Сеансы психотерапии (СИ)

— Она сказала: «Привет, Уилл! Как у тебя дела? Как школа? Ты уже завел себе мальчика?» — Уилл начинает презрительно морщится. — Мальчика… — его верхняя губа вздрагивает в отвращении, открывая на миг белые зубы. — Прежде она едва не закрывала уши, а теперь ей интересно, с кем я сплю.

— Мне кажется, твоя мама не очень хотела бы знать, что ты уже с кем-то спишь, — поправляет осторожно доктор Скотт и продолжает на тяжелый взгляд Уилла исподлобья: — Ты не мог бы поподробнее рассказать о реакции своей матери на твое признание.

Уилл мрачнеет еще больше и прячется еще сильнее в свой защитный кокон.

— Она была равнодушна, — он ухмыляется с каплей раздражения в полуулыбке. — Как всегда. Она даже ничего не сказала, лишь пожала плечами, будто я рассказал ей о том, что вечером обещают дождь, — Уилл то и дело сжимает и разжимает ладони.

Доктор Скотт понимающе кивает.

— Ты ждал от нее поддержки, — утвердительно, нежели вопросительно, произносит он.

Уилл хлюпает носом и трясет кудрями, отбрасывая воспоминания назад.

— Любой реакции, любой… — вздыхает тихо Уилл. — Но она сделала вид, будто я вообще никогда не говорил этого. Она сделала вид, будто это неважно.

Доктор Скотт разглядывает Уилла, который ничем не лучше его семилетних пациентов в данный момент — маленький брошенный ребенок. Но в этот раз возникает нечто новое, что ранее упускал доктор Скотт, — раздражение и злость. Уилл не оправдывает мать, Уилл винит ее. Очередная ошибка в диагнозе доктора Скотта, и он чувствует, как растет недовольство самим собой. Ему пора сделать перерыв в своей практике, чтобы так не ошибаться.

— Ты зол за невнимание? — интересуется доктор Скотт, стараясь вновь нащупать почву под ногами.

— Мне все равно, если она считает меня ужасным, — Уилл повел плечами.

— Мы уже говорили об этом, Уилл, ты все еще считаешь, что родители развелись из-за тебя?

— Я был одной из причин, — кивает Уилл и вздыхает, как нашкодивший мальчишка, опуская взгляд в пол. — Одной из важных причин.

— Кто тебе это сказал? — доктор Скотт поправляет очки и заинтересованно смотрит на своего пациента. Уилл лишь сжимается слишком нервозно и следом выпаливает:

— Это было всегда ясно по их крикам. Особенно в конце. «Смотри, во ЧТО мы превратили Уилла! У него из-за нас теперь никогда не будет нормальных отношений! Это мы виноваты и наш идиотский брак!» — передразнивает он на повышенных тонах свою мать, всплескивая руками, и потирает шею, смущенный своим энергичным показом. — Так что, все предельно четко.

— Мне кажется, Уилл, твоя мама в тот момент больше заботилась о твоем психическом благополучии с партнером, — уверенно выдает доктор Скотт, пряча эту уверенность за предположением. Уилл усмехается и опять пожимает плечами — всякий раз, когда не согласен.

— Она никогда обо мне не заботилась, — грустный смешок слетает с губ Уилла, и вот его взгляд перемещается от лица доктора куда-то к окну в задумчивости. Он скрещивает руки на груди, добавляя: — Я понимаю, что мы с папой мешали ей жить, но она поступила более чем бесчеловечно.

— И теперь ты наказываешь ее? — щурится подозрительно доктор Скотт.

— Что… — Уилл морщится удивленно и невольно начинает качать головой, будто бы не веря в столь бредовое предположение психотерапевта.

— Я скажу, как мне это видится, — спокойно продолжает доктор Скотт, соединяя подушечки пальцев ладоней так, чтобы образовалась пирамидка. — Ты обижен на свою маму, Уилл. И теперь, когда ты нашел более чем официальную причину наказать ее — ты этим пользуешься.

Щеки Уилла краснеют от каждого нового слова доктора Скотта, и Уилл вскакивает с места, гордо вздергивая носом, оскорбленный этими словами:

— Она не объявлялась полгода! Она строила где-то там свой дом, пока я был здесь!

— А здесь есть что-то страшное для тебя? — ловит его на слове доктор Скотт, и Уилл замирает, опуская взгляд. Плечи его поникают, и он выдыхает судорожно всю свою злость, плюхается обратно на диван. — Ты бы хотел, чтобы мама тебя забрала?

— Нет. Я ей не нужен. Она доказала мне это всеми возможными методами, — есть во взгляде Уилла какая-то обреченность, что-то настолько болезненное, что заставило Уилла бежать от своей жизни так далеко, насколько это возможно. Доктор Скотт призадумался о том, сколько же в личности Уилла трещин, и возможно ли их реально вылечить?

— Она все же пытается выйти с тобой на контакт…

— Будто этого достаточно.

— А чего, на твой взгляд, будет достаточно?

— Чтобы она перестала звонить!

— Хорошо, — доктор Скотт осторожно вскидывает руку в знак поостыть. Уилл отворачивается, поджимая губы. Его темная вьющаяся челка привычно скрывает взгляд. — Тогда, может, ответишь ей и скажешь об этом прямо?

Уилл качает головой. В кабинете повисает тишина. Где-то внутри себя Уилл борется со своими демонами, а доктор Скотт не может получить доверие своего пациента, сколько бы он ни старался. Стоит ли перевести Уилла к другому врачу, если терапия помогает недостаточно? Молчание со стороны Уилла давит так, что доктор Скотт понимает, что ему придется первому вернуться к разговору.

— Уилл, ты не глупый парень и понимаешь, что без шага вперед ты не продвинешься в этой терапии, — напоминает доктор Скотт, на что Уилл лишь фыркает.

— Тогда, может, мы ее закончим? Я могу уйти, — предлагает в ответ Уилл. Ему сейчас больно — доктор Скотт наконец-то влез в зону его дискомфорта, поэтому теперь нет пути назад, следует действовать жестко.

— И куда ты пойдешь?

— Мне найдется куда, — слабая улыбка касается губ Уилла, но взгляд все так же опущен. Уилл сглатывает вязкую слюну и улыбается более естественно и явно.

— К новому Джеку, Микки или Фреду, — прямо говорит доктор Скотт.

Лицо Уилла меняется, каменеет. Он поджимает губы недовольно, чуть кривится в раздражении.

— И это не будет Ганнибал. Знаешь, как я это узнал? — доктор Скотт позволяет себе долю насмешки, зная, что Уилл реагирует лишь честной агрессией на чужую агрессию. — Потому что по твоим меркам отношения с ним слишком нормальны, и это не доказывает твой образ в глазах матери, ведь так?

Но выпад не срабатывает. Уилл вдруг улыбается легко и светло, что доктору Скотту становится не по себе, словно перед ним сидит серийный убийца с ярко выраженной психопатией, а не семнадцатилетний подросток с крайним уровнем эмпатии. Когда Уилл заговаривает, то голос его хриплый и насмешливый:

— А, может, это не будет Ганнибал, потому что Ганнибал наконец-то все осознал, и теперь встречается со своей девушкой?

Доктор Скотт удивляется и внимательно разглядывает Уилла.

— Прости, Ганнибал теперь…

Ничего. Абсолютно ничего. Равнодушный взгляд и спокойный тон.

— Ага, хорошая девчонка, — кивает Уилл. Его забавляет реакция доктора Скотта, это заметно невооруженным взглядом. Всё это слишком чётко, слишком выверено. Неправдоподобно правдоподобно, будто эта реакция на эту новость отрепетирована до совершенства, что актер верит в нее как в правду. — Ему подходит, она мне самому какое-то время нравилась.

— И что ты чувствуешь теперь, когда это случилось? — спрашивает доктор Скотт, наклоняясь чуть вперед, словно это может помочь прочесть что-то в лице Уилла.

— Облегчение? Свободу? Радость? — перечисляет Уилл, загибая пальцы, а следом коронное пожатие плечами — знак отрицания. Уилл смотрит психотерапевту прямо в глаза, чтобы тот не заметил дрожащих пальцев рук. — Скажите, доктор Скотт, что я должен чувствовать?

— Может, печаль или злость?

Уилл хмыкает и разрывает зрительный контакт. Показ окончен. Доктору Скотту вновь закрыли вход на эту территорию чужой души, потому что ответы его были неверны.

— Это говорит лишь о том, насколько сильно вы ошибались в моих чувствах, — сообщает Уилл и достает из своего рюкзака очки, надевает и тем самым отгораживается от происходящего.

Доктор Скотт качает головой несколько раз, задумываясь над ситуацией. Кабинет опять погружается в молчание. Слишком рано спрашивать о Ганнибале подробности, это может спровоцировать Уилла к тому, чтобы доказать, что Ганнибал для него ничего не значит. Сейчас Уилл настолько поглощен обороной этой темы, что у доктора Скотта, наконец, появилась возможность зайти с иного фланга.