Два орешка для...(СИ)

Мальчик сделал стрижку, снял уродующие лицо очки, а теперь примерял джинсики, которые замечательно демонстрировали попку. Хан на минуту даже потерял самообладание и с размаху сунул руку за пояс этих самых джинсов. Как результат – попал не по адресу, хотя то место ему понравилось, как и его содержимое. Нервничая, Тамерлан постарался как можно быстрее завершить операцию по освобождению трусов из плена молнии и ретироваться.

Уходя, он оставил ему на кассе орехи и записку: «Питай мозги, модник!»

Выйдя на свежий воздух, Хан решил, что это – наваждение от недотраха и надо как–то снять напряжение. Во избежание.

Тем временем Стасик чуть не плакал: ему было ужасно обидно, что встретившись три раза с Ханом, все три раза он выглядел полным идиотом. О чём говорить с таким?

Нет. Да.

Несмотря на руку в гипсе, Стасу пришлось выйти на работу.

Как только он появился, дневная продавщица, тётя Маша, удивлённо воскликнула:

– Ой, Стас! Да какой… Влюбился, что ли? Светишься весь! – Её слова смутили Стаса, он порозовел, а тёть Маша продолжила: – А с рукой–то что?

– Дрочил! – из подсобки вышел вечно полупьяный Санёк, грузчик, и радостно заржал над своей шуткой.

Стасик покраснел еще больше. Тете Маше шутка не прокатила, она ехидно ответила за Стаса:

– Не завидуй, Санёк! Твою пипку хоть дрочи, хоть оттягивай, больше пяти сантиметров не станет! – сняв фартук, шутейно замахнулась им на Санька, погнав в подсобку.

Стас похихикал мысленно: «А откуда она знает про пять сантиметров?» – и пошёл к рабочему месту.

День снятия гипса приближался, Стас нервничал. Он хотел и боялся новой встречи с Тамерланом. Возможность, что в день «икс» Хан будет или в ночную смену, или у него будет выходной, присутствовала, но где–то там, в глубине души, трепыхалась надежда увидеть его снова. Пусть только увидеть.

К травматологу была очередь, состоявшая из одного пьяного мужичка с разбитой рожей, который тихо дремал в кресле и никак не отреагировал на то, что предыдущий больной уже покинул кабинет. Стас покосился на пьянчугу и проскользнул в дверь. Может быть, в другое время он бы наивно разбудил дядьку, но сейчас мало того что под гипсом рука чесалась, сводя его с ума, так ещё и в спину толкало желание увидеть доктора.

Тамерлан выглядел немного уставшим.

– Привет…

– Привет, Пехов, привет. Давай снимем наконец твоё дивное украшение. – И, сделав приглашающий жест рукой в сторону перевязочной, сказал: – Прошу, пан!

По–хорошему, Тамерлану не пристало самому заниматься этим – для этого есть медсестры, но с такой помощницей, как Надька, проще сделать самому, чем докричаться.

Хан взял в руки ножницы, пощёлкал ими и с выражением лица киношного маньяка стал приближаться к Стасу. Тот сначала улыбнулся, а потом неожиданно – даже для себя – подыграл ему:

– Нет! Не делайте этого, доктор! – пропищал он, широко открывая глаза в притворном ужасе.

– Ну нет, больной, раз уж ты мне попался!.. – И надрезал бинт.

– Тамерлан, может… будем встречаться?.. – его шёпот прозвучал как крик души.

Ножницы, разрезавшие бинт уже наполовину, замерли. Несколько мгновений царила тишина.

– Тебе что, экзотики захотелось? – вдруг зло спросил Хан и одним движением разрезал повязку. – Нет. Можешь сполоснуть руку под краном.

Стас встал, грустно посмотрел на доктора, не обратив никакого внимания на кран, ссутулившись, направился к выходу, бросив на прощание тихое:

– Спасибо. До свидания.

Дверь за ним тихо зарылась, щёлкнув язычком замка.

Тамерлан после смены ушел недалеко от больницы, сел на лавочку в первом же дворе и курил уже третью сигарету. В глубине этого двора стоял магазинчик, вокруг которого крутились дети и алкаши, у крыльца сидела лопоухая дворняга. Один из алкашей только что вышел из магазина с пакетиком нарезанной дешёвой колбасы. Увидев собаку, он потрепал её по ушам и щедрым жестом кинул ей кусок, за что получил неодобрительные выкрики товарищей по стакану. Псина, воспылавшая уже к синяку чувством, преданно и восторженно смотрела на своего идола. А тот, идя на поводу общественного мнения, пинком отшвырнул её. Обиженно взвизгнув, дворняга понуро побрела прочь.

«Как студент. Ведь если его кто–то поманит… он ведь пойдёт! Жаль глупого…» – мысли Хана, вопреки его желанию, свернули к Стасу. – «Всё это розовые сопли! Всё дело в том, что я хочу трахаться, и только. А почему бы и нет?»

Тамерлан выбросил ещё одну сигарету, измятую в руке, и направился обратно, к больнице.

– О! Смагулов! Фигли ты вернулся? – сменщик Тамерлана удивлённо оторвался от истории болезни пациента.

– Да так, надо посмотреть кое–что, забыл… – рассеяно перебирая карточки на подоконнике, ответил Хан. Найдя нужную, он достал свой телефон, набрал записанный номер.

– Стас! Жду тебя через пятнадцать минут у «Винта». Кто не успел – тот опоздал. – И нажал кнопку отбоя.

Махнул сменщику на прощанье и решительно направился к кафе «Винтаж», которое со временем в разговорах превратилось в «Винт».

Жесткое «нет» от Тамерлана не повергло Стаса в шок, но был готов к этому – все ему отказывали, с чего Хан стал бы исключением? Но было всё равно очень… болезненно.

Рыдать Стас не рыдал, но настроение было ниже плинтуса, делать ничего не хотелось, и только предупреждение коменданта, что если он сейчас не примет душ, то до завтра этого сделать не сможет, подняло его с постели и заставило шевелиться.

Шлёпая мокрыми резиновыми сланцами и на ходу вытирая голову, Стас только вошёл в свою комнату, как раздалась трель сотового.

«Стас! Жду тебя через пятнадцать минут у «Винта». Кто не успел – тот опоздал», – услышал он в динамике телефона и несколько драгоценных минут тупил, соображая, кто же это мог вытребовать его к «Винту».

Когда – методом исключения – его всё же осенила догадка, то он собрался с такой скоростью, с какой не собирался никогда. Единственное, линзы вставлять времени уже не было – надел очки.

Первую половину дороги он бежал как ужаленный, а вторую, когда дыхания уже стало не хватать, прошёл быстрым шагом.

Увидев студента, Тамерлан встал из–за столика:

– Успел. Хорошо. Пойдём.

Хан-Хан-Хан!!!

«А как же кафе?» – первая мысль Стаса была детской и глупой, зато вторая блистала интеллектом: «Куда?! А?! У-ви-и-и!!!»

Несмотря на то что Стас и Тамерлан были одного роста и, по идее, шаги у них должны были быть одинаковой длины, Стас всё же отставал от Хана на полшага.

Они прошли во дворы, пересекли один из них и остановились у подъезда какого-то дома. Хан приложил «таблетку» к домофону, и они вошли в подъезд. Там никто не озаботился освещением, и сам Тамерлан даже не подумал включить свет.

«Он что, как кошка? В темноте видит?» – спотыкаясь, пыхтел сзади Стасик. – «Что за?..»

Эту мысль он не успел додумать, поскольку на площадке между этажами, куда в окна проникал свет уличных фонарей, Тамерлан мягко толкнул его к стене, прижал телом и коснулся губами его губ.

– Блядь, я же сказал, убери эти очки! – раздражённо зашипел Хан, срывая с него их.

– Я спешил… линзы… некогда… – попытался оправдаться парень.

– Много говоришь… – в губы ему прошептал Тамерлан и повторил попытку поцелуя.

Восторг полностью захватил всё существо студента, все откормленные тараканы, живущие в его мозгу, в ужасе забились по углам, и Стас ответил на это касание с такой страстью и энтузиазмом, каких ранее за собой не замечал.

Они бы дольше зажимались в подъезде, но где–то, этажом выше, открылась дверь, и послышались голоса. Стасик нехотя разжал объятья, но не смог удержаться, чтобы не очертить кончиками пальцев контур лица Тамерлана. Дыхание с трудом выравнивалось огромным усилием воли.

В не менее растрёпанных чувствах, причём совершенно неожиданно для себя, оказался и Тамерлан. Он думал, что с этим пацаном будет так же, как и со всеми, – без лишних эмоций. А сейчас коленки подгибались, и он только с третьей попытки смог вставить ключ в замочную скважину.