Три отца (СИ)

Мескиканец недобро ухмыльнулся и сплюнул.

Хрен вам, а не деньги! Он снова осторожно приподнялся, и его взгляд упал на новенькую чернильно-синюю собаку, которая неловко пристроилась на соседнем сидении и почти съехала на пол.

Мужчина сдёрнул плюшевого урода на пол и внимательно оглядел лоснящееся пушистое тельце. Крошечная дырочка оказалась аккурат под широким красным ошейником. То ли мальцы успели расковырять, то ли оставили не слишком добросовестные работники фабрики.

Мигель надорвал цветную шкурку зубами и начал по одной запихивать купюры в нутро плюшевой собаки.

С него градом лил пот. Сердце стучало с такой силой, что Мигель опасался заполучить инфаркт от страха и неимоверного напряжения.

Однако бумажки исчезали в разодранном горлышке собаки одна за другой, от чего мягкое тельце стало совершенно неподатливо-каменным.

Руки у него ходили ходуном и, уронив несколько бумаже на пол, Мигель грязно выругался сквозь зубы. В тот миг,когда последняя купюра исчезла в глубине синтепоновых внутренностей, в боковое стекло автомобиля ударил пронзительный луч света.

Мигель вжался в пол, пригнул голову к самым коленям и затаил дыхание.

Белёсый луч мощного полицейского фонаря

заметался по салону, обшаривая каждый уголок.

Когда пронзительно-яркий свет замер на заднем сидении, Мигель забыл, как дышать.

Голубовато-молочное пятно медленно поползло по такому же яркому кислотно-оранжевому пледу, словно луч циркового прожектора по праздничной нарядной арене.

Мужчина судорожно сжал кулаки.

Луч фонаря полз, как нарочно, медленно, обшаривая каждый миллиметр яркой пушистой ткани

Какое счастье, что Мигель в попыхах закрыл мальчишек с головой.

"Только бы не пошевелились, только бы не пошевелились!" -Эта мысль затрепетала в воспалённой черепной коробке, словно пойманная птица.

Мигель неотрывно следил краем глаза за лучом полицейского фонаря, шепча свою спасительную мантру пересохшими обкусанными губами.

Полицейский бугай ( Мигель почти отчётливо видел его грузную фигуру сквозь боковое стекло) попался дотошный. Он терпеливо, буквально миллиметр за миллиметром, обшарил всё нутро старого автомобиля, затем отошёл на шаг и внимательно осмотрел номер и потрогал холодный капот.

Безумно напряжённые минуты растянулись, словно резина, высасывая из Мигеля последние остатки сил.

С него ручьём бежал пот, и мужчина уже молился совсем о другом.

"Скорей бы это кончилось. Только бы скорей", - Мигель уже не думал о возможном варианте исхода и лишь умолял прератить эту мучительную пытку ожиданием поскорей.

Руки и ноги у него затекли,и мужчина сомневался, что будет способен вылезти из автомобиля без чьей-либо посторонней помощи.

Наконец, луч фонаря отдалился, и мужчина слегка пошевелил ногой, чтобы оживить напряжённую затёкшую конечность.

В тот же миг пронзительный свет прыгнул обратно и Мигель едва не закричал от досады и испуга.

- Эй, Аксель, посвети-ка мне вторым фонарём, - хрипло позвал дотошный верзила, -никак не пойму, что здесь лежит на заднем сидении. В этом углу двора темно, как у

негра под мышкой. Я ничего не могу разглядеть.

- Брось, Тони, - второй голос отозвался от ворот, - хочешь выслужиться перед начальством? Кто может быть в этой помойке? Скорее всего краденное барахло или личные тряпки.

Луч света мазнул по заднему стеклу, и на миг мелькнуло узкое бледное лицо второго полицейского.

- Тряпки. Одежда, - с досадой констатировал второй полицейский, и Мигель мысленно возблагодарил бога за то, что тот надоумил припарковаться хоть и у выезда, но без фонаря.

Через несколько минут заурчал мощный мотор полицейской машины, и Мигель, не в силах разогнуться, вывалился во двор, словно сплющенный куль муки.

Выждав около получаса, мужчина как можно аккуратней завёл мотор, предусмотрительно запихал пустой чемодан на самое дно багажника и не спеша порулил совершенно в обратную сторону, той, куда уехали полицейские.

Куда ехать мексиканец пока не решил. Он просто не спеша катил по дороге, даже не оглядываясь и не обращая внимания на полицейские посты.

От того, что ему удалось завладеть деньгами и так ловко скрыться от преследования, Мигель почувствовал что-то похожее на ликование. Он давно не испытывал лёгкого приподнятого настроения. Мужчина включил радио и начал легонько насвистывать в такт мелодии, хотя не обладал ни слухом, ни голосом.

Даже задача, как избавиться от мальчишек, теперь не казалась Мигелю такой неразрешимой. Он продолжал подпевать радиопередаче, ещё не зная, какое испытание приготовила ему судьба.

Поездка в Эбендорф к престарелому приятелю отменялась, и Мигель решил начать утро с приятных посиделок в каком-нибудь уютном баре с пивом и сосисками.

Впрочем, его радужное настроение слегка подпортилось, когда мальчишки соизволили проснуться и затеяли на заднем сидении возню.

Мигель знал мальчишек достаточно давно, и его слегка удивлял их невозмутимый познавательный подход к жизни. Он и раньше слышал, что совершенно одинаковые близнецы подчинены узкому ритму жизни, который понятен только им двоим. Но даже не слишком образованный мексиканец был удивлён, когда понял, что его незванные гости ничуть не испугались наступившей перемене и взирали на происходящее с невозмутимо философским видом. Мальчишки были вдвоём, были вместе, и всё, поступающее извне, казалось пусть и досадной помехой. Они просто терпели необходимость связи с внешним миром.Тогда как своеобразные, понятные только им взаимоотношения в тандеме были возведены в ранг наивысшей добродетели.

Мальчишкам просто не требовалось присутствие кого-то ещё, когда самый близкий и родной человек находился рядом.

Однако это не помешало близнецам благополучно поссорится и едва не разорвать драгоценную ( в самом прямом смысле этого слова) собаку на части.

Скорее всего Лауфер купил это чудовище под натиском вездесущих мальчишек. И неугомонные близняшки никак не могли поделить новый яркий подарок.

Возня на заднем сидении перешла в жалобным хнык, потом в придушенный писк, и в конце-концов Билл разразился душераздирающим рёвом на одной истерической ноте.

У Мигеля никогда не было ни жены, ни детей, но раздосадованный этой затянувшейся истерикой, он решил проявить свои немногочисленные познания по наставлению на истинный путь.