Event Reborn (СИ)

Спокойное усталое выражение лица Йорга исчезло, сменившись злобой и яростью. Его большое тело содрогалось от бешенства, а Том задыхался и чувствовал металлический лед цепей его наручников. Руки отца сжимали его горло, цепь манжетов вдавливала царапучую молнию толстовки в нежную кожу шеи. Кто-то колотил в дверь, звенел сигнал тревоги, звуки доносились словно издалека. Проваливаясь в мягкую темноту, Том почувствовал на лице слюну отца, когда тот прорычал сквозь зубы:

— Прости меня Том. Я… люблю тебя. Я хочу как лучше… Ты не должен пережить то, через что прошел я!

Внезапно какая-то белая тень бросилась на Йорга МакГрата, и он отлетел к стене. Том попытался поднять голову, но мышцы шеи не слушались. Он почувствовал запах маминых духов. Симона схватила мальчика и стащила со стола.

— Мам! — только и пробормотал Том, когда она оттаскивала его в угол.

Каждый из двух санитаров был раза в два сильнее Йорга, но тот продолжал сопротивляться, компенсируя недостаток силы другими приёмами. Один из них просунул под подбородок буйного пациента полицейскую дубинку и потянул мужчину на себя, пытаясь удержать его, а другой обхватил его туловище.

Сердце Симоны затрепетало, когда она встретилась глазами с мужем: в них были страх и паника, а не намерение совершить убийство, которое она ожидала увидеть.

— Он должен умереть! Ты слышишь, Симона? — крикнул громко и пронзительно Йорг. — Ты не понимаешь! Мальчик все уничтожит! Это единственный путь остановить…

Дёрнувшись, Йорг ударил головой одного из санитаров и, схватив дубинку, вырвал её. Второй санитар ударил его по почкам, и мужчина вскрикнул. Охранник нанёс еще удар — на этот раз по затылку. Мистер МакГрат покачнулся, но устоял и снова попытался достать Тома, поняв, что его уже никто не держит.

— Остановите его! — прорезал воздух крик Брайтмана, который влетел в помещение, теряя по пути всякие бумаги. — Сейчас же остановите его!

Санитар вскинул руку, и на этот раз тяжелая дубинка ударила Йорга по макушке. Раздался хруст. Мистер МакГрат рухнул на пол, как срубленное дерево.

Том не мог унять цунами в голове, Симона крепко прижимала сына к себе, пытаясь прикрыть ему глаза, чтобы он не смотрел на это жуткое зрелище. Но Том вырвался, он попытался рвануть к своему отцу, в последний раз.

— Папа! — крикнул он, дёрнувшись в его сторону.

— Прости, Том… мне так жаль… Это была ужасная идея, я ведь знала, я так и знала… — Симона изо всех сил прижимала сына к себе, пытаясь закрыть ему глаза. Но Том всёе равно видел отца.

Карие глаза смотрели в пустоту, не моргая. Из носа и ушей текла кровь, собираясь в маленькое озерцо вокруг головы.

— Прости, — плакала Симона. — Прости меня…

И всё. Всё кончилось. Просто оборвалось, как маленькая нить паутинки. Навсегда.

========== 1996 год, 28 октября, понедельник. Три дня спустя. ==========

Плохие вещи происходят слишком быстро и никого не предупреждают о своём появлении. Иногда люди думают, что могут сделать лучше, но они не всегда правы. Даже самая простая ситуация, однажды запутавшись, будет наматываться, как клубок, вовлекая всё новые и новые «ниточки», и остановить этот нарастающий ком неприятностей будет очень и очень сложно.

Том тоже никогда не думал, что его стремление разобраться в себе приведет к столь печальным последствиям.

Под холодным октябрьским небом, придавленные к земле, закиданной прелыми однотонными листьями, свинцовой тягучей серостью, они стояли почти одни на городском кладбище, неподалеку от Эверетта и ждали, когда священник закончит свою речь.

Смерть Йорга не затронула практически никого, кроме его жены и сына, и поэтому на похоронах было очень мало людей. Большинство из них пришли туда не потому, что знали покойного, но для того, чтобы предложить свою помощь Симоне и Тому в трудное для них время.

Гордон, Билл и насупленный Тайлер тоже находились рядом, стоя под большим серым зонтом, капельки с которого стекали прямо за шиворот Тому. Но ему было все равно — он смотрел в пространство, сжимая в руке ледяную руку матери, и казалось, будто она каменная.

Напротив них стояли мамина подруга Ивонн, знавшая МакГратов всю жизнь. Несколько коллег отца из его научно-исследовательского центра. И всё. Больше никто не пришёл.

Симона старалась не давать волю слезам, когда гроб с телом мужа опускали в могилу. Том же смотрел на полированный прямоугольный ящик, пытаясь связать его с отцом. Но воображение не позволяло ему понять происходящее, как бы он не старался. Ему казалось, что отец просто ушёл, как и говорила ему мама до фатальной встречи. Лучше бы так оно и оставалось.

— Прах к праху — пепел к пеплу… — священник заунывно читал над могилой Библию.

Том отвернулся и посмотрел на стоявшего позади Билла. Тот тепло улыбнулся, сжимая свою руку на локте друга и на какой

то момент эта улыбка немного согрела холодную пустоту в душе.

Доктор Брайтман сказал не держать в себе эмоции, но Том не пролил ни слезинки, в отличие от матери, которая все три дня пробыла у себя в комнате, лишь изредка выходя оттуда с красным, заплаканным лицом. Сейчас он стоял и почти равнодушно слушал священника до тех пор, пока, наконец, похороны не закончились, и люди не начали расходиться. Рядом на мгновение появился Билл, и его рука нашла пальцы Тома. Друг поднял на него глаза.

— Том, мне очень жаль. Но ты знаешь, ведь для всего есть причины. Может, так будет лучше… — тихо прошептал Билл ему на ухо.

— Не уверен, что это работает в данном случае.

— Хочешь, я зайду к тебе вечером? Посмотрим мультики.

Том помедлил, затем посмотрел ещё раз на Билла.

— Да. Заходи… — кивнул он.

Ему не хотелось быть одному. Билл бросил взгляд в сторону отца и Тайлера, которые стояли под зонтом и подзывали его, ёжась от холода.

— Я пойду. У нас ещё есть дела. Увидимся, — его пальцы оставили руку Тома.

Мистер Мёрфи растоптал сигарету и посмотрел на часы. Том кивнул ему, и повернулся к матери.

— Пойдём, малыш, — сказала она печально. — Нам пора.

Том обернулся на остающиеся позади могильные камни, серые монолиты и статуи, и завораживающие, притягивающие взгляд проблески света меж ними. Свежая могила его отца исчезала из виду, оставаясь за лесом мрамора и камня. Небо сейчас плакало тягучими дождливыми струйками, это значило, что в королевстве погоды кому-то очень грустно. Том почувствовал, как внутри что-

то сломалось. Медленно, против его желания, непрошеные слёзы покатились по щекам.

Всё когда-то кончается — нет ничего, что могло бы жить вечно. Для Тома настал день, когда кончилось его детство. Невинность и радость не шагали его дорогой в последнее время, но сейчас их еле уловимый след, и вовсе смывался слезами серого осеннего дождя, как будто их тоже похоронили в полированном деревянном ящике, затянувшем глубоко под землю все ответы, которые так отчаянно хотелось получить. Это было всё, чего Тому хотелось — объяснения, но теперь его было не у кого больше спрашивать. Мальчик как никогда чувствовал, что остался один со своими вопросами, поисками смысла и тянущей неизвестностью.

Том не думал, что забудет когда-нибудь тот день, когда погиб его отец. Он до сих пор будто слышал хруст его черепа. Он видел, как тот умер, там, на полу больничной комнаты для свиданий. Он слышал это. И чувствовал запах крови, антисептиков и больничного запаха — запаха безнадёжности.

Вечером, когда Том лежал у себя в комнате, отвернувшись носом к стенке, дверь его комнаты приоткрылась с тихим щелчком.

— Малыш, Билл сказал, ты хотел его видеть, — услышал он мягкий голос матери.

Том повернулся, чтобы посмотреть на своего друга. Снаружи всё ещё шёл дождь и чёрные волосы Билла были слегка влажными.

— Да мам, — он улыбнулся слегка, с трудом принимая сидячее положение.

Билл прошел в комнату, оставляя за собой темные дождевые следы.

— Папа сказал, что я могу остаться с тобой на ночёвку, если ты разрешишь, — осторожно предложил он, когда за Симоной закрылась дверь.