Килька неслабого посола (СИ)

Лариса Ивановна со всеми знакомилась, вступительные речи вела, нам авансы хвалебные делала. Всё как обычно! Потом заявления о приёме на работу подписывали, инструкции всякие по ТБ и за Ж и З. Рассказала, как и когда завтра детей принимать будем. Заочно с воспитками познакомила (они завтра вместе с детьми приедут). Велела выходные распределить. Спросила, как устроились.

— Норма-а-ально-о-о… — хором благодушно протянули все. А слышу, как Килька шепчет в ухо Борюсику, так, что на весь зал слышно:

— А ты с кем живёшь? У вас там нет коечки свободной?

Боря Куделькин, всегда на самых маленьких, странный такой чел, удивлённо отвечает:

— Так нас тоже двое! Ты же с Котом живёшь!

— Так у меня аллергия на кошачью шерсть, чешусь, соплями исхожу…

Борюсик образа не оценил. Я тоже.

Килька

Блин, получаю подзатыльник! Не много ли для одного дня? Надо как-то сдерживаться, наверное, а то сотрясение затылка заработаю на смене.

Мы продолжили репетировать. Кот придумал классную сценку с теневым театром, суперски получается! Сам он почти на сцену не лезет, в основном придумывает или авторский текст читает. Но если всё же на сцене, то орёл! Всё как-то у него точно, без суеты и дури! Не то что я: сначала дурь, а только потом я на сцену выхожу…

После репетиции традиционная вожатская ночная забава — напиться, нажраться, забыться. Тем более повод есть — первый день. Святое дело — коллективом собраться! Я, если честно, пить не научен, уносит меня сразу, совсем плохой становлюсь… Но все идут! Как-то стрёмно увиливать, скажут, что цену себе набиваю. Идём в первый корпус в холл первого этажа к 14 отряду, там где Машка Бечина.

Тусовка пресно-банальная. Радует наличие еды. Утром не успел позавтракать, нужно было к бабушке заскочить в больницу, а та, как бывшая учительница, меньше 45 минут не разговаривает… В общем, не успел, ну и оголодал! Мечу всё подряд! Вижу, Кот внима-а-ательно так за мной наблюдает.

— Что? — спрашиваю, — Я нечаянно твой бутик слопал?

— Ешь, ешь, Киля! И как только в это тельце всё это входит?

— А ты что, подсчитываешь, что я съел?

— Ага!

— Блин! Кот-счетовод! А в столовой мы тоже вместе сидим за столом?

— Ага!

— Блин! Кот-урод смотрит в рот, не полезет антрекот! Так и похудеть недолго!— получаю в лоб.

— Жри, жри давай, поэт недоделанный! Ну и пей!

Приходится пить, водку, бррр… Ну не люблю… Под весёленький шумок пытаюсь увести Серёгу покурить, один идти не могу, сигарет нет. Уже на выходе сзади за одежду меня сцапали. Даже не сомневаюсь кто! Он что, следит за мной?

— Пить несовершеннолетним, значит, можно, а курить нет! — возмущаюсь я. — Детей-то нет ещё! Гони мою собственность на базу! — это я про сигареты.

— Ты больше не куришь! Я с тобой вместе сплю и дышать смолой не намерен!

— Угрожающе как-то звучит: «Я с тобой сплю»! Я маску надену! Или попробую без поцелуев обойтись сегодня!

— Уж лучше попробуй без курева! — ржёт Кот Шурик. Серёга, по-моему, несколько по-другому стал на нас смотреть, бочком, бочком и выдавился наружу. А меня когти держат за толстовку и отпускать не хотят! Гадство!

— Тогда я напьюсь, проблююсь, и дыши мной, наслаждайся! Я ещё и целоваться полезу! Так ты сам покурить побежишь! — угрожаю этому кабану.

— Ну-ну, жду этого спектакля с нетерпением!

И я пошёл исполнять. Напился в два счёта, я выгодный гость на пьянках — много не надо! Подбивал всех танцевать и даже организовал канкан. Предложил играть в «бутылочку», уже даже начали, но один кабан запретил! По окончании водки, устроил пионерские рассказы-страшилки. Свет выключили, зажгли свечку (она должна была от перегара синеньким светиться), улеглись на одеялах на пол в кружок и всякую пьяную страшную хрень рассказывали.

— …и ему во сне говорит ледяным голосом: «Мне хо-о-о-олодно здесь, мне тесно-о-о-о! Зачем ты ко мне в гроб другого человека положил? У него ру-у-уки холодные!..» — шёпотом вещаю я всё, что приходит в голову. — Просыпается убийца, а у него на груди-и-и… лежит… мёртвая кисть руки! — ну, и тут надо отрезанный кружочек помидорки аккуратно на кого-нибудь положить… на девушку, желательно, а то и получить можно! Визг обеспечен! Короче, от каждого по подобной истории, и я всё-таки отрубился, нельзя мне пить!

В комнату меня несли! Это я сохранил на карте памяти! Кто? Так Кот! Он, между прочим, тоже не очень-то трезвый был. Я висел задом кверху на его плече и пробудился от того, что руки болтаются, ибо грузчика-то качает. Обнял Кота руками за торс, как подушку, и вроде дальше заснул вниз башкой. Потом он меня ещё и раздевал, я проснулся на футболочном снятии и слабо реагировал на исчезновение джинсов. Кот подхватил меня под коленки и уложил в разобранную кровать! Правда, красивенько у него это не получилось, чуть не грохнулся со мной на руках, ладно кровать рядом, остались все целы, только моё тельце помято, так как он на меня приземлился. У него это в привычку не войдёт? Обещания всё облевать я не выполнил. А вот про целоваться как-то не помню! Вроде не должно! Хотя какие-то смутные воспоминания с утра меня таки тревожили! Да не-е-е-е, сон!

========== 3. ==========

Кот

Я надеялся, что это был сон! Проснулся под утро, сел на кровати, виски сжал. Что за хрень со мной творится?! Я эту кильку знаю сутки! И что исполняю? Воспитываю рыбку, валю на спинку, любуюсь, рот открыв, за ушком чешу, ношу, как вазу драгоценную, и в заключительном акте пьесы лезу ему в рот. Если он помнит, можно списать на алкогольные издержки. Ему можно это втереть, а себе? Грохнулся с ним на постель и зарылся в него, встать с него не могу. Сломал что-то в себе, стержень какой-то расплавился об его тёплое тельце. Тянусь к шейке, мусолю мочку уха, и апофигей — в губы. Слабосолёные, мягкие, мои. Еле оторвался. Килька лежит, не пикает, лицо спокойное и грустное, без всяких рож, что непривычно, реснички как у девчонки, нос тонкий, маленький, щёки гладкие, чёрные волосы раскиданы, распластались кляксой по подушке. Еле оторвался. Еле до своей кровати допёр! Еле уснул! И вот сейчас раным-рано проснулся, рефлексирую. Соображаю, что какие-то вскрыл в себе голубые наклонности. Уговариваю себя: это потому, что Килька маленький, не мужественный, нежный весь из себя. Уговорить себя не удаётся: и Машка, и Ритка, и Ксюха — гораздо нежнее и совсем не мужественные! Но я почему-то не падаю на них!

Кильку пришлось будить, он всю ночь спал в одной позе, как я его уложил, руками вверх, так и дрых. Я его сначала нежно звал, потом ласково тряс, потом чуть не бил! Тот шипел в ответ что-то, типа: щас, щас, щас… с-с-секундочку… вс-с-сё вс-с-стал… щас… Пришлось свалить мелкого с кровати. И только тогда он очухался и недовольный пошёл чистить зубы, босиком, в трусах, через весь коридор, веселя нянечку тётю Маню.

Первое же «доброе утро» показало, что вчерашнего пожелания «спокойной ночи» Килька не помнит. Я облегчённо выдыхаю. До своего обычного безбашенного состояния Макся разгонялся примерно час. В это время он, наконец-то, хмуро открыл свою сумку, кинул охапкой на полку шмотки, бросил в тумбочку какие-то две коробочки, дезик и гель для душа. Торжественно извлёк расчёску и стал продирать свои волосы, те электризовались, поднимались вверх, Килька психовал. Когда причёска была готова, он обратил на меня внимание:

— Я вроде не голый! И вроде не гуманоид! Что ты уставился-то?

— Так телевизора нет…

— Ммм… Так у меня с утра передачи скучные, не развлекательные! Без кофе вообще только прогноз погоды на канале «Культура»!

— Давай сделаем кофе!

— Как?

И я, запасливый, демонстрирую кипятильник и банку растворимого кофе. Глазки у Кильки зажглись бесячим блеском. Выяснилось, что оба пьём без сахара. Мы надулись с утра горького напитка, и в Кильке проснулась мартышка.

— А давай обязанности по совместному быту составим! Ты варишь кофе по утрам и подаёшь в постель! А я… обещаю выразительно хвалить…

— За кофе в постель обычно по-другому благодарят!