Жених из Ада(СИ)

Удивленный таким соседством, Кенсу невольно с усмешкой вспомнил, как во время курса «истории Средних веков» профессор рассказывал им, что раньше для того, чтобы создать пергамен – материал для письма – требовалась кожа телят или овец. Для одного только тома Библии убивали до трехсот животных.

- Любая вера пишется кровью, - покачал головой омега, углубляясь в изучение книг по более близкой ему тематике. Пожалуй, родители были бы им недовольны – они были католиками и в детстве постоянно заставляли Кенсу ходить с собой на богослужения. Впрочем, тогда он не возражал, хоть порой и начинал откровенно скучать в храмах, отчего родители подвергались пыткам его капризами.

Словно почувствовав, что Кенсу начинает углубляться в болезненные воспоминания, главный «целитель» от них тут же появился, обнимая омегу за талию и с улыбкой проводя носом по его шее:

- Заждался?

- Да, тебя не было слишком долго, - сухо поджал губы Кенсу. – Что ты там такого делал с Бэкхеном?.. Да и вообще! Твоя игра была как-то уж слишком правдоподобна там, в кабинете.

- Прошу тебя, мой драгоценный, не нужно терзать себя ревностью, как будто тебя очаровал Асмодей, - хрипло пробормотал Люцифер, разворачивая омегу в своих руках и мягко прижимая его к книжному стеллажу. – Зачем мне какой-то человеческий мальчишка? У меня есть ты, и ты дороже любой души, которую я только могу получить. Неужели ты думаешь, что все слова, что я говорил тебе, лишь уловка?

- Ты – Люцифер, - выдохнул Кенсу, ощущая дрожь во всем теле от той силы, которая исходила от Чанеля, от его запаха, что заставлял кожу вспыхивать, как сухую листву. – Ты – воплощение зла и лжи, разве не так?

- Человеческие предрассудки… Вы считаете, что ангелы безгрешны. Но на их крыльях крови больше, чем на руках самых жестоких военных лидеров. Да, мы лжем, мы предаем, мы склоняем к убийству, извращениям, пороку, ненависти… Но в одном ты можешь быть уверен. Я не солгу тебе никогда. Даже для того, чтобы защитить тебя, даже если я буду уверен, что тебе будет лучше от моей лжи. Никогда. Ты можешь спросить меня о чем угодно и быть уверенным, что я отвечу искренне, потому что ты – моя жизнь и моя смерть, Кенсу, - покачал головой мужчина, прижимаясь лбом ко лбу омеги. Тот судорожно вздохнул и закусил губу, наплевав на то, что Чанель может услышать то, что творилось в его голове.

- Тотальная честность?

- Я не прошу от тебя того же, Кенсу, просто потому, что тут, - он провел когтем по виску Кенсу, легко вспарывая тонкую кожу. Омега тихо рыкнул, когда ощутил струйку крови, заскользившую по щеке. Люцифер тут же собрал солено-горькие капли языком, усмехаясь, - ты все равно не сможешь мне солгать.

- Что ж, тогда ответь мне, - Кенсу слегка отстранился, - ты хотел бы… Кого-то, кроме меня?

- Да, - без сомнений кивнул Чанель, на что Су недовольно зарычал, пытаясь оттолкнуть от себя мужчину. – Но только потому, что твое тело слишком хрупкое, чтобы выдержать меня!

- Убери руки! – не слушал Кенсу. Он впервые вел себя так по-идиотски, что даже самому было стыдно, но ничего поделать он не мог. Омега всегда думал, что не будет возражать против свободных отношений, но теперь засомневался, не желая ни с кем делить Чанеля.

- Да подожди ты! – вспылил Чанель, отчего Су был резко поднят в воздух и оказался «распятым» на стеллаже, благо, тот крепко был привинчен к полу. Мальчишка пытался вырываться, но невидимые путы связывали его по рукам и ногам, удерживали за пояс и горло. Это было унизительно, но так… возбуждающе. – Послушай меня!.. Ты – всего лишь человек! Тебе не выдержать моего огня, пока ты не станешь моим полностью! Да, я порой хочу возлечь с другими омегами, но не потому, что не люблю тебя, а потому, что не хочу причинить тебе боли!

Кенсу сглотнул, когда Люцифер приблизился к нему, выдыхая:

- Никто не выжил. Никто из тех, кем я поживился, не выжил, они все были разорваны, сломаны… Я – Люцифер! И мне с каждым разом все тяжелее сдерживать себя, но я не могу допустить, чтобы ты погиб от того, что я не рассчитаю силы!

- Ты голоден, Чанель? – пробормотал Су, кусая губу. – Ты хочешь кого-то убить?

- Да, я хочу ощутить, как мои руки окропятся горячей кровью, как сердце моей жертвы перестанет трепетать в моих пальцах, как последний крик сорвется с порванных губ..!

Омега невольно застонал, прогибаясь от возбуждения, что охватило его тело, когда он услышал этот вяжущий, пробирающий до костей шепот.

- А ты… Ты такой сладкий, такой мягкий… Хочу вонзить в тебя клыки, хочу, чтобы ты сошел с ума… - хрипло бормотал Люцифер, наслаждаясь тем, как омега дрожит и кусает губы, как невольно тянется к нему, опьяненный сильным ароматом желания, исходившим от альфы.

- Нас могут услышать!.. – прошептал Су, чувствуя, как дыхание все сильнее учащается.

- Нет, Кенсу, нас никто не услышит. Никто не услышит, как ты стонешь. И как ты кричишь.

- Дьявол, - прохрипел омега, пытаясь свести колени, но путы не позволяли ему это. Бедра омеги стремительно намокали, а от слов, что срывались с дьявольских уст и звучали как самая настоящая угроза, желание мальчишки лишь все больше распалялось. – Прекрати… Пусти меня!..

- Ты говорил, чтобы я убрал руки? Так я и поступлю, - Дьявол с ленивой ухмылкой завел руки за спину, но тут же выпустил хвост, который обвил ногу Кенсу, а затем стал потирать его пах. Омега невольно вскрикнул, пытаясь найти хоть какие-то силы для сопротивления, но, черт возьми, Дьявол умел управлять всеми своими конечностями, вот уж правда. Невольно усмехнувшись от этой мысли, уже через пару мгновений Кенсу зашелся в томном стоне: он не знал как, но Люцифер умудрился стянуть с него джинсы и белье до колен.

Кенсу затуманенным взором глядел на Чанеля и понимал, что и тот сам попался в свою ловушку – Дьявол не мог оторвать от своего нареченного взгляда столь голодного, что омега ощутил, как смазка течет по бедрам. Черт, черт, кажется, со дня на день должна начаться…

Кончик хвоста ловко оглаживал его поджавшиеся яички, член, что был напряжен, и почти жался к животу. Омега скулил от боли, что приносило ему возбуждение, и словно в бреду умолял Чанеля трахнуть его, потому что ему не терпелось ощутить в себе его член. Однако Люцифер, тяжело дыша, ухмыльнулся:

- Я обещал, что не притронусь к тебе, но…

Омега распахнул глаза, когда почувствовал, как хвост Дьявола проникает в него, такой длинный и гибкий. Он был не слишком толстым, но неразработанная задница Кенсу приняла его без усилий. От мысли о том, чем Люцифер трахает его, мальчишка был готов кончить в ту же секунду, но невидимые путы обхватили основание его члена, не позволяя ему разрядиться так быстро.

Это было унизительно, грязно, греховно и так сладко, что омега не сдерживал своих стонов, криков. Он прогибался, ощущая, как дьявольский хвост извивается внутри его тела, растягивает его и дразнит, бьется об устье матки. Кенсу никогда не чувствовал подобного раньше – из уголка его губ текла слюна, он не мог перестать кричать и срываться на рык, а задница словно сходила с ума, как и ее хозяин. Он был совершенно изничтожен. Заласканная простата уже десятки раз подводила его к самому пику, но Люцифер не позволял мальчишке забыться в оргазме.

Обезумев, Кенсу цеплялся пальцами за книги, невольно скидывая их со своих полок на пол. На их извращенную близость взирали Арес и Аполлон, Шива и Ганеша, бог Кецалькоатль; арабские миниатюры были полны осуждения, а в глазах Христа Кенсу видел, что он пал на дно Бездны окончательно. И пути назад у него нет.

Вновь и вновь Чанель заставлял его молиться себе, теряться в безумии.

Но лишь когда книга, упавшая поверх ликов ангелов, явила собой изображение Бафомета, Кенсу ощутил, что Дьявол смилостивился над ним. И в тот момент, отдавая себя и свое распятое тело Люциферу, омега закричал.

Имя своего супруга. Своего хозяина.

========== Глава двадцать четвертая, или Я знаю, с чего начать! ==========

Когда Кенсу открыл глаза, то вначале подумал, что какой-то нерадивый священник все же добрался до него и похоронил под толстым слоем пепла, но потом подобная мысль показалась омеге действительно глупой, и он не удержал смешка. Судя по ощущениям и запахам, он все еще был в библиотеке, а его голова покоилась на коленях Чанеля, который сидел, лениво прислонившись спиной к стеллажу, и с кем-то в полголоса общался. Его длинные волосы укрывали омегу, словно одеялом, и Су, надеясь, что его не застигнут за столь смущающим делом, даже понюхал мягкие пряди.