Помрачение сознания (СИ)

Jamais vu

Я морщусь, когда слышу, как щелкает замок. В глубине души у меня было не слишком отважное желание уехать, не встречаясь с Джастином.

Солнышко заходит в комнату, как раз когда я складываю рубашку. За окном еще не светает, у меня включена одна лампа над его мольбертом.

— Что ты делаешь? – спрашивает Джастин, не то всерьез, не то машинально.

— Складываю вещи, - отвечаю я минимально язвительно. Ну, насколько могу.

— Зачем?

- Ты знаешь, люди считают, что в сложенном состоянии одежда меньше мнется при перевозке и не так много места занимает.

— Брайан…

Я швыряю рубашку в открытый чемодан и сажусь на диван, не глядя на Джастина.

— Я возвращаюсь в Питтсбург.

— Почему?

— Почему?..

Потому что все это не имеет смысла, потому что у меня нет сил продолжать попытки. Потому что мне следовало догадаться раньше, что я не смогу переступать через собственную гордость раз за разом.

— Я так не могу, - говорю я вслух. – Все эти бесконечные метания… И я не могу больше выносить такие переходы от какой-то надежды до осознания, что мы с тобой в полном дерьме…

Конечно, если глянуть со стороны, он выносил такое состояние много лет, а меня хватило на несколько дней. Что и требовалось доказать. Джастин опускается рядом со мной.

Я чувствую его взгляд на себе и продолжаю:

— Не с тобой… это… чересчур сильно… и надежда, и… В общем, я тебя больше не побеспокою, не волнуйся… Бл@дь, какую неубедительную чушь я болтаю! – восклицаю я, досадуя на собственные скачущие мысли, которые никак не облекаются в слова, падаю навзничь на диван и глядя в потолок сообщаю:

- Я улетаю в Питсбург.

Джастин ложится рядом, с силой тянет меня, заставляя перевернуться на бок и посмотреть на него, и твердо заявляет:

— Нет.

Deja vu

У него непонимающий взгляд, и только в глубине где-то я вижу надежду. Впрочем, не исключено, что это просто отражение моей собственной. Боже, я так надеюсь, что в этот раз… Боже, ну пожалуйста…

— Нет? – Брайан вкидывает брови в своей манере.

— Нет, – повторяю я, стараясь, чтобы в моем голосе была уверенность, которой я и близко не ощущаю. – Попроси меня еще раз.

Вот теперь я уверен, что в его взгляде плеснула надежда. Я прометался несколько часов на кровати у Питера, прежде чем пришел сюда. Я принял свое решение, взглянув на Брайана. Как и когда-то, мне хватает одного взгляда на него, чтобы решиться.

— Прости меня, - выговаривает Брайан, не отводя от меня глаз.

— Простил.

Он выдыхает, отводит взгляд и тянет меня ближе, но я не даюсь, тыкая ему в грудь все той же бархатной коробочкой, подобранной по дороге с тумбочки.

— И я хочу назад свое кольцо.

— Да… конечно…

Прежде чем он что-то сделает, я ловлю его руку и одеваю кольцо ему на палец, и целую костяшки. Брайан кривовато улыбается. Как будто я не знаю, сколько сил он сейчас тратит, чтобы владеть собой.

Он накидывает на нас покрывало, и я поудобнее устраиваюсь рядом с ним, уткнувшись носом в грудь. Брайан поглаживает меня по голове, перебирая волосы. По шее бегут щекотные мурашки, собираясь в теплую тяжесть, но я слишком вымотан сейчас, да и Брайан выглядит утомленным, под глазами лежат глубокие тени. Похоже, эта новогодняя ночь измучила и его.

— Где ты хочешь свадьбу? – вдруг тихо спрашивает Брайан. – Здесь или в Питсбурге?

— Да мне все равно где, главное с кем. Только у большинства из этой компании начинаются панические приступы, стоит им отъехать миль на тридцать от Нью-Йорка…

— Можно продублировать церемонию.

Я улыбаюсь в его блейзер. Брайан все в своем репертуаре.

Мы просто дремлем рядом друг с другом, пока за окном поднимаются мутно-желтые зимние рассветные сумерки.

Говорят, ты проживешь год так, как провел новогоднюю ночь.

Но мне плевать на приметы.

Зато новогоднее утро я встречаю именно так, как собираюсь провести этот год, да и всю оставшуюся жизнь тоже – в объятиях Брайана.

Jamais vu

Он сопит рядом, а я тоже потихоньку начинаю засыпать после встрясок этой ночи и этого утра.

Я очень рассчитываю, что это был последний переход к надежде.

В любом случае я собираюсь окольцевать этого мелкого засранца, как только представится случай.

В конце концов, я все еще получаю все, что хочу. А его я определенно хочу.

Я не знаю на самом деле, почему мы вместе. Я хочу сказать, большинство людей не понимают, как меня угораздило связаться с мальчишкой абсолютно без опыта, но определенно с норовом, амбициями и планами на меня и мою свободу. С другой стороны, люди, как правило, не понимают, как Джастин может терпеть парня, который на двенадцать лет старше его и всеми способами неоднократно доказывал, что класть он хотел и на Джастина, и на его чувства. Так что, в целом, я считаю, что смело могу наплевать на то, что считают о нас другие. Обычно я так и делаю.

Что до Джастина, то хотя в это трудно поверить, но его, похоже, это все волнует еще меньше чем меня.

Если Солнышко что-то вобьет себе в белобрысую голову, то это безнадежно. Я знаю по себе.

Нам обоим представлялось немало шансов облажаться друг с другом, и обычно мы их не упускали. Особенно я – в конце концов, я не просто так создал себе славу человека, который использует все шансы на полную катушку.

Строго говоря, я вообще с ходу не могу вспомнить, сделал ли хоть что-то правильное за все эти годы. Хотя, конечно, что-то определенно сделал, иначе мы не валялись бы сейчас на этом диване в обнимку и полусне. Раз мы все-таки оказались вместе, значит, что-то определенно было сделано правильно, потому что в бескорыстные подарки, в том числе от судьбы, я не верю.

С другой стороны… за все это время я узнал - Джастин буквально впихнул в меня это знание, как ложку сладкой и холодной манной каши, каково это - не «держать марку» и не «делать лицо». И что это возможно. Возможно, на какое-то время расслабиться, побыть уязвимым, позволить кому-то тебя подержать и очень многое другое, которое я забыл так давно, что как будто и не знал никогда, а может… может, и вправду не знал…

Но, не знаю уж, удача ли это, но рядом с ним я не теряю себя. Он вытаскивает из меня чувства, которые я любил прятать и был хорош в этом, но они - мои. Правильнее сказать, что с Джастином я становлюсь еще больше самим собой, чем обычно, как бы странно это ни звучало.