В бою (СИ)

— На работу не берут, девкам ты не нравишься, — усмехнулся Баки, — да моя амнезия мне сейчас малиной кажется. Еще скажи, живешь в коробке.

Брок очень по-доброму усмехнулся, словно разглядел в Баки не болванчика, а живого человека.

— Я в том зале, куда ты завтра придешь, — он сказал это уверенно, даже не допуская мысли, что Баки передумает, — работаю. Ребят молодых тренирую. Слушай, а почему Солдат?

— А у тебя какое имя в Клетке? — тут же спросил Баки, ему было интересно.

— Квазимодо, — хохотнул Брок. — Зато меня знают. Это, конечно, не особо хорошо, раз знают меня, значит знают, как я дерусь, а это ставки… Ты не ходи часто драться, даже раз в месяц не ходи, только когда сильно надо. Так почему Солдат?

— Я был Солдатом, — пожал плечами Баки, чувствуя, что можно рассказать. Броку — можно. — Зимний Солдат. Представления не имею, что это значит. Позывной, наверное. Среди бездомных много ветеранов. Наверное, я такой же.

На самом деле, Баки помнил, что он был не просто солдатом, он был оружием, но рассказывать этого он не собирался.

— Зимний Солдат, значит, — протянул Брок, но Баки показалось, что это словосочетание ему знакомо.

— Ты знаешь что-то о Зимнем Солдате? — тут же спросил он, и заметил заминку Брока, тот явно не хотел говорить об этом, но Баки испытующе на него смотрел, уверенный, что если сейчас Брок ему соврет, то он развернется и уйдет домой, и это созвучный с ним человек останется в прошлом, потому что созвучные люди не врут друг другу. Баки не хотел, чтобы ему врали.

— Это проект, — не стал юлить Брок, но говорил он аккуратно. — Я читал документы, пока меня не вышибли по ранению, у меня был довольно высокий допуск. Так вот, я читал документы. Это проект солдат-мастеров на все руки. Значит, ты в него входил.

— Ты знаешь что-то еще? — с надеждой спросил Баки, не понимая, зачем хочет бередить рану, которую зарекся трогать.

— Баки, даже если и знаю, я тебе больше ни слова не скажу, это же гос, мать ее, тайна, — рассмеялся Брок. — Я только знаю, что проект заморозили, а персонал распустили. Так что прости, парень, я тебе не помогу вспомнить.

— Я не уверен, что хочу, — признался Баки. Он пытался как-то сопоставить услышанное с тем, что обрывками помнил сам. Выходило что он, оружие, проект мастера на все руки, убийцы, которым владела какая-то Гидра. Но сейчас он был свободен, никто о нем не знал, а Зимний Солдат — всего лишь название проекта, которое ничего не будет значить ни для кого.

— Может, оно и лучше так будет, — пожал плечами Брок. — Новая жизнь, новое все. Ладно, Баки, давай по домам, мне завтра вставать рано.

— До завтра, Брок, — попрощался Баки. Оказалось, что они прошли небольшой парк насквозь и теперь расходились в разные стороны. От расставания было грустно, хотя раньше Баки не грустил, даже если люди, с которыми ему приходилось расставаться, были ему симпатичны. Сейчас же Баки ощущал себя потерянным ребенком, которого надежный взрослый взял за руку и повел, а он пошел, потому что взрослые лучше знают. И снова становиться потерянным не хотелось. — Я приду! — крикнул он закрывающейся двери такси, но Брок высунулся и помахал ему.

Оставшись один, Баки побрел домой, на ходу мониторя все вокруг от случайных прохожих до хулиганов и грабителей, но его все обходили стороной, хотя он чувствовал на себе взгляды даже в столь поздний час.

Дома он пересчитал деньги, которых оказалось двенадцать тысяч с мелочью. Половину Баки сразу же отложил на квартиру, этого как раз должно было хватить почти на полтора года, оставшиеся деньги он снова спрятал в тайник, оставив себе немного, потому что сейчас у него было все, что нужно, и тратить деньги было просто не на что.

Баки вымылся, натянул на себя пижаму с забавным медведем с подушкой на кофте и завернулся в свое большое теплое одеяло, угол которого заменял ему подушку.

Он никогда не пытался анализировать прожитый день, понимая, что, если что-то и придет, какие-то воспоминания, то это произойдет внезапно, и он про них не забудет, это точно. Но сегодня, перед тем как закрыть глаза, чтобы погрузиться в беспокойный сон, в котором снова будут вставать неясные призраки прошлого, Баки задумался о Броке, всем собой желая, чтобы это был тот самый человек.

Нужный адрес Баки нашел легко и быстро, но вот заходить не спешил, кружил вокруг, заглядывал в окна спортзала, высматривал там Брока, пока тот не вышел сам, сложив руки на груди, упер взгляд точно в Баки, хотя он был уверен, что его не видно на другой стороне улицы. Но Брок видел. От этого было не по себе, а еще почему-то очень приятно. Брок стоял и ждал целых пять минут, когда Баки решил проверить, сколько еще он так простоит, но через десять понял, что играться они могут долго, и проще зайти, раз пришел, ведь ему обещали потанцевать.

— Ну привет, Белоснежка, — оскалился ему Брок, но Баки разглядел там теплую улыбку.

— Почему Белоснежка? — не понял Баки, хотя обидным это прозвище ему не показалось, оно легло правильно, идеально, словно так его кто-то уже называл, кто-то созвучный, и даже объяснял, почему Белоснежка, но память не подкинула ни того, кто его так называл, ни почему. И Баки просто пожал плечами. — Ладно, пусть будет Белоснежка.

— Потому что, — хохотнул Брок. — Пойдем, и не шугайся никого. Покажи, что ты крутой, и к тебе никто не полезет сам.

— И как мне показать, что я крутой? — не понял Баки. Он вообще не хотел кому-то что-то показывать, но, похоже, Брок знал лучше.

— А сейчас ты меня в блин раскатаешь в ринге, — хохотнул он, — и всем сразу будет понятно, что ты крутой, потому что меня тут еще ни один не раскатал. Ну что, пойдем, покажу, где можно переодеться.

— А там… — Баки очень хотел спросить, не будет ли там никого, потому что светить свою руку он очень не хотел. Можно было вообще не переодеваться, но он почему-то прихватил с собой сумку с вещами, поэтому отказаться было как-то глупо. Или нет.

— В мою пойдем, душ, правда, общий, а вот раздевалка у меня своя, — успокоил его Брок. — Обещаю, даже смотреть не буду.

— Спасибо, — выдохнул Баки. Он бы не смог объяснить, что он там не хочет показывать, когда Брок сам ходил и спокойно светил своей обгорелой рожей. Вот только высокотехнологичный протез и сопутствующие шрамы точно логичному объяснению не поддавались.

— Держи, тоже пригодится, — Брок кинул в него перчатки и бинты. — Или, если хочешь, можем по-взрослому, без всего этого.

— Ты хочешь прямо как в Клетке? — не понял Баки. Он был удивлен, что человек хотел драться без защиты, когда она есть.

— Почти, — оскалился Брок. — Семи-контакт, Белоснежка.

В Баки что-то щелкнуло, словно встал на место выбитый сустав. Слова были правильными, теми самыми, заветными, после которых всегда был хороший бой. Но он не помнил, откуда и почему они имели для него смысл.

Брок закрыл дверь, давая Баки возможность переодеться без свидетелей, и тот вышел уже через пять минут, переодетый в спортивные штаны, футболку, обязательно с длинными рукавами, и левая ладонь затянута в тонкую перчатку.

— Знакомьтесь, черти, это Белоснежка, — объявил Брок, когда они зашли в зал и подошли к рингу, у которого собралось шестеро парней лет двадцати и старше. — Сегодня Белоснежка покажет вам на мне, к какому недостижимому идеалу вы, девочки, должны стремиться. Начали.

— Я тебя сейчас совсем опозорю и сделаю одной рукой, — пообещал Баки, убирая левую руку за спину. Движение тоже было привычным, да и он прекрасно понимал, что Брок может сломать себе руку, если влетит кулаком в его протез.

Они медленно пошли по кругу, изучая друг друга. Брок подобрался, пригнулся, готовый как атаковать, так и отражать удары, а Баки скользил, все ускоряя и ускоряя шаг, но не срываясь на дурацкий бег по кругу. А потом ударил. Внезапно, точно, с половиной той силы, которой обладал, но к этому удару Брок был готов, словно уже провел с ним не один бой, а не встретил вчера в Клетке. Хотя, может он так пристально наблюдая за ним запомнил его любимые связки. Только как их вообще можно было выяснить из трех боев с разными противниками? Но, так или иначе, первый удар он отбил. А вот второй уже не успел. Барнс даже не бил, только обозначал удары: голова, грудь, живот, бедро. И все это одной рукой да так быстро, что Брок просто не успевал закрыться или уйти, хотя у него почти получалось, и это было прекрасно.