Нежная мелодия для его скрипки (СИ)

- Но зачем я тебе нужен? - скрипач удивлялся сам себе, но этот странный парень его совершенно не раздражал, скорее вызывал насмешливое умиление.

- Ты мне не просто нужен. Я словно одержим тобой! Ты мне необходим!

Короткий смешок:

- И ты думаешь, что если я буду рядом, ты сможешь писать вечно?

- Мне кажется, что тогда я буду жить вечно! Только бы слышать твою музыку! У меня ничего не выходит без тебя!

- Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? Всего как-то слишком: этот твой щенячий восторг, какое-то странное обожание, слишком серьезные заявления. Говоря о своей от меня зависимости, ты пытаешься привязать меня, так? – Джонатан нахмурился.

- Нет! - Теннер отрицательно замотал головой. - Привязать тебя - что за нелепое предположение! Это же все равно, что сковать ветер, все равно, что оседлать мечту. Я просто хочу видеть тебя, слушать твою скрипку.

- Чудной ты! - музыкант разглядывал взъерошенного парня, как одно из чудес света. - Если продолжишь так говорить, то я могу решить, что ты в меня влюбился! - он рассмеялся своей шутке, но в ответ услышал совершенно серьезное:

- Да. Получается, я действительно влюбился.

- Погоди-погоди! - Синклер подозрительно заглянул Джошуа в глаза, но не обнаружил там ни намека на смешинку. - Я ведь не девушка!

- Я вижу, - пожал плечами Джош. - Но что с того? Когда ты влюбляешься, тебе все равно, какой у возлюбленного цвет волос, носит ли он очки, есть ли на лице родинки. И пол не имеет решающего значения. Любовь - это волшебство, феерия, полет. Я и сам не мог предугадать, что буду испытывать подобные чувства именно к тебе. Но с первого взгляда на тебя я испытал восторг, который более ни на минуту не оставлял мою душу.

- Твоя откровенность сбивает меня с толку, - Джонатан растерянно вертел в руках свою скрипку.

- Я не жду от тебя ответа, - молодой человек горько усмехнулся. - Если я тебе не слишком отвратителен, побудь немного рядом. Просто живи здесь, просто играй. Эгоистично просить тебя об этом, но у меня действительно не получается писать без тебя. Здесь никто не помешает тебе репетировать.

Он отвернулся, страшась прочесть неприязнь на лице музыканта, и направился к флигелю. Там, прислоненный к стене, стоял мольберт с картиной, что Теннер начал писать сразу после той, первой, на которую его вдохновила игра Джонатана, но так и не закончил. Он установил мольберт на траве, взял в руки палитру, выдавил краски. Парень несколько мгновений разглядывал свою работу, затем нерешительно поднял кисть. Но пальцы предательски дрожали. Сейчас, пожалуй, впервые в жизни, Джошуа корил себя за откровенность. Ему следовало бы молчать, возможно, тогда удалось бы сблизиться со скрипачом хоть немного. А то и подружиться.

- Что это? - тихий голос Джонатана раздался совсем рядом.

Парень вздрогнул, но не обернулся. Ответил так же тихо, словно боясь потревожить какое-то хрупкое равновесие:

- Я не знаю.

- Как ты можешь писать то, чего не знаешь? - прозвучало удивленно у самого уха. Так близко, что Джошуа ощутил на коже теплое дыхание.

- Так было много раз. Я позволяю кисти жить своей жизнью, и она передает мои чувства и ощущения, как сам я бы не смог.

- А почему твои мазки такие легкие, почти прозрачные?

- Потому что они, как те ощущения, о которых я говорил. Они неосязаемые, их невозможно потрогать, но можно почувствовать. Как ветер - ты его не видишь, но чувствуешь. Как вода сквозь пальцы - нельзя удержать. Как мечта, известная лишь тебе, засевшая глубоко внутри, от которой так сладко дышится. Даже если этой мечты не должно быть. Понимаешь? - Джош резко обернулся и замер, увидев лицо Синклера так близко.

- У тебя краска на щеке, - Джонатан прикоснулся к лицу парня, легонько потер большим пальцем гладкую кожу.

Джошуа зажмурился, ловя ощущения от этого прикосновения чуть шершавой подушечки пальца и внезапно, повинуясь какому-то внутреннему порыву, накрыл руку скрипача своей. Потерся щекой о теплую ладонь.

- Что ты делаешь? – не ожидавший такого поворота Джонатан отдернул руку.

- Твое прикосновение так приятно! - художник прижал ладони к груди. - Внутри стало так тепло!

Синклер отступил на несколько шагов, схватил скрипку, словно спасительную соломинку.

- Джош, я не знаю, что тебе сказать сейчас. Не знаю, что делать.

- Ничего не нужно говорить. Сыграй, пожалуйста.

Джонатан кивнул: то ли соглашаясь с товарищем, то ли отвечая каким-то своим мыслям. Смычок скользнул по струнам вначале вроде бы нерешительно. Скрипка запела, послушная воле хозяина. Мелодия взвивалась, взлетала ввысь, но затем резкие звуки сменялись плавными переходами, как будто инструмент вместе с музыкантом обдумывал следующий пассаж.

Джошуа больше не оглядывался, он весь обратился в чувства. Кисть в его руке словно порхала над холстом, оставляя нервные, рваные мазки поверх тех, прозрачных, почти невесомых.

А потом, уже поздним вечером, отец, разглядывая новую картину сына в неровном свете лампы, сдавленно охнет:

- Я никогда прежде не видел подобного. Что ты написал, сынок?

- "Смятение", папа. Одно смятение на двоих.

И Джошуа улыбнется, все еще находясь под впечатлением от прошедшего дня, все еще вспоминая, как звуки музыки будто подталкивали его руку, все еще чувствуя себя бесконечно счастливым от ощущения рядом этого удивительного человека, Джонатана Синклера. Но даже отцу он не признается в том оглушительном восторге, с которым услышал словно бы небрежно брошенное:

- До завтра, Джош.

Сыграй

- Джонатан!

Звонкий голос привычно вызывал улыбку. Опустив смычок, скрипач насмешливо наблюдал за бегущим к нему Джошем. Он приходил каждый день. Синклер не сразу признался даже самому себе, что ждет этих его визитов. Играть рядом с пишущим Джошуа было весело и интересно. Так же интересно было и болтать с ним, отдыхая, привалившись спиной к стволу дерева, глядя на заходящее солнце, чувствуя рядом теплое плечо.

- О чем ты мечтаешь? - спросил его Теннер в один из таких вечеров.

- О том, что закончу Академию и смогу играть столько, сколько захочу. Не то, чтобы я хотел признания и славы, просто без своей скрипки я не мыслю жизни. А ты? - вопросительно взглянул на парня Джонатан.

- А я точно так же не представляю жизни без тебя, - тихо произнес тот, глядя в небо. - Я так хочу, чтобы мы всегда были вместе!

- Ты так далеко заглядываешь в будущее! - улыбнулся музыкант. - А в настоящем чего бы тебе хотелось? Прямо сейчас?

- Чтобы ты сыграл меня! - выпалил вдруг Джошуа. - Сыграл таким, как ты меня видишь. Только ты сумеешь это.

- Вы слишком превозносите мои возможности, молодой господин!

Снова этот насмешливый взгляд. Но он не может сдержать Теннера:

- Неправда! Ты можешь все! Ты можешь сыграть свои впечатления, эмоции и ощущения, все то, что не выразить словами. Но только, Джонатан... - Джошуа смущенно отвел взгляд: - Не зови меня молодым господином. От этого ужасно неловко!

- Как пожелаете, мол... - и засмеялся, заметив, как вспыхнули щеки парня.

Чтобы отвлечь того от смущения, скрипач заиграл. Мелодия получалась легкой, несерьезной и непоседливой, как солнечный зайчик, невесомой, как шаловливый ветерок. Синклер намеренно дразнил приятеля, старательно подчеркивая его детскую непосредственность и наивность. Он улыбался своим мыслям, прикрыв глаза, предвкушая реакцию Джошуа. Но парень его удивил.

- Вот как… - он задумчиво накручивал на палец прядь светлых волос. – Значит, именно таким ты меня видишь? Поверхностным, суетливым и по-щенячьи восторженным? Что же, похоже мне нужно постараться чуть больше, чтобы доказать тебе серьезность моих намерений.

Он побрел к дому, не взглянув больше на музыканта и как-то моментально ссутулившись. Джонатан растерянно смотрел ему вслед - такой реакции на свою проказу он не ожидал. Он был уверен, что парень по обыкновению рассмеется и примется его тормошить. Да чего греха таить - Синклеру и самому хотелось его потискать.