Там, где мы есть (СИ)

Кэлум почувствовал навалившуюся на него усталость — ему действительно не мешало бы поспать. Он откинул спинку сиденья до полулежачего положения и поерзал, устраиваясь поудобнее. Неожиданно раздавшийся вымученный стон заставил Кэла переглянуться с Джозефом, а затем резко посмотреть на спящего Робби. Лицо друга было искажено, словно он испытывал невероятную боль — Робу снова снилось то, что он сам называл «просто сон», а у Кэлума эти «просто сны» вызывали смешанные чувства. И сейчас это чувство недоумения, потому что он заметил на запястьях Робби странные браслеты, которых… раньше не было. Кэлум точно был в этом уверен. Может быть, это ему только кажется? Устал, вот и мерещится всякая чертовщина… Он протянул руку и коснулся широких полосок кожи. Они были настоящими. Эта чертова мистика пугала Кэла…

— Что с ним, Кэл? — взгляд у Джозефа немного испуганный.

— Все нормально, — Кэл сжал левую ладонь Робби и почувствовал, как сознание отключается от действительности. — Это просто сон…

В беспробудно унылых и серых сумерках Неверлэнда было тяжело ориентироваться во времени. Хотя это понятие и отсутствовало в этом мире как единица измерения, но раньше Питер появлялся здесь всегда на закате солнца и возвращался в свою настоящую реальность, когда в Неверлэнде начинало светать. И с каждым разом он задерживался в этой реальности все дольше и дольше, или ему это только казалось. Но тогда его Неверлэнд был цветным и живым, а сейчас… Сейчас Питер Пэн не понимал — вечер здесь или ночь? А может быть, и вовсе утро наступило? Серость стирала все границы не только пространства, но и времени. Пэн почему-то знал, что в его настоящей реальности сон Робби Кэя должен вот-вот подойти к концу, и у него оставалось не так много времени, которое он хотел провести с Феликсом и Потеряшками. Но его планы летели ко всем чертям — потому что ему зачем-то понадобилось связаться с Тенью, потому что увидел в сером океане знакомые белые паруса, потому что… Киллиан Джонс возвращался. И теперь Питеру нужно было задержаться в этой реальности во что бы то ни стало, как можно дольше. И он знает, что будет находиться в Неверлэнде до тех пор, пока сам не решит уйти или не снимет браслеты, которые вернул ему Феликс. Разговор с Капитаном Джонсом может оказаться долгим, хотя есть и короткое решение… Но смерть — это слишком просто. Да, и Неверлэнду больше не нужны потрясения. Но Джонс виновен — это очевидно и однозначно, и должен расплатиться за содеянное. И Питер знает, какую плату возьмет с Киллиана Джонса…

Crossfade — Suffocate

Питер перелетел от Пещеры Забвения на утес, где обычно раньше поджидал Киллиана, и теперь стоял рядом с Тенью, наблюдая, как приближается пиратский галеон к берегам Неверлэнда. Он все же надеялся, что Киллиан был не настолько глуп, чтобы возвращаться на остров, после того, что случилось. Скорее всего, это была элементарная пиратская жадность — темный портал все еще находился в Неверлэнде и, видимо, был для Джонса лакомым куском. Других причин Питер не видел. Он терпеливо ждал, когда «Веселый Роджер» встанет на якорь, и когда от борта судна отчалит шлюпка, которая всегда доставляла Киллиана на берег. И если поначалу Питер был более-менее спокоен, то по мере приближения шлюпки, он чувствовал, как вспыхнувшие в его темном сердце злость, гнев и ненависть рождали в нем слепую ярость и плохо контролируемое желание — сломать, раздавить, уничтожить… Нет, нанести такой удар, чтобы было невероятно больно тому, кого Питер еще совсем недавно любил всем сердцем, а теперь также всем сердцем, которому тоже причинили боль, ненавидел…

Киллиан еще с борта корабля заметил силуэт знакомой фигуры на том самом утесе, где обычно замечал Питера, когда приплывал в Неверлэнд, и сначала принял это за свою желаемую иллюзию. Но убедившись через подзорную трубу, что это не мираж, Джонс испытывал какое-то двойственное чувство… С одной стороны, он был невероятно рад, что Питеру каким-то непостижимым образом удалось вернуться из темного портала обратно, и Киллиану не терпелось снова увидеть своего красивого мальчика, обнять, почувствовать его материальность, а не ту призрачность в темном портале, из которого он не уходил до тех пор, пока чувствовал там Питера. Он разыскивал своего мальчика в темноте, принимающей разные формы, и, отыскав, сжимал в своих объятиях, но каждый раз Питер ускользал от него, как призрак, и Киллиан снова бросался на поиски, чтобы Тьма не забрала у него его красивого мальчика себе. И каждый раз ему удавалось победить Тьму, пока однажды он не ощутил в темноте свое одиночество, потому что не чувствовал больше в ней Питера, и испугался, что потерял его навсегда… Но Киллиан не собирался сдаваться, поэтому и вернулся в Неверлэнд, чтобы снова попасть в темный портал и возобновить свои поиски теперь уже в других мирах, где Питер мог оказаться. И он разыскал бы своего мальчика, чего бы ему это ни стоило… С другой стороны, теперь, когда в поисках не было необходимости, что-то подсказывало Киллиану Джонсу, что Питер Пэн будет не рад их встрече — ни выражение лица Пэна, ни его напряженный взгляд, ни сложенные на груди руки, не сулили Киллиану ничего хорошего. Его мальчик изменился, как, впрочем, и сам Неверлэнд, который почему-то стал мрачным, серым, холодным и неприветливым. И Киллиану совсем все это не нравилось, а по мере приближения к берегу острова, он чувствовал нарастающую тревогу… И когда он, наконец, встретился с напряженным взглядом холодных зеленых глаз, то почувствовал, как внутри все оборвалось — они вернулись к «исходной» точке своих отношений, к той самой первой встрече, когда Питер презирал его и даже ненавидел…

— Я не думал, что тебе хватит смелости заявиться сюда снова, — у Пэна надменное выражение лица и голос, обжигающий холодом. — Про совесть и говорить даже не приходится… Чувство пирату совсем неизвестное, — Питер ухмыляется, обнажив зубы только с одной стороны, и ухмылка получается слишком зловещей.

— Я хотел вернуться… — Киллиан не отводит глаз от проницательного взгляда зеленых глаз — Питер ему действительно не рад.

— Серьезно? — удивленно изогнутая левая бровь Питера обычно выдавала изумление своего хозяина, а в этот раз Киллиан слышит в вопросе издевку, но кивает головой. — Тогда напомню тебе условия — сойти на берег можешь только ты и никто из твоих… — Питер окидывает тяжелым взглядом притихших в лодке пиратов, — головорезов… — он уже знает тех, кто виноват в гибели Фореста и Санни.

Когда Киллиан Джонс сходит на берег, Питер со своим черным волком уже ждет его у темного портала и выглядит абсолютно спокойным на первый взгляд. Но это видимое спокойствие, потому что Киллиан замечает в любимых глазах бурю из злости и негодования, которые Питер пытается сдержать — крепко сцепленные на груди руки, поджатые губы и раздувающиеся при каждом вдохе ноздри выдают его эмоции. И как бы Киллиану сейчас ни хотелось броситься к Питеру и обнять его, он уверен, что этого делать не стоит. Киллиан делает еще несколько шагов и останавливается от Хозяина Неверлэнда в паре шагов.

— Я так рад тебя видеть, Питер, — Киллиан как-то виновато улыбается…

— А я, знаешь ли, не могу ответить тебе взаимностью… — Питер цедит слова сквозь сжатые зубы.

Киллиан знает, что заслужил такое отношение, что виноват, что поступил необдуманно, руководствуясь секундным порывом… И он должен все объяснить Питеру, но не знает, как начать этот непростой разговор.

— Что случилось с Неверлэндом? — Киллиан озирается по сторонам — серость удручает настолько, что даже его, видавшего миры и пострашнее, передергивает от неприятных ощущений.

— Что случилось?.. Действительно, откуда тебе знать-то — что тут случилось? Да, Джонс? Ты же вообще тут ни при чем… — Питер кривит красивые губы. — Это же не ты затащил меня в темный портал, оставив Неверлэнд без защиты. Это же не ты был пьян тогда и махал своей шпагой, не соображая, что делаешь. Это же не твоя вина, в том, что потом твои головорезы приплыли на остров и устроили здесь бойню. Откуда тебе знать, что в Неверлэнд пришла смерть и почти убила магию острова?! — Питер не расцепляет рук, сложенных на груди, но его глаза вдруг становятся абсолютно черными. — Откуда тебе знать о том страхе, который я испытывал, пока был в темном портале, когда думал, что никогда не выберусь оттуда? Откуда тебе знать о том потрясении, которое я перенес, когда вернулся сюда и увидел кровь на песке, разгромленный пустой лагерь, где жили мальчишки, и почувствовал свое одиночество? Откуда тебе знать о запахе смерти, который преследовал меня, пока я не избавил остров от умерших?! Да, Джонс?! — Питер все же срывается и его буквально трясет от ярости.