Вязь признаний на твоем теле (СИ)

Гарри о таком не волновался – он почти сразу лег в кровать. Несмотря на то, что ничего особенного черные надписи в нем не изменили, все равно казалось, что он выжат, как лимон. Не лучшее начало учебного года, но, с другой стороны, разве он хоть раз начинался хорошо?

Было довольно странно засыпать в новых спальнях. Поначалу Гарри казалось, что кровать слишком твердая, потом - слишком теплая, потом - слишком неудобная. Драко не мог уснуть потому, что полог слишком плотно завешивал кровать, и казалось, что вокруг кромешная темнота. Волей-неволей Малфой-младший воображал себе отвратительных существ, а незадолго до того, как провалиться в сон, вспомнил о поручении Темного лорда. Сразу же захотелось закопаться в подушки и никогда не покидать их теплый плен.

- Интересно, Малфой уже спит? - зачем-то спросил Гарри в пустоту, когда Драко уже и правда спал.

Поттер встал с кровати, потому что она уже совершенно не подходила для сна: простыня сбилась, подушка свисала с края, а одеяло Гарри и вовсе скинул на пол. Было совершенно неудобно.

Добившись того, чтобы комната снова была освещена, Поттер прошел мимо шкафов с книгами, уселся за стол, на котором лежала стопка чистых пергаментов, осмотрел и его.

- Вставать на пары не придется, значит, и спать так рано не обязательно, - нашел себе оправдание Поттер.

В зеркало - единственное, которое было в этой спальне, он старался не смотреть. Если к вязи слов на руках и груди можно было привыкнуть, то слова, идущие по лицу, были просто отвратительны. Оставалось только надеяться, что Дамблдор найдет способ убрать их безболезненно.

Или же… идея получше узнать Драко или хотя бы понять причины его отвратительного поведения не казалась Гарри такой абсурдной. Дружить - нет, ни за что, но понять и немного «сблизиться», лишь бы эти слова сошли - без проблем.

Вот только сам Малфой будет протестовать очень рьяно, почему-то парень это мог предсказать не хуже Сивиллы Трелони.

Еще немного порывшись в столе, Гарри внезапно почувствовал, что ему становится жарко. Потрогав ладонью лоб, Поттер не понимает, то ли лоб такой горячий, то ли руки слишком холодные.

“Это странно”, - мрачно осознает Гарри, поднимаясь на ноги.

Идти ночью в Больничное крыло кажется не слишком дальновидным, а в его нынешнем положении еще и опасным, кто знает, сколько студентов не пожелали сегодня уснуть. Но особого выбора все равно нет, потому что Поттеру кажется, что температура все поднимается.

“Точно умудрился заболеть с этими дождями”, - мелькнула мысль в голове Гарри, когда он сделал шаг, но тут же потухла, как потух и мир вокруг.

***

Гарри нечасто просыпался в окружении стольких людей. То, что все они были взволнованы, тоже наталкивало на не лучшие мысли: Рон явно был уже готов его похоронить с почестями, Гермиона – расплакаться, близнецы, которые непонятно как здесь оказались, выглядели виноватыми.

«Это их рук дело? Уверен, если бы они захотели, то смогли бы изобрести какую-нибудь вещицу, которая вызывает жар», - вяло размышляет Поттер, пока что не замечая то, что видит их всех будто через стекло, покрытое инеем.

Он моргает, и тут же вид сменяется другим – друзья видятся более отчетливо, но слишком быстро возвращается белое обрамление, и Гарри не может понять, что происходит. Он пытается открыть рот, чтобы спросить, но губы двигаются с трудом, будто бы покрытые клеем. Гарри остается только непонимающе моргать, и моргать быстро, чтобы не смущать себя еще и белыми разводами.

- Гарри, наконец-то! – Гермиона порывается было его обнять, но ее останавливает Фред.

- Хочешь ожог получить? – резко спрашивает он, и Гарри понимает, что он очень за него волнуется. Что же случилось, Мерлин их подери?

- А… - наконец-то разлепляет губы Гарри, но тут друзей расталкивает мадам Помфри, оказываясь возле Гарри.

- Тебе жарко? Слишком холодно? Чувствуешь тело или не полностью?

Гарри пораженно хлопает глазами, а потом пытается шевельнуть рукой. У него это не выходит, как не выходит и шевельнуть чем-нибудь другим. Даже головой он не может показать, что все «не очень хорошо». Но одно славно: ему не жарко и не холодно, кажется, температура спала.

- Мне кажется, он не может… - начинает Гермиона, крутясь рядом, видимо, желая помочь, но мадам Помфри только шикает на нее.

- Значит, придется довольствоваться этим. Пока мы не найдем способ сбить жар, это единственный выход.

Мадам Помфри уходит, но недалеко. Гарри все еще может слышать ее голос, но не понимает, о чем она говорит, потому что его тут же обступают друзья, начиная наперебой говорить о том, как они волновались.

«Да что же произошло?!» - начинает паниковать Поттер, которому в голову приходят только мысли о том, что он теперь еще и инвалидом стал. Куда уж дальше-то?!

- … не вздумай скидывать одеяло… жизненно важные… поддерживает уровень… - смог уловить Гарри речь мадам Помфри, но эти обрывки ничего не прояснили.

Кому она это говорит? Дамблдору? Объясняет, что с Гарри? Или кому-то еще? Может, это не только у него? Что, если это тоже связано с «партнерством»? И что, если где-то рядом лежит Малфой с точно таким же – пока непонятно каким – диагнозом?

- Моргни один раз, если понимаешь! – потребовал Рон, на что Гарри пришлось моргнуть.

Понимал он крайне мало. И объяснять ему не собирались.

Драко, и правда лежащий на соседней кровати, натянул одеяло до подбородка, отчаянно стараясь не стучать зубами. Он был здесь уже около шести часов, но это его волновало не так сильно, как то, что всего восемь часов назад у него едва не остановилось сердце от переохлаждения, которое было неизвестно чем вызвано. Точнее… не хотелось думать, чем оно вызвано.

Что бы ни говорили злые языки, Драко был сообразительным. А еще он очень беспокоился за свое здоровье, а если мыслить более глобально, то за жизнь. Сейчас его жизнь зависела от раскаленного одеяла, от которого слегка дымилась койка, но кто знает, от чего она зависит на самом деле? Может быть, вся причина опять в Поттере? Возможно, будет безопаснее с ним помириться, наконец?

Но, в то же время, мысль о том, что партнеры вынуждены умереть, если слишком яро возражают против отношений, кажется безумной. Что за маньяк придумывал эту штуку с «истинными парами»? Он точно не хотел истребить волшебников?

- Твои родители будут здесь завтра, - внезапно заключает мадам Помфри и покидает опешившего Драко.

Ему совершенно не улыбается перспектива предстать в таком виде перед родителями. И ладно бы, перед родителями! Но сейчас, Драко почти уверен, их визит в Хогвартс не окажется незамеченным для Лорда. Что будет, если он узнает, что Драко партнер того самого Поттера? Кажется, Малфой похолодел еще сильнее.

Малфой паникует весь день, пока к вечеру не приходит Дамблдор и не сообщает, что не смог отправить сову в такую дождливую погоду из соображений любви к животным, поэтому и чете Малфой, и чете Уизли, которые всеми признавались как неофициальные опекуны Гарри, будет сообщено позже.

После Дамблдор долго говорит. Он тоже не знает, что с ними происходит, почему Гарри становится очень горячим, а Драко очень холодным, но справедливо полагает, что это тоже могут быть «побочные действия» ритуала. Поэтому промывка мозгов на тему того, что ни одна вражда не стоит чьих-то смертей, получилась довольно жестокой. Гарри и не знал – мадам Помфри не говорила уж точно – что его состояние стремительно продолжает ухудшаться несмотря на заклинания и зелья, которыми упорно его пичкали, и еще большое чудо, что из тела Поттера не выкипела вся кровь. Это звучит жутко, и Гарри неуверенно смотрит на Малфоя. Тот тоже выглядит испуганно, потому что его ждет почти та же перспектива.

- Мы… постараемся, сэр, - загнанно отвечает Поттер, думая о том, что Дамблдор умеет угрожать, когда надо.

- Мы же постараемся? – испуганные зеленые глаза встретились с не менее испуганными серыми.

- Угу, - стукнув зубами, поспешно кивнул Драко, но кивнул бы он так совершенно на все, что ему бы сейчас ни сказали.