Сдвиг (СИ)

– Билл, – раздался судорожный всхлип где-то совсем рядом. Парень сфокусировал взгляд и увидел маму.

– Привет, – попытался подать он признаки жизни, но получился тихий хрип, только напугавший женщину еще больше.

– Я врача позову… я сейчас, – забормотала Симона, и подскочила со стула, на котором сидела в ожидании его пробуждения.

– Нет, – на этот раз слово получилось вполне узнаваемым. – Пить…

Его сухих потрескавшихся губ тут же коснулась какая-то влажная ткань. Билл жадно поймал скатившуюся капельку языком, молча умоляя позволить ему нормально попить.

– Пока этого хватит, тебе пить еще нельзя, – покачала головой мать в ответ на его невысказанную просьбу.

– Том? – прошептал парень, с тревогой вглядываясь в глаза Симоны.

– С ним все в порядке, – успокаивающе улыбнулась мама. – Я его домой отправила. Он вымотался совсем. Больше суток не спал. Я побоялась, что он тоже от усталости заболеет, и выгнала его, но, думаю, через пару часов он вернется.

Билл закрыл глаза, расслабляясь. Все в порядке. Просто устал. С ним все в порядке. Слабость накатывала волнами и он снова провалился в темноту, чувствуя мамины пальцы, осторожно сжимающие его ладонь.

Когда Билл очнулся в следующий раз, в палате он находился один. Было все так же больно, но мысли стали более четкими и туман в голове почти рассеялся. Он еще толком не успел удивиться, куда все подевались, как дверь приоткрылась и, держа в руках стаканчик кофе, вошла Симона. Увидев, что сын очнулся, кинулась к нему, приткнув стакан на тумбочку и немного расплескав его содержимое.

– Как ты? Очень больно? Воды дать? – тут же посыпались вопросы. Билл кивнул, сделав слабую попытку улыбнуться. Глоток был совсем маленьким, всего одна ложечка, но жить, благодаря ему, стало намного легче. – Том только что звонил, – оповестила его мама, сев рядом и взяв за руку. Казалось, что отпускать его она попросту боится. – Сказал, максимум через полчаса приедет. Очень обрадовался, что ты пришел в себя. Он так за тебя волновался…

Дверь снова открылась, и Билл затаил дыхание, надеясь увидеть Тома, но в палату уверенно вошел Дэвид. За ним менее уверенно следовал Фрэнк, выглядевший подавленным и виноватым. Симона тут же напряглась всем телом, встала, преграждая им путь и словно закрывая сына собой.

– Зачем вы пришли? – спросила она, ледяным голосом.

– Хотели узнать, как чувствует себя Билл, – неуверенно проговорил Фрэнк. Билл даже немного развеселился, видя такую нерешительность на лице всегда жизнерадостного и очень активного профессора. – Увидеть, что с ним все в порядке.

– Увидели? – иронично приподняла бровь миссис Каулитц. – Теперь можете уходить. Я вас не задерживаю.

– Послушайте… – возмущенно начал Дэвид.

– Нет, это вы послушайте меня! – прошипела разъяренная женщина, воинственно делая шаг вперед. – Это вы во всем виноваты! Устроили здесь «Психолог под прикрытием»! Забавная игра получилась? Достаточно повеселились?!

– Симона… – попытался успокоить ее профессор Эдвадс.

– Что?! Знаете, Фрэнк, от вас я такого точно не ожидала. Я понимаю, посторонние, но вы-то! Вы ведь профессионал. Как вам только этот бред в голову пришел?! Тайно подсунуть моего сына к этому мальчику, чтобы Билл все его проблемы выведал. Мало того что это вопиющее нарушение этики, так он еще и погибнуть мог.

Билл молча лежал, не имея ни сил, ни желания вмешиваться в их перепалку. Чуть отвернулся, переведя взгляд, и почувствовал как сердце, дернувшись, замерло где-то в горле. Глаза испуганно расширились, воздуха стало катастрофически не хватать. В дверях, привалившись плечом к косяку, стоял Том. Взгляд был холодный, насмешливый и совершенно чужой. Поняв, что его, наконец, заметили, гитарист ухмыльнулся и, не произнеся ни слова, скрылся из вида. Билл дернулся, собираясь вскочить, догнать и все объяснить, но прошившая тело боль не позволила этого сделать. Соединенный с ним аппарат лихорадочно запищал, реагируя на внутренне состояние…

– Что? – перепугалась Симона. – Билл, что случилось?

– Том, – прохрипел он. – Том все слышал. Он не простит.

– Уходите, – тут же приказала женщина посетителям. Те замялись, не зная, как поступить. – Уходите немедленно! Вы уже достаточно сделали! Оставьте нас в покое! – сорвалась на крик она. Как только в палате не осталось посторонних, Симона села рядом с сыном и принялась гладить его по голове, приговаривая. – Он простит, слышишь? Он очень сильно тебя любит и обязательно простит. Только надо дать ему время, он успокоится, придет в себя и простит. Ты же у меня замечательный, тебя невозможно не простить, – женщина наклонилась, осторожно обнимая, стараясь не причинить лишней боли и целуя его в лоб.

– Я думал, ты на меня злишься, – прошептал Билл, обнимая маму в ответ и пряча лицо на ее груди.

– Злюсь. Но ты мой ребенок, и я тебя люблю. Даже когда ты ведешь себя как самая настоящая бестолочь, – Билл издал какой-то странный звук, похожий на фырканье и всхлип одновременно и еще сильнее сжал Симону в объятиях.

19.

Билла разбудил вкусный запах домашнего печенья. Мама опять что-то пекла, стараясь его порадовать. Парню казалось, что с тех пор как его выписали из больницы, мама только и делает, что печет и суетится вокруг него, не оставляя ни на секунду. Она даже отпуск взяла, чего не делала уже давно. Биллу была приятна ее забота, но очень хотелось побыть одному и подумать.

В больнице он провалялся две недели, и все это время приходилось мириться с чьим-то присутствием. Постоянно мелькающий перед глазами медперсонал. Мама, круглосуточно дежурящая у его кровати. Прибегавшая несколько раз Франсин, благодаря болтовне которой получалось хоть ненадолго отвлечься от печальных мыслей. Каждый день приходил Фрэнк, который чувствовал себя очень виноватым, из-за всего произошедшего. Симона сначала шипела и кривилась при виде профессора, но потом смирилась, видя, как благотворно влияют на сына эти визиты.

Билл действительно был очень рад видеть своего учителя, потому что так он получал информацию о Томе. Никто не знал почему, но именно с Фрэнком гитарист согласился обсудить свои проблемы. В подробности этих разговоров профессор, естественно не вдавался, но Биллу было достаточно просто знать, что с Томом все в порядке, он здоров и начинает потихоньку приходить в себя. А еще профессор Эдвардс предложил Биллу работу на кафедре, и тот согласился, радуясь, что не придется возвращаться в ненавистный супермаркет.