Между меридианами или "Мы не братья! Мы - любовники..." (СИ)

- С тобой бесполезно разговаривать! – вскрикивает Билл, поднимаясь с пола, на котором только что сидел. – Трюмпер, пошли, покурим!

Я вздрагиваю и вскидываю брови – до меня не сразу доходит смысл фразы. Блондин одёргивает кофту и идёт к двери, чтобы одеться. Мне приходится подняться с кресла и поставить недопитый шоколад на столик.

- Ладно, ладно, только не злись! – соглашаюсь я, направляясь вслед за братом.

Я натягиваю шапку с курткой, застёгиваюсь, плотно кутаюсь в шарф и только потом натягиваю сапоги. Билл хватает с тумбочки пачку сигарет и зажигалку, а затем открывает дверь и исчезает в темноте. Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на парней, но никто даже не смотрит на нас. Тим обиженно встаёт и уходит на второй этаж – я закатываю глаза и выхожу на улицу вслед за братом.

Ветра нет, и снег продолжает спокойно разбиваться о землю – я догоняю Билла. Он протягивает пачку и прикуривает мне, когда я сжимаю сигарету губами. Дым обжигает лёгкие, и мне становится теплее. Я прячу руки в карманах.

Мы отходим от дома и бредём по пустой дороге – в домиках, расположенных по обе стороны от нас, горит свет, и я даже могу различить некоторые силуэты. Фонари у дверей освещают часть пространства, вдали виднеются огни, и мне вдруг кажется, что я попал в сказку про Санта Клауса. Такое чувство, что вот-вот послышатся бубенчики и громкий смех, а потом чёрные небосклон разрежут сани с волшебными оленями.

- Я придумал желание, - говорит Билл.

Я вздрагиваю и смотрю на брата – огонёк на конце сигареты тлеет, а потом загорается с новой силы, когда блондин затягивается.

- Что? – переспрашиваю я.

- Желание. Сейчас, - он хватает меня за рукав куртки и тянет к незаметной тропинке, которая уходит куда-то в темноту.

Я вздыхаю и покорно следую за ним, пытаясь разобрать под ногами хоть что-то. Тропинка вскоре обрывается, и нам приходится пробираться по сугробам. Ноги вязнут почти по колено, но Каулитц не останавливается. Его окурок летит в сторону, утопая в снегу, и я почти тут же выкидываю свой бычок. Мы останавливаемся только тогда, когда дома остаются далеко позади. Отсюда невидно огней и чьих-то голосов. Вряд ли за нами сюда кто-то пойдёт.

Билл разворачивается и подходит ближе. Он целует меня, обжигая горячим дыханием щёки, и я обнимаю его за талию. Его куртка холодная и неудобная.

- Ты что здесь собрался? – шепчу я.

- Да, - блондин кладёт руки мне на плечи.

- Здесь же холодно. Хочешь член отморозить?

- Плевать.

Он толкает меня, и я чувствую, как ноги вязнут в сугробе. Когда я думаю, что упаду, моя спина натыкается на дерево, которое я не заметил в темноте. Билл ещё какой-то время приникает к моим губам, а потом отстраняется.

- Сегодня ты снизу.

Я замираю, пытаясь сообразить, о чём он говорит.

- Что?

Парень смеётся.

- Моё желание: ты в пассиве, - даже в темноте я вижу его усмешку и белоснежные зубы.

- Издеваешься? – выдыхаю я. – Я никогда не был в пассиве, какого чёрта? – недоумеваю я.

- Ты проспорил, - Билл снова целует меня. – Когда-нибудь это бы всё равно случилось.

- Слушай, Билл…

Я осекаюсь, когда парень хватается за мои плечи и разворачивает спиной к себе, прижимая меня к дереву.

- Ну, Том, - его рука скользит по моей ноге и нащупывает член, немного сжимая его. – Я буду первым. Тебе понравится.

Я шумно выдыхаю, прикрывая глаза. Я же проспорил, что здесь поделать.

- Первый и последний раз, - шиплю я, упираясь лбом в дерево.

- Да, да…

Парень расстёгивает мои штаны и немного спускает их – у него холодные пальцы, но я ничего не говорю на счёт этого. Они скользят по моим бёдрам и добираются до дырочки, осторожно начиная проникать внутрь. Я шикаю и пытаюсь расслабиться. Это всё-таки как-то унизительно…

Нужно подумать о чём-нибудь другом. О кружке шоколада, которая уже остынет, когда я вернусь, о тёплом пледе и камине с огнём. О жареной индейке, которую Катрин готовит в духовке, о горячем душе, в конце-то концов!

Билл проникает в меня ещё одним пальцем и начинает растягивать. Я прикусываю губу, сдерживаясь, чтобы не прекратить это. Горячее дыхание обжигает щёку, когда мальчишка целует меня.

Вскоре он вынимает пальцы и расстёгивает свои штаны.

- Будет немного больно, - обещает блондин, пристраиваясь.

Он сжимает руками мои бёдра и заставляет меня немного нагнуться – я послушно выгибаюсь, чувствуя свою беспомощность. Мне на ум приходит глупая мысль: неужели каждый парень, который в пассиве, чувствует себя так? Это же какое-то безумие и извращение.

Я чувствую, как член Билла проникает меня, и зажмуриваюсь от лёгкой боли. Медленно и мучительно долго – он оказывается во мне полностью и замирает.

- Ты такой узкий, - выдыхает Каулитц. – Дьявол…

- Заткнись! – я краснею, пряча глаза и совершенно забывая, что сейчас темно и ничего не видно. – Просто двигайся уже!

- Как скажешь, дорогой…

Блондин осторожно выходит и тут же толкается в меня. Один, два, три – я морщусь, вскоре понимая, что боль отступает. Это даже не боль, просто было такое чувство, что мне растянули мышцы до предела, а потом я привык к этому. Парень меняет угол и задевает мою простату, заставляя меня шумно выдохнуть. Чёрт возьми, я и не думал, что это так приятно…