Выгодный контракт (СИ)

Центаврийцы не были гомиками-извращенцами. И женщин у них тоже не было — центаврийцы вообще не являлись двуполой расой.

Я откинулся на спинку кресла, пытаясь унять дрожь. Центаврийцы размножались, делая кладку яиц в носителя. Раньше носитель выбирался из поверженных врагов или специальных рабов. Теперь это был чаще всего представитель другой подходящей расы, давший свое официальное согласие на носительство. Люди отлично подходили, конечно же.

Сами яйца были малюсенькие, только под микроскопом и разглядишь, они зрели в теле носителя (предпочтительно в кишечнике) от четырех до пяти недель, а потом из них вылуплялись детеныши – крошечные центолотли. Чуть ниже на картинке было изображено нечто, похожее на бронированного жука с выступающими жвалами и довольно внушительным половым органом, торчащим из нижней части спинки. В примечании говорилось, что этот так называемый яйцехуй сворачивается по желанию в специальный мешок.

После вылупления начиналось самое веселое — центолотли росли и развивались в носителе еще пару месяцев, а потом выходили наружу в количестве от десяти до двадцати штук. До окукливания и превращения во взрослого центаврийца из них доживали лишь единицы.

Далее было представлено несколько фотографий, сделанных с разных ракурсов — “носитель после выхода центаврийского потомства” — развороченная и вывернутая задница, кажется, из нее торчал кусок кишки и каких-то внутренностей.

Я заметался, удерживаемый ремнями в кресле.

Нет-нет-нет, этого не может быть!

Проклятие, надо прочесть свой контракт. Пусть он окажется стандартным, только на сексуальное обслуживание, пожалуйста, пожалуйста, твердил я про себя. Не могла же мама подвергнуть меня ТАКОМУ кошмару.

Хотелось завыть от отчаяния, не знаю, как я сдержался. Нужно бежать. Лучше сдохнуть при побеге, чем быть съеденным изнутри инопланетными тварями.

Центолотлями.

Ведь что помешает этому Т”ихаргу нашпиговать меня своим потомством во время траха? Я не верил, что он будет предохраняться, сам я никогда не надевал презерватив без напоминания.

Хорошо, что я не забыл номер Сэнди. Я позвонил ей, тряся планшет для верности — быстрее, быстрее же соединяйся. Она взяла трубку с тридцатого гудка.

— Сэнди, — сказал я. — Привет. Я соскучился.

— Яйца лопаются? — она не включала изображение, впрочем, я тоже. — Это не ко мне.

— Нет, все гораздо серьезней. Поможешь?

Я уламывал ее десять драгоценных минут, извинялся, признавался в любви и клялся в верности. Только когда я сказал, что на меня напал центавриец, Сэнди стала серьезной.

— Встреть меня через полчаса у южного выхода из торгового центра, — я хотел отпроситься у Т”ихарга в туалет и сбежать. Не пойдет же этот чертов центавриец со мной в сортир.

— Хорошо, — сказала Сэнди. — Отвезу тебя в убежище, земляне не бросают своих в беде.

Когда Т”ихарг наконец-то явился, меня почти не трясло.

Он что-то бросил мне на колени, кажется, коробку со сладостями. Я вспомнил, что говорилось в статье: подросшие центолотли очень любят сладкое.

— Мне надо в туалет. Очень надо, Т”ихарг, — я старался не смотреть на него, чтобы опять не залипнуть.

— Если тебе что-то надо, попроси как положено, — оскалился тот.

— Пожалуйста, — прошептал я, цепенея. Вдруг заставит терпеть и не отпустит, или опять предложит поцеловать свою дубину. Пожалуй, придется это сделать ради свободы.

Но Т”ихарг вместо члена протянул мне руку, и я послушно прижался к ней губами, чтобы не вызвать подозрений.

Он отстегнул меня от кресла и подтолкнул к выходу:

— У тебя восемь минут.

— Спасибо, Т”ихарг, — я выскочил из флаера и кинулся в противоположный конец ангара, на ходу вспоминая кратчайший путь к южному выходу из Вавилонского торгового центра.

Многие люди оборачивались мне вслед, какая-то дамочка на эскалаторе даже свистнула. Я делал вид, что не замечаю всего этого, проклиная в душе лопающиеся на жопе красные штаны и привлекающий внимание ошейник.

***

Разумеется, питомец задержался, но Т”ихарг великодушно решил дать ему еще немного времени и даже не наказывать за опоздание. Разве что слегка шлепнуть, когда тот придет. Да, круглая, обтянутая красными штанами задница его питомца так и просила хорошего шлепка, и Т”ихарг сожрал полкоробки хумансовских сладостей, размышляя о ней. А потом опомнился.

Прошло уже полчаса, а питомец не возвращался. Неужели вытащил из себя вибратор, и теперь не может засунуть обратно?

Т”ихарг опустил руку в управляющий приемник и послал бортовому компьютеру команду на поиск.

Сигнал от вживленного в питомца чипа показывал, что тот находится на расстоянии пяти километров и продолжает удаляться с недоступной пешему хумансу скоростью. Т”ихарг в негодовании зарычал: его питомца похитили? Но кто?! Неужели зеруссы или, смешно сказать, сами хумансы?

Он с грохотом отстыковался (проклятая шестая правая лапа все так же барахлила) и рванул из ангара, на ходу трансформируя аэробот в перехватчик.

Питомца похитили хумансы, на обычном аэротакси, и Т”ихарг, придя от такой наглости в совершеннейшее неистовство, просто подрезал их в полузахвате и припечатал к силовому ограждению скоростного шоссе. Передние лапы аэробота принялись разрывать кузов такси на части, а сам Т”ихарг, прихватив парализатор, выскочил на капот.

Как раз в этот момент аэробот окончательно разорвал такси, обнажая его мягкое и вкусное нутро: трех вопящих хумансов. Причем один из них, ф-хуманс, был тоже вооружен мелкокалиберным парализатором, из тех, что неспособны пробить шкуру взрослого центаврийца, но с успехом избавляют от докучливых хумансов или озверелых центолотлей.

Т”ихарг схватил своего питомца за шиворот и забросил в аэробот, а на горе-похитителей даже зарядов не стал тратить, просто попинал ногами. В процессе пинания ф-хумансу удалось парализовать его руку, в которую тут же вцепился как-то выбравшийся питомец, что-то вопя. Т”ихарг прислушался.

И в ярости понял, что тот умолял его “не убивать друзей, мы просто немножко покататься поехали, пожалуйста, Т”ихарг, я что угодно сделаю”.

Он снова затолкнул питомца в аэробот, запрыгнул туда сам и взвился в стратосферу, пробив дыру в силовом ограждении.

— Просто покататься, Эрик, — сказал он, пытаясь подавить злость и какую-то нелепую обиду. — В то время, как я тебя ждал? Ты знаешь, что я с тобой за это сделаю?

— Прости, Т”ихарг, — сказал питомец очень жалобно и съежился. Курточка у него была порвана, а на лице краснела царапина.

— Безмозглое ты существо и безответственное, — сказал Т”ихарг, успокаиваясь, и отвернулся: — Пристегнись, я накажу тебя дома.

========== Глава 3 ==========

У Т”ихарга не было своего дома на этой планете, но он снял логово в отеле, который держали центаврийцы. Отель назывался “Жаркая родина” и был на самом деле похож на родину, причем не на Центавру, а на ту маленькую, поросшую дождевыми джунглями планету, на которой Т”ихарг махал яйцехуем и резвился бесштанным еще центолотлем.

По дороге питомец заснул, не проснувшись даже от стыковки. И во сне он выглядел таким хрупким и несчастным с этой своей царапиной и страдальчески сведенными бровями, что Т”ихарг не стал его будить. Просто перекинул через плечо и потащил в логово. Питомец что-то пробормотал и завозился, но быстро затих, когда Т”ихарг его шлепнул.

Съемное логово было построено по всем правилам: с удобными ходами, извивающимися между гнездами и прочими комнатами; с дальними и ближними выходами на разные уровни джунглей, с подземными туннелями и пещерным озером. Именно в озеро Т”ихарг собирался оттащить грязного после всех приключений питомца и там хорошенько прополоскать.

Но питомец снова не оценил его заботы, принялся вопить и барахтаться. И оттого чуть не захлебнулся.

— Ну что тебе теперь не нравится, Эрик? — спросил Т”ихарг, вытаскивая его за ошейник из озера (ошейник, благодаря своим кольцам, оказался удобной штукой, чтоб полоскать питомцев, Т”ихарг решил вообще его не снимать).