The Dark Side of the Moon (СИ)

Потолок перед глазами расплывался, и Артит вздрогнул, когда чуткие, немного обветренные губы прошлись дорожкой поцелуев по его шее. Когда он оказался опрокинутым на постель? Он не помнил; всё, на что хватало юношу — беспомощно стонать, едва Нонг задевал особенно чувствительные местечки. И это ощущалось так правильно, так сильно, что было почти больно.

Почему даже взаимно любя ты испытываешь боль? Возможно потому, что не должны люди быть друг к другу настолько близко? Потому что природа намеренно сделала их самостоятельными и отдельными друг от друга?

Он смутно припомнил, что читал о чём-то подобном на первом курсе, когда среди точных наук в их программе затесались совершенно бесполезные, на первый взгляд, предметы, вроде философии. Кажется, они изучали Платона? Артит не был уверен, но строчки эти запомнил чётко: «Каждый из нас — половинка человека, рассеченного на две подобные камбалам части, и потому каждый ищет всегда соответствующую ему половину».

— Как глупо, — горько прошептал он.

Но Конфгоб его не услышал, чему наставник мысленно порадовался — в ушах парня всё ещё были наушники, и Пи осторожно вынул их, отбрасывая телефон куда-то в сторону.

— Конг… — он понемногу пришёл в себя и не знал, как попросить о том, чего хотел. — Думаю, что мы можем… Можем сегодня. Я не против.

— Пи’Артит, — выдохнул жарко Нонг, мягко касаясь губами его губ. — Я боюсь причинить тебе боль.

— Ты не причинишь, — абсолютно искренне сказал Ройнапат. — Ты же читал ту статью. И в курсе, что надо делать.

— Как ты узнал? — неподдельно изумился младший, и Артит, не выдержав, рассмеялся.

— Ну, потому что я тоже её читал, — иронично выгнул он бровь. — Мы на одном факультете учимся и мыслим, стал быть, в одном направлении. Давай, мистер отличник, покажи, на что ты способен.

Сутхилак умилительно зарделся, но почти тут же решительно кивнул. Следом за этим лидера инженеров по ощущениям накрыло цунами: руки Нонга неожиданно оказались одновременно везде — они гладили, ласкали, щекотали и доводили несчастного юношу до полного изнеможения. Конг был вопиюще нежным: сцеловывал вздохи с искусанных губ, скользил вдоль беззащитной шеи, игриво дразнил самым кончиком языка вставшие торчком соски и проходился томными поцелуями по точёному прессу.

В тот момент, когда он стянул со старшего немного влажные трусы, Артит уже готов был молить о большем. Наставник совершенно ничего не соображал, и только когда почувствовал, как в него снова входят эти невозможные пальцы, смазанные чем-то прохладным и пахнущим ментолом, вскинулся, прогнулся в пояснице и хрипло застонал. Их прелюдия затянулась на долгих два дня, и он больше не мог этого выносить.

— Конг… — позорное «пожалуйста» едва не сорвалось с губ, и третьекурсник мучительно закусил изнутри щёку, чтобы не унизиться окончательно. Вместо этого он собрал в кучу остатки самообладания и в приказном тоне выплюнул: — Ты там заснул что ли?

— Какой же ты нетерпеливый, — усмехнулся Конгфоб, чувственно и самозабвенно лаская его пальцами.

— Мы с тобой танцуем или трахаемся? — дрожащим голосом спросил тот.

— Нет, Пи’Артит, — нагнулся к самым его губам младший и выдохнул, одновременно с этим сгибая пальцы: — Мы занимаемся любовью.

На внятный ответ сил у наставника не нашлось: он всхлипнул и стыдливо прикрыл лицо ладонью, надеясь, что Нонг не заметил выражения этого мучительного удовольствия, что отразилось на нём.

Сутхилак ненадолго отстранился, отчего старшего тряхнуло, когда он ощутил возникшую внезапно пустоту внутри себя, и принялся шуршать чем-то. Ройнапат осторожно разлепил тяжёлые веки и мутно глянул в ту сторону. О чём моментально пожалел, почувствовав, как подобрались от возбуждения его яички: № 0062, закусив нижнюю губу, раскатывал по своему налитому члену презерватив.

— Чёрт, — шёпотом выругался Пи, осторожно сжимая основание своего собственного пениса. Не хватало ещё кончить до того, как начнётся всё самое интересное.

— Пи’Артит?..

— Если ты сейчас спросишь, готов ли я, не пожалею ли я или уверен ли я — я тебе пяткой в нос заряжу! — с истеричными нотками в голосе пискнул гроза факультета.

Конгфоб тихо рассмеялся и, пододвинувшись ближе, уверенно развёл в стороны его ноги.

— Нет, я всего лишь хотел попросить тебя согнуть колени и опуститься чуть ниже.

Юноша вспыхнул и деятельно подвигал тазом, оказываясь притиснутым вплотную к поджарому смуглому телу возлюбленного.

— Вот так, — пылко выдохнул Сутхилак, и в следующую секунду Артита коснулось что-то горячее, сколькое и большое. Что-то, что откровенно превосходило размерами пальцы. — Не спеши, пожалуйста. Я буду аккуратен, — придержал его за бёдра Конг и медленно начал входить.

Возбуждение моментально схлынуло. Артит вытянулся и, кажется, напряг каждую мышцу своего утомлённого тела, чтобы одна конкретная его часть максимально расслабилась. Старшекурсник с силой закусил губу и закрыл глаза, затылком вжимаясь в подушки и выгибая шею.

— Он… вошёл, — хрипло прошептал Конгфоб спустя пару минут. Голос его доносился до лидера инженеров словно издалека.

— Хорошо, — сдавленно процедил тот, пытаясь справиться с эмоциями.

Было больно. Очень. Пожалуй, сравнение, что тебя насадили на вертел, люди придумали неспроста — именно так и ощущал себя Пи, замерший на постели и боящийся совершить хоть какое-нибудь, даже малейшее, движение.

— Пи’Артит? — Нонг казался не просто взволнованным, по его тону Ройнапат понял, что Конг находится на грани того, чтобы прекратить всё совсем.

— Просто не шевелись пока, — наставительно сказал он, надеясь, что голос его звучит уверенно и не дрожит. — Ты должен дать мне привыкнуть.

№ 0062 с нежностью улыбнулся: командует. Кто бы мог подумать — даже в таком положении его возлюбленный не желал терять контроль над ситуацией. Конечно, младшего это не вполне устраивало. Он хотел бы сделать всё возможное, чтобы Артит забыл не только о приказах, но и как говорить вообще. Однако пока что грандиозные планы грозили провалиться с треском: он сам едва мог содержательно мыслить; внутри возлюбленного было обжигающе горячо, мышцы его непроизвольно сокращались, посылая вдоль позвоночника предельно сосредоточенного Конга сладкую дрожь.

Юноша не был уверен, что выдержит, но заклинал себя всеми существующими богами — терпеть. Столько, сколько потребуется, как бы великолепно ни ощущалось то, что происходило между ними, как бы ни захлёбывался он сам от восторга и трепета, глупо повторяя про себя одну и ту же фразу: «Мы делаем это!».

Первокурсник сильнее напряг начавшие деревенеть руки, мышцы на которых стали буквально каменными. Он должен. Он справится.

— Конг? — приглушённо позвал его Артит, и Сутхилак медленно вынырнул из горячечной истомы.

— Всё хорошо? — тут же с беспокойством спросил первокурсник, судорожно соображая, шевелился ли он и доставил ли этим дискомфорт.

— Кажется… Кажется, мне удалось расслабиться, — сглотнул Ройнапат.

Старший всё ещё выглядел напряжённым, но лицо его больше не искажала гримаса боли. Брови расправились, а пухлые губы перестали сжиматься в нить.

Конгфоб жарко выдохнул и как можно более плавно наклонился, трогая их поцелуем. Артит отозвался неожиданно робко, но вскоре обвил руками широкую смуглую спину младшего.

Сутхилак осторожно скосил глаза вниз: удивительно, но эрекция Пи почти не опала. Это немного воодушевило пытающегося держать себя в узде парня, и он мягко проник языком в рот возлюбленного.

Тот приглушённо застонал, непроизвольно стискивая его бока коленями, и тут же несильно скривился.

— Чёрт.

— Посмотри на меня, — негромко попросил Конгфоб. — Пи…

Артит доверчиво поднял взор. Глаза напротив — тёмные, почти чёрные, со свирепствующим на дне зрачков пожаром, отражали целую гамму эмоций: восторг, тревогу, наслаждение и любовь такой силы, что Ройнапат невольно задержал дыхание.

Он пропал. Давно и безвозвратно, и ему было плевать на боль, на дискомфорт и прочие мелочи. Здесь и сейчас Конг обнажался перед ним полностью, выворачивал душу наизнанку, будто говоря: смотри, я живой. Из плоти и крови, уязвимый, испуганный, отдающий тебе всё то немногое, что имею.