Альбинос. Финал (СИ)

В аэропорт Ростова прилетел уже вечером, поэтому смысла ехать в его офис не было совершенно никакого. Да и где его там искать, не ходить же по кабинетам? Оставалось надеяться, что он не выключил телефон.

— Привет, — он обычно вечером был уставший и измотанный, и этот раз не исключение.

— Привет, Саш. Как дела? Что делаешь?

— Устал капец, сижу, читаю документы, а ты?

— А я в Ростове, Саш.

— Где? — переспросил он, и я молился всем богам, чтобы он тоже был в Ростове, иначе…

— В Ростове.

— Э-э-э… И что ты делаешь в Ростове? Ты где именно-то?

— В аэропорту, к тебе приехал.

— Ну ты даешь, а работа?

— Подождет.

— Тогда будь там, сейчас заеду.

— Ладно, я на остановке такси буду.

— Понял.

Слава богу, что я оказался неправ. Иначе бы поседел, хотя седеть некуда. Через полчаса я увидел знакомый черный мерседес. Шагнул навстречу, открыл дверь, сел. Он смотрел на меня удивленно.

— И что это такое? — спросил он, не решаясь тронуться в дорогу.

— Поехали-поехали… — мне было неловко так сразу сказать, что я приревновал его.

— Долго летел? — мы выезжали с парковки.

— Почти восемь часов.

— Слав, ну серьезно, зачем? — улыбочка расползалась по лицу.

— Скучал. Ревновал. Злился. — я прищурился в ответ.

— Ревновал? К кому? — смеялся он.

— А как же ебарь в Ростове, про которого ты говорил?

Он залился ржачем, громко, открыто и так задорно, что я подхватил этот запал, хотя с моей стороны это было лишнее. Когда он отошел от своего внезапного приступа, то поспешил мне всё объяснить.

— Просто спросил бы об этом, пока я у тебя был, я бы сказал, что особо не держался за такую связь. Мне ничего не стоило сказать им обоим: «Нет, пока-пока». Не обязательно было прилетать, чтобы это выяснить. А почему злился-то? Подумал, что я тебя обманываю? — он глянул уже серьезно.

— Не знаю, наверное, да.

— Дурак, зачем мне это? — Саша внимательно изучал светофор, горящий красным светом, а я изучал его. Уставший, сонный, явно заёбаный работой, но в то же время чему-то радостный.

— У тебя дома есть что-нибудь поесть?

Он снова засмеялся.

— Не поверишь — пельмени есть.

— Хотя бы пельмени есть, я думал, с голоду уже умру.

— Это так смешно, необычно и так непривычно — видеть тебя такого… Как бы сказать, такого… — он никак не мог придумать это слово, которое имел в виду, и мне ничего не оставалось, как помочь ему.

— Влюбленного?

Мы снова остановились на светофоре, и он посмотрел на меня. Так, как много раз смотрел раньше, смущенно, с желанием в глазах.

— А ты влюблен? — я видел, как ему сложно спросить об этом.

— Да.

— Я тоже… — тихо сказал он и медленно двинулся за потоком машин.

Ночью я заставил его кричать в моих руках, заставил забыть то плохое, что когда-то между нами было, и часто целовал в губы, туда, где чуть заметен был «мой» шрам.

Мне потребовалось столько лет, чтобы понять, что Саша — прежде всего человек. И любить его — не значит быть геем, а значит быть влюблённым человеком, в того, кто так же сильно влюблен в тебя.