Сдвиг (СИ)

– Мы с Томом будем жить здесь, когда поженимся, – заговорила Рэйчел настолько неожиданно, что Билл вздрогнул, привыкнув за это время к тишине. – Люблю это место. Тут хорошо. Дети не должны расти в большом городе.

– Мне нравится город, – отозвался Билл, немного охрипшим от долгого молчания голосом. Рэйчел на это замечание фыркнула, искоса глянув на него.

– Меня вообще-то твое мнение не интересует, – заметила она, сворачивая к бордюру. – Выходи. Приехали. И не вздумай звать на помощь. Еще слишком рано, и я десять раз успею тебя пристрелить, прежде чем кто-то отзовется, - Билл с трудом выбрался в открытую девушкой дверку. Кричать он и не собирался, слишком важно было узнать все до конца. – Вот в этом доме Том жил раньше. До того, как его у меня забрали, - кивнула девушка на соседнее крыльцо, открывая входную дверь в свой дом.

– Я думал, вы на работе познакомились. Ну, или через Аманду… ты же с ней дружишь, вот она вас и представила друг другу, – удивился Билл и, повинуясь молчаливому приказу, переступил порог.

В доме было чисто и на удивление уютно. О том, что здесь давно никто не живет, говорил только едва заметный запах сырости, но достаточно проветрить помещение, для того чтобы не осталось и следа долгого отсутствия хозяев.

– Нет, - хмыкнула Рэйчел. – С ней мне пришлось общаться, чтобы быть поближе к Томми, – Билл чуть не поморщился. Его почему-то очень коробило это уменьшительно-ласкательное прозвище, совершенно не шедшее Тому. – Старая дура. Она любит моего Томми до безумия, безмерно гордится им, а показать не умеет. Она и меня-то сразу приняла только для того, чтобы было с кем о нем поговорить. Не понимаю таких. Женщина обязана показывать мужчине свою любовь.

– А как она тебе помочь могла? Том же с ней не общается почти, – с недоумением пожал плечами Билл.

– А ты думаешь, где я фотографию взяла? – хвастливо спросила девушка и махнула рукой, указывая на кресло. – Садись.

– Я не понимаю, - искренне вздохнул Билл, опускаясь на указанное место. – Если ты любишь Тома, как могла причинить ему такую боль?

– Что значит если?! – тут же взвилась девушка, проигнорировав вторую часть вопроса. Билл обругал себя за неосторожность.

– Я не сомневаюсь в твоих чувствах, – поспешил исправиться он, глядя на нервно расхаживающую Рэйчел. – Прости, если не правильно сформулировал вопрос, просто я очень устал и у меня мысли путаются. Я хотел спросить, как ты могла сделать так больно, любя его? Разве ты не понимала, как сильно эти воспоминания заставят его страдать?

– О чем ты? – с недоумением спросила девушка, садясь на диван и, кажется, немного успокаиваясь. – Это хорошие воспоминания. Они не должны были причинить ему боли. Он должен был обрадоваться.

Билл, пытаясь скрыть удивление, осторожно спросил:

– Рэйчел, о чем ты хотела ему напомнить?

– Ну, как же? О нас! – ее лицо стало задумчивым, взгляд затуманился. Билл с трудом подавил нервную дрожь от вида счастливой, сияющей улыбки. – Знаешь, он самое лучшее, что было в моей жизни. Я никогда не умела налаживать контакт с другими детьми. Подружиться с кем-то было большой проблемой. Когда отец сказал, что мы переезжаем, чуть не умерла от страха. Глупая. Но я ведь не знала, что на новом месте познакомлюсь с Томми, – казалось, Рэйчел совершенно забыла о том, что ее кто-то слушает, уйдя в свой собственный прекрасный мир. – В первый день в школе надо мной, как над новенькой, решили посмеяться мальчишки, забрали рюкзак, а Томми меня защитил. Проводил домой. Когда выяснилось, что мы соседи, пригласил в гости. А потом… это был самый замечательный день в моей жизни. У Томми был день рождения, и он пригласил меня, несмотря на то, что его друзья смеялись из-за дружбы с девчонкой. Я так боялась идти, но он сам пришел ко мне и привел в свой дом. Я была так счастлива, и позже очень расстраивалась, что не осталось фотографий. Ты не представляешь, как я обрадовалась, когда нашла это фото у Аманды, и каких трудов мне стоило его забрать. Старая курица трясется над каждым снимком, постоянно их пересматривая, – недовольно поморщилась девушка. – Но я сумела, послала его Томми, так хотела, чтобы он вспомнил…

Билл почувствовал, как у него начинает болеть голова. Господи, какой идиотизм. Она совершенно не думала про родителей. Они вообще были здесь ни при чем. Она просто хотела напомнить про их дружбу, в своем безумии даже не подумав о том, что может причинить этим боль.

– А самолетик? Как ты про него узнала? – задал Билл, давно интересующий его вопрос.

– Это я подарила его Томми, - воскликнула Рэйчел, радостно хлопнув в ладоши. – Ты не представляешь, как я гордилась тем, что он ему понравился! Мы даже вместе выбирали место, куда его повесить. В углу, между кроватью и столом, чтобы он всегда мог его видеть – и когда ложится спать, и когда делает уроки. Жаль, он не сохранился, - печально вздохнула девушка. Билл старался сидеть спокойно и не ерзать, но это было очень трудно. Они долго ехали, и сейчас у него невыносимо ныли спина и плечи из-за сковывающих руки наручников. Но сильнее боли было желание подойти и избить. По-настоящему. Кулаками.

– А как ты Тома нашла, после стольких лет? – стараясь справиться с собой, спросил он.

– Шутишь?! – искренне удивилась Рэйчел. – Да я его сразу узнала, как только по телевизору увидела! Он был такой красивый, и вокруг него вилось столько девчонок… ненавижу их всех! Они его недостойны. Его никто не достоин. Я столько лет работала для того, чтобы приблизиться к нему, чтобы иметь право быть рядом. Все годы нашей разлуки мечтала только о нем.

– И у тебя никого не было за это время? – удивился Билл.

– При чем здесь это? – тут же ощетинилась девушка. – Это не имеет никакого значения. Все что было – не важно. Ведь любила-то я всегда только Томми. И никого другого. Я все для него сделаю. Буду заботиться всю жизнь. Ему никто не посмеет причинить вреда!

– Ты говоришь, что заботишься о Томе, и я тебе верю, – произнес Билл, нечеловеческим усилием контролируя свой голос, стараясь не допустить ни одной гневной или пренебрежительной нотки. – Но неужели ты думаешь, что он обрадуется, если ты убьешь меня?

– А почему он должен страдать из-за этого? – насторожилась Рэйчел. – Или ты ему настолько дорог?