Три сапога, и все левые (СИ)

- Куда это ты? Я разве говорил, что взасос? Он же у нас девственник, поэтому в щёчку.

На секунду замерев, все, кроме участников и самодовольно скалящегося аспиранта, захохотали, а Аня, облегчённо вздохнув, чмокнула одноклассника в щёку и села на своё место, рядом с Гавриком.

Буквально через минуту раздался звонок, и все поспешили на следующий урок, открыто делясь полученными впечатлениями. Только один ученик остался в классе. Он нарочито долго собирал сумку и, закинув её на плечо, с негодованием подошел к аспиранту, хлопнув ладонями по учительскому столу:

- Вы меня обманули!

- Ничего подобного. Ты просил поцелуй - ты его получил. Всё, валяй на следующий урок, – Маятников весело ухмыльнулся, однако при его макияже улыбка получилась… скажем, не слишком адекватной.

Сын школьного секретаря открыл было рот, чтобы возразить, но понял - сказать-то нечего. Фыркнув, он пошел к выходу.

- Счастливой дорожки, - крикнули ему вслед.

Выйдя в коридор, парень не мог не усмехнуться: впервые его так качественно развели, обычно всё было наоборот. Видимо, этот аспирант и вправду такой, как о нём говорят.

На той же перемене. Первый этаж.

- Учитель, учитель, - к Листнику подбежала первоклашка, с интересом осматривая белый костюм. – А зачем Вы переоделись курочкой? «Галина Бланка» заплатила Вам за рекламу?

- Нет, что ты, - мягко улыбнулся тот. – Я всего-то наглядно показываю, как гуси спасли Рим. А не похоже?

Следующий урок. Физ-ра.

- Эй, Лисица, Вам плохо? – забеспокоился Михалыч, смотря, как Булдыжник с ещё одной девчонкой обмахивают её тетрадями.

- Мне хорошо-о-о, - ответила та, прикладывая руки к покрасневшим щекам.

- Раз хорошо, то поднимайся и марш по залу! – раздался громкий баритон за их спинами. – А потом десять отжиманий.

- Только если Вы меня поцелуете, - принаглела та.

- Чего?! – прогремел Корыжев.

Все мгновенно притихли, и благодаря этому шепот Светы: «Сдурела? На химии мало целовалась, что ли?» услышали все.

- Сто отжиманий! – прорычал учитель и, отвернувшись, крикнул остальным. – А вы чего встали?! Ползком по спортзалу!

- А в кредит можно? – весело спросила Аня, приподнимаясь на скамейке.

- Только если под пятьдесят процентов ежедневно. Жду тебя после уроков, - ответил тот, даже не оборачиваясь.

На душе Виктора Викторовича было паршиво, а в голове так и крутилось: «Что ещё вытворяет эта баба с нормальными учениками?» Единственной радостью казался лишь следующий урок у 11-В.

========== Миник третий: «Куда по-пьяни не попрешься: и в бар, в клуб, и на колхоз» ==========

Никита Андреевич откровенно скучал. Уроки прошли, а дома делать совершенно нечего. Он снимал небольшую квартирку на окраине города. Ещё от родителей ему досталось неплохое жильё в центре Питера, но оттуда до школы ехать не меньше трёх часов, так что проще жить здесь.

В этом городе не было ничего интересного для избалованного ночными клубами парня, но и здесь имелась пара интересных заведений. Например, бар, о котором знали только посвящённые. У Маятникова из посвящённых имелся друг-завсегдатай, поэтому сложностей с пропуском не произошло. Внутри громко играла музыка, а людей было на удивление много. Кто-то танцевал, кто-то сидел у барной стойки, а кто-то уже уходил в обнимку, хотя ночь только начиналась. Но внимание аспиранта мгновенно привлекло нечто другое – а именно группа людей, сидящих за одним из столиков на втором этаже. Вся компашка, очевидно, уже напилась «в зю-зю», а один из них, сидящий боком, показался каким-то знакомым. Слишком знакомым, чтобы пройти мимо.

Удивлённо приподняв брови, Никита заказал себе бренди и, поднявшись наверх, сел за соседний столик.

Пьяная компания не обращала на него никакого внимания, зато он веселился по полной, наблюдая за Корыжевым. Русые короткие волосы физрука, обычно зачёсанные ёжиком, сейчас мокрыми прядями облепили кожу на голове. Вообще-то по всем меркам Виктор Викторович походил под тип бывалого вояки: серые «суровые» глаза, густые то и дело хмурящиеся брови, тонкая линия рта, резко очерченные скулы, волевой подбородок. А тело аспиранта выше всяких похвал, сразу видно, сколько времени он проводит в тренажерке. Никита Андреевич был почти полной его противоположностью – худой костлявый суповой набор и этого никакой высококалорийной едой не исправить. Зелёные глаза, хотя вряд ли кто-то видел настоящий цвет вместо палитры линзы. Так же никто, даже сам Никита не помнил, цвет своих натуральных волос. В принципе… Если сравнить Маятникова с Листником, первый явно адекватнее, ибо носящее странные костюмы и парики чудо природы больше походило на фэнтезийного кавай-мальчика с патлами до земли. Увы, такого парика в его коллекции не водилось, пусть даже собственные волосы почти достигали задней точки.

В общем, химик так и остался бы безучастным, если бы не редкая скотина – совесть, заглянувшая к нему «на сто грамм» в данный момент.

Полностью ужравшийся Корыжев чуть не свалился со стула, а Никита, на этот раз выбравший образ эпатажной столичной бляди, не дал ему поцеловаться с полом.

- А вы, собсно, хто? – нетрезво вопросил один из друзей счастливчика. – Его друган?

Скептически глянув на задавшего вопрос мужика, аспирант ухватил за хвост гениальную мысль и пакостно выдал:

- Я его любовник.

А потом с чувством выполненного долга наблюдал за ме-е-едленно падавшими челюстями трезвевших на глазах алкоголиков.

До них, кажется, только сейчас доходило, где они находятся, а тут ещё и Корыжев, судя по всему, полностью «никакой», лениво поднял голову:

- А-а-а, это ты?! За время, провден… - язык заплетался, - провен… тьфу, проведённое вместе, ты мня дстал!

- Ладно, ладно, - покладисто согласился тот, изображая заботливую жену. – Пойдём домой.

- Ага… домой, - эхом отозвался блондин.

Мелированный закинул его руку себе на плечо, уже вызывая по телефону такси, и укоризненно показал головой, про себя ржа, аки лошадь Пржевальского:

- Ему же в понедельник на работу, так что мы пойдём.

Всё челюсти компании повторно с тихим стуком попадали на землю, а виновник будущих проблем физрука, чмокнув «вторую половинку» в щёку, с ним же под руку смылся под всеобщее оху… обалдение.

Снаружи он быстро затолкал неупирающееся тело в успевшую подъехать машину и задумался: «А куда, собственно, этого гражданского везти?» Адреса-то он не знает, а Нечто, находящееся сейчас в чмошном обдолбанном состоянии, вряд ли сможет ответить на такой сложный вопрос.

«Надо было на бейджике написать и к груди приколоть, как орден», - скривившись, подумал Никита, называя свой адрес.

Туда они приехали быстро, так как клуб находился недалеко от окраины.

Спихнув сонное тело на кровать, аспирант задумался, не разложить ли диван в зале, но подумал, что если есть возможность провернуть ещё одну занятную штуку, то грех ею не воспользоваться.

Кивнув своим мыслям, он полностью раздел Корыжева, присвистнув при виде кое-чьего хозяйства, потом разделся сам, для храбрости сделал глоток вина из НЗ-запаса и лёг на кровать рядом, укрывая обоих тёплым одеялом.

Немного повозившись и через силу обняв дышащего перегаром Виктора, он заснул, мечтательно представляя масштаб завтрашней личной катастрофы физрука.

А проснулся, на удивление, сам, без каких-либо будильников. Но, попытавшись шевельнуться, потерпел неудачу, будто зажатый в лапах бурого хмурого медведя. Верхом наглости было то, что на него сверху ещё и ногу закинули.

- Эй, снежный, м-м-м… гуманоид, жертву свою отпусти, а то она издохнет раньше времени, и засушить никого не получится, - пробормотал Никита, не оставляя попыток.

- Вечно тебе всё засушить или препарировать, - буркнуло существо сбоку. Потом до существа кое-что дошло, и оно замерло, открывая один глаз. – Маятников, это ты?

- Нет, - уже начиная веселиться, ответил тот, - я мираж. Ты просто вчера надрался до такой степени, что у тебя белочка.