Искушение на двоих (СИ)

Сейчас же, снова глядя на темноволосого красавца, всего за один час сумевшего беспощадно уничтожить целое воинство его нервных клеток, Том обдумывал новый вопрос, на который ему действительно хотелось получить разъяснение.

– На что ты вообще рассчитывал? – устало и будто отрешенно спросил у него мужчина, которого словно охватило сильнейшее эмоциональное истощение, от чего даже не хотелось говорить, двигаться и вообще видеть этот жестокий, безжалостный мир хотя бы какое-то время.

А замявшийся, смятенный Лауфер, быстро мечущийся от одной мысли к другой, к своему сожалению, так и не смог подобрать на этот, казалось бы, простой вопрос свой правдивый и желанный для Тома ответ. Сейчас он даже сам не понимал, что ему было нужно, и в любом случае все это определенно бы отличалось от того, что ему было необходимо теперь.

– Я.. наверное, пойду, – с силой укусив губу, сраженный и разбитый Лауфер стыдливо отвел взгляд и, развернувшись и понурив голову, молча побрел в сторону душевой, позволяя всем беспокойствам, опасениям и отчаянию заковать себя в свои нерушимые цепи.

Теперь, наблюдая во время их короткой беседы за поведением и плохо скрываемым недовольством Каулитца, он с еще большей, не перебиваемой горечью в истекающем болью сердце понимал, что он все непоправимо испортил. Испортил с самого начала, ведь Томас влюбился лишь в иллюзию, которую ревнивый Билл развеял сегодня сам, своими же руками, а другой исход его безрассудной авантюры, о котором мальчик слепо мечтал, все равно ожидать его уже не мог.

========== Глава девятая ==========

Том, не говоря больше ни слова, напряженно смотрел вслед удаляющемуся Лауферу. Следя за тем, как полураздетый юноша, прихрамывая, бредет к белой двери, он с силой стиснул зубы прямо до боли, мысленно умоляя и всеми силами заставляя себя не глядеть на него.

Однако отвести свой внимательный взгляд так и не получалось, поэтому он снова изучающе и со слабыми оттенками скромного, прежнего желания, не стремящегося вовсе исчезать, скользил по длинным стройным ногам, светлой коже спины и округлым притягательным ягодицам в черной ткани.

Томас с бесконечным шоком осознавал, что это на самом деле мальчик обладает такой сногсшибательной внешностью, которая лишила его покоя еще несколько дней назад, а когда расстроенный, отрешенный Билл, даже не обернувшись, закрыл за собой дверь, исчезнув в душевой, молодой мужчина обессиленно опустился на стул и скрыл лицо за ладонями, принимаясь нервно растирать его ими.

«Красивый засранец», тут же невольно подумалось Томасу. «И я, наверное, сошел с ума, если..», опасаясь продолжать все эти странные, смущающие мысли, он, быстро тряхнув головой и отчаянно выругавшись, с силой ударил кулаком по столу. Этим он пытался выпустить на волю свой гнев, сотрясая все лежащие на гладкой столешнице предметы, и опять позволил пакостным мыслям о малолетнем Лауфере охватить его голову новым, могущественным штурмом.

Он мучительно размышлял, прокручивал в голове каждую сказанную мальчишкой фразу за все это время, вспоминались ему и кое-какие его красивые жесты, очаровательная мимика.. Да даже все, что успел выхватить смятенный взгляд мужчины за весь этот короткий урок по плаванию в старшей группе, словно примеряя теперь все увиденное ранее на новом человеке, и радовало Тома сейчас лишь то, что на сегодня этот урок был последним.

Каулитц взглянул на прозрачную воду бассейна, переливающуюся при свете ламп, и, поднявшись со стула, взял свою шапочку, чтобы снова спуститься в нее и прикрепить разделители дорожек на места. Как вдруг он случайно вспомнил, что не отдал Лауферу его черную шапку, которую тот так и оставил в воде после своего ранения.

– Плевать, – нервно выдохнул тренер, поднимаясь по лесенке на вышку, на самый верхний ее уровень, откуда уже вскоре бесстрашно прыгнул вниз, в густую, давящую толщу воды, охватывающую целых шесть метров.

Она яростно и беспощадно сжимала своим давлением тело и голову Тома со всех сторон, создавая гул в ушах и стараясь вытолкнуть его на поверхность, но тот упрямо раздвигал эту неподъемную прозрачную тяжесть своими руками. В короткие мгновения оказавшись наверху, он полной грудью вдохнул спасительный воздух, чтобы его снова истратить на свои быстрые, ожесточенные движения. Стремительно преодолев все тридцать с лишним метров длины бассейна, молодой тренер, переводя дыхание, остановился у его стенки и, ухватившись за края бортика, снова прикрыл глаза, отдаваясь своим воспоминаниям, слишком смешанным и противоречивым. Ему все равно хотелось думать про свою нежную птичку и мечтать о ней; к ней его нестерпимо тянуло, и отсутствие ее рядом неприятно давило и заставляло сердце страдать.

Но о хорошем и возвышенном думать у Каулитца подолгу теперь совсем не получалось: словно злорадствующие, удушающие мысли о том, какая правда о маленькой нимфе сегодня открылась его глазам, пытались разрушить эти приятные и нежные картинки, которые, казалось, по своей легкости были слишком несравнимыми с тяжестью его новых дум, однако это вовсе не делало их перед ними беспомощными.

Прикрепив наконец разделители на места, Том снова и снова упрямо истязал себя и свое тело в бассейне, безжалостно не давая себе отдыха, поскольку во время этих тяжелых нагрузок губительные мысли отходили на второй план, когда весь разум был сосредоточен лишь на движениях.

Тренер покинул лицей лишь спустя примерно час совершенно утомленным, что едва передвигал ноги от ужасной усталости, качественно очистившей его голову от всяких размышлений. И хмурая фрау Берг, мельком спросившая про поранившегося мальчика, который почему-то к ней так и не зашел, тоже не стала слишком долго настаивать со своим недовольством по поводу разбитого стекла.

Тем временем грустный и безразличный ко всему Билл вернулся домой в упадническом расположении духа, и теперь ему совершенно не хотелось каких-либо развлечений, шумных вечеринок, новых встреч; он лишь медленно разделся и упал на кровать, обещая своему утомленному телу гарантированно предоставить дополнительные часы сна, которые он отнял у него прошлой ночью.

– Я так устал.. – широко зевая, прошептал юноша, имея в виду не только физическую усталость, и завернулся в одеяло, чтобы тщетно защититься им от всего мира.

Лежа в своей постели, он снова печально вспоминал самую первую встречу со своим садовником, когда тот разбудил его своей адской газонокосилкой, и теперь в настоящем облике своему ненаглядному Томасу он оказался совершенно не нужен.

– Том.. – безнадежно позвал Лауфер в пустоту практически беззвучно, но та так и не откликнулась, поэтому он лишь расслабленно прикрыл глаза, а уголки поджатых в отчаянии губ опустились окончательно. – Том..

Вообще из лицея он вышел без происшествий, а Мертена на горизонте, к превеликому счастью, больше не намечалось. Биллу не хотелось идти и к медицинской сестре, чтобы еще раз осмотреть и перевязать порез, но теперь ему было совершенно все равно, хоть и каждый новый шаг отзывался болью и жжением и лишь опять напоминал о том, что он пришел в лицей и безрассудно открылся Томасу, после чего безвозвратно его потерял. Теперь Билл безумно жалел об этом, коря себя и бесконечно ругая, поскольку не решись он на этот шаг откровенности сейчас, то у него еще было бы время побыть со своим возлюбленным хоть немного. Однако тот в таком случае продолжал бы лишь слепо тонуть в этом бесконечном обмане, пока его глаза, в конечном счете, сами не открылись на него.

Безо всякого сопротивления сон сморил хрупкого, сжавшегося на большой кровати брюнета, и в мире сладких грез ему было, на удивление, даже хорошо и приятно. Он не вспоминал там о том, что в реальности все мгновенно потеряло для него свои привлекательные яркие краски, и теперь, как минимум, необходимо было просто дождаться утра. Ведь тогда он снова выйдет в сад, чтобы объясниться с Томом еще раз, теперь-то он точно сможет хоть что-нибудь сказать в свое оправдание без сомнений и гнусной лжи. А Том, в свою очередь, как раз успеет все обдумать и без лишних эмоций его выслушать, к тому же Билл, поддавшись им, даже так и не поблагодарил его за помощь с Мертеном в душевой.