые <b>стены перекатывают солнечные блики, комнатный воздух сочится</b> отдохновением, и мне кажется, что старое радио, которое <b>косо повисло над допотопным холодильником</b>, вещает радостные новости, рассказывает добрые сказки, исполняет глупые песенки.

<tab>Но всё меняется вновь, когда возвращается муж. <b>Радио затыкается, стены приобретают удушливый оттенок, диван раскрыл пасть удивлённо</b>. И хотя мужчина кормит Еву с ложечки, целует в макушку, расчёсывает волосы, приносит ей подарки, ничего не может изменить <b>настроение квартиры.</b> Настроение становится хмурым, <b>оно пропитывается ненавистью</b>. Ева часто хватается за горло, как будто её душат, трёт виски, как будто там давят, сжимает кулаки, как будто хочет убить.

<tab>В последнее время Ева вечерами сидит на диване и играет плюшевой собакой. Она не слушает, что рассказывает ей муж. Она сама <b>как механическая игрушка</b>. Но она ждёт ночи, она всегда замирает при звуке наступающей темноты. Потому что <b>ни ладони жёлтых стен, ни жало электрической лампы, ни пасть дивана не смогут защитить её от пыли плотных зелёных штор</b>».</i>

<tab>По-моему, когда я читал этот текст, у меня скрипели зубы. И я не мог разобраться, что вскипало во мне: негодование или тревога? Мне стоило усилий, во-первых, не наорать на Марека, сидящего с прямой спиной, положив ладони на стол. Во-вторых, не кинуться к окну и, схватив бинокль, проверить, всё ли так? Но я преодолел искушение вылить свои эмоции. Более того, похвалил за ту кучу эпитетов, что ученик наворотил и подчеркнул, и сделал вид, что содержанию текста не придал значения.

<tab>— Сегодня мы познакомимся с такими средствами выразительности, как фразеологизмы и стилистически окрашенная лексика…

<tab>Во время лекции я всё-таки подошёл к окну и не удержался. Взял бинокль. Всё так. Ева там, за зелёными шторами. А вещи в комнате об этом знают. Благодаря солнечной атаке на комнату я разглядел на диване рыжую игрушку-собаку с весёлой мордой. Почему-то меня охватило какое-то тревожное чувство дежавю. Я еле закончил урок и практически сбежал.

<tab>

<tab>Решение пришло само собой. Набираю номер. Как всегда, уверенный голос:

<tab>— Мишка! Привет!

<tab>— Как дела? — мой вопрос ни о чём.

<tab>— Что-то случилось? — Андрюхин вопрос в лоб. — Как твой сон? Телевизор смотришь?

<tab>— Нет. Не смотрю. А сон… ну… сносно.

<tab>— Ты, главное, к этому относись спокойно… А телевизор нехуй смотреть! Только зрение портить.

<tab>— Анрюха, я звоню не из-за себя. У меня тут ученик образовался. А я такой невежа! Короче, он аутист.