Не в своем теле (СИ)

- Просто нашел утром в почтовом ящике. Вы точно найдете негодяя?

- Приложу все силы. Не теряйте надежды, Филипп!

Не дожидаясь слов прощания, Шерлок развернулся и рванул на выход. Джон последовал за ним. Он привычно сел за баранку Лэнд Ровера, но отчего-то не спешил трогаться.

- Только не надо делать из меня монстра, – Шерлок даже не взглянул на Джона, чтобы определить его состояние. По дыханию что ли?

- Шерлок, ты ведь не такой. Зачем грубил все время?

- Ты заметил?

- Трудно было не заметить.

- Нужно было вывести Вудворда на разговор, иначе он бы не раскрылся.

- Тебе это удалось. Думаешь, ты его разубедил убивать Хантера?

- Возможно и не разубедил. Не знаю. В ближайшие дни ни за что ручаться нельзя.

Джон поежился.

- Если бы у меня был ребенок, то я бы за него точно убил бы. Пошел и расстрелял бы всю обойму.

Шерлок покосился на своего спутника.

- Зачем тебе ребенок? У тебя есть я.

- За тебя бы тоже убил.

- Какие страсти-мордасти! – Шерлок опустил стекло и подставил свое лицо обжигающему холодному ветру. Даже по его ушам было видно, что он доволен.

Вернувшись на Бейкер-Стрит, Холмс немедленно занялся полученными фотографиями, временно выпав из действительности. Он с лупой изучил каждый уголок конверта, вмятинку и изгиб, понюхал его снаружи и внутри, отщипнул кусочек и стал проверять воздействие на него каких-то реактивов. Фотографии разложил в ряд на журнальном столике (а их и было-то всего четыре), рассматривал каждую в отдельности, все вместе, менял местами, зачем-то с одной из них подошел к зеркалу. Все это было знакомо Ватсону и понятно, что закончится не скоро.

Джон оставил Шерлока в покое. Когда его гениальный друг придет к каким-то выводам, то сам все расскажет. Можно было бы заняться приготовлением еды, но сегодня Ватсон не хотел затрудняться, он чувствовал себя лениво. Очень лениво. Сначала экстремальная поездка в Истборн, потом безостановочные сексуальные упражнения в пустом доме слегка вымотали его. Не хотелось ничего, лишь покоя и умиротворения.

Умиротворение настигло Ватсона в ванне, когда, забравшись в горячую воду, он смог, наконец, закрыть глаза, расправить напряженные конечности и целиком отдаться пенной неге. Снаружи не было слышно никаких звуков, внутри Джона тоже царила полная тишина и гармония. Скользнув рукой по животу, он нащупал свой натруженный орган, который неутомимый Шерлок нещадно эксплуатировал последние дни. Не без горячего желания хозяина, если быть справедливым. Но сегодня член Джона находился в полном согласии с остальными частями тела. Вялый и сморщенный до положенного ему минимума, он спокойно и расслабленно покоился на левом бедре, не высказывая желания сменить место жительства на более тесные хоромы. Труженик! За несколько дней он разогнался от состояния полного воздержания до безудержных активных действий. Не подвел. Показал свою полную физическую готовность, умение ринуться в бой по малейшему зову, выдержал не один секс-марафон. Как всякий альфа, Джон всегда гордился своим органом, но сейчас он уважал его вдвойне. Ведь это именно ему достались все сливки – первое прикосновение тяжелой, распираемой желанием головки к тугой и влажной звездочке ануса, первое погружение во вздрагивающее от незнакомых ощущений отверстие, первое плавное скольжение по нежному шелку мышц, первый ответный толчок навстречу, болезненный и одновременно нетерпеливый, жадный. Все самое сокровенное, скрытое от взора, досталось ему. Разведчик и первопроходец, жадный исследователь и добросовестный трудяга – это все о нем, о его мужском Достоинстве с большой буквы Д. Джон расслабленно улыбнулся и потрогал невозбужденную плоть. Отдыхай, дружок! Ты это заслужил.

Как знать, быть может и не случится больше тех бурных ночей, как в пустом доме? На Бейкер-Стрит Шерлок сделался другим, стремительным, нервным. С момента их возвращения он всего один лишь раз поцеловал Джона, да и то как-то неинтимно, походя. И в комнату к себе не пустил. Все, как всегда. Как всегда?

От расслабленности Джона не осталось и следа. Он съехал спиной по гладкой поверхности ванны и полностью ушел с головой под воду, а когда вынырнул, жмурясь и хватая ртом воздух, то сквозь текущую из глаз влагу увидел Шерлока совсем рядом с ванной. Джон потер ладонями глаза. Нет, не видение. Встрепанный и встопорщенный (везде!) омега с покрасневшими губами и полуоткрытым ртом стоял и молча пялился на то, как альфа трогает себя за… Шерлок!

- Шерлок, ты что здесь делаешь?

Ну, конечно, стучаться мы не умеем!

- Я тебя окликнул, ты не отвечал. Принесли еду на вынос. Ты заказывал?

- Конечно. Погоди минутку, сейчас я приведу себя в порядок и поедим.

Шерлок наморщил нос.

- Не хочу есть. Хочу с тобой в постель.

По одному лишь его нетерпеливому виду Джон понял, что купание закончено, вылез из ванны, наскоро промокнул себя полотенцем и обернул его вокруг бедер.

- Хорошо, пошли. В твою спальню или мою?

Лицо Холмса исказилось. Он схватил Ватсона за руку и потащил в свою комнату.

- Никакой твоей спальни больше не будет! – заявил он тоном, не терпящим возражений. Гаркнул просто.

Он продемонстрировал безупречно убранное помещение, открыл шкаф и указал на свободные полки и вешалки:

- Ты немедленно переносишь все свои вещи сюда!

И тут Ватсон понял, зачем Шерлоку понадобилось скрываться в своей спальне сразу после возвращения. Видимо, убирал все, что не должны были увидеть глаза Джона. Убирал, но все равно не отказался от мысли совместного проживания. О, Шерлок! Ты всегда даешь больше, чем от тебя ожидают!

Джон почувствовал себя негодяем. А ведь он даже и не думал о переселении из одной комнаты в другую. Гостевой секс – так он себе представлял их совместное будущее. У каждого свое личное пространство и куча разных поверхностей, на которых можно любить друг друга. Спальня Шерлока или его спальня – неважно, быть может, даже ночи вдвоем, но не полное объединение. Джон еще не был готов сделать свою личную жизнь жизнью на двоих. А вот Шерлок не признавал полумер. Он хотел принадлежать своему любимому человеку целиком и полностью, вместе со своими загадками, сюрпризами, утаиваниями и замалчиваниями. Он готов был принять не только тело Джона, но и его образ жизни, привычки и особенности характера. А уж характер у бывшего военного доктора, много лет встречавшего смерть лицом к лицу, был не подарок.

Джон притянул к себе беспокойную кудрявую голову. Жаждущие поцелуя полураскрытые губы уже дрожали от нетерпения. Весь Шерлок дрожал, как осинов лист, словно боялся, что его прямо сейчас обманут и откажут.

Господи, ну откуда у него эти комплексы? Такое впечатление, что когда-то в молодости над парнем здорово поиздевались, бросили не один раз и теперь он, познавший, что такое неразделенная любовь, постоянно ожидает от Джона какого-то подвоха. Но ведь не было у Шерлока никаких неудачных романов. Майкрофт сказал, что не было, Джон спрашивал.

15 лет тому назад. То, о чем не знал Майкрофт.

Бойкий, сверкающий и искрящийся под первыми теплыми лучами солнца ручеек журчал где-то внизу. Два юноши, в простых рубашках, джинсах, закатанных по щиколотку, и босиком сидели на неказистом мостике, перекинутым с одного берега на другой и с наслаждением болтали ногами. Руки, держащиеся за перила, иногда прикасались друг к другу и тогда один из них, черноволосый худой парнишка, тревожно косился на своего спутника и чуть-чуть сдвигал ладонь в сторону.

Шерлоку девятнадцать. Он уже студент Кембриджа и безраздельно влюблен в парня, который старше его на три года. Его любимый человек – старшекурсник Виктор Тревор, гордость университета, красавец и умница, по которому сохнет добрая половина студенческой братии. Спортсмен, участник соревнований по теннису, певец с золотым баритоном. Прекрасный шахматист. На соревнованиях по шахматам они и познакомились. Шерлок легко расправился с Виктором в двух партиях, чем и привлек внимание старшего товарища. Больше, по мнению самого Шерлока, привлечь было нечем. Он считал себя нескладным и страшным, не умеющим себя вести и постоянно создающим вокруг себя зону отчуждения. Злой язык не позволял Шерлоку найти друзей среди студентов. Он и Виктору наговорил каких-то колкостей, посмеялся над его умением играть, но тот почему-то не обиделся, обозвал Шерлока «гадким утенком» и пригласил на соревнования по теннису. «Хоть тут я смогу чем-то похвастаться перед тобой, раз в шахматах не вышло»,- смеялся Виктор.