Я учился жить... (СИ)

Мужик остановился у урны. Замер, вытер руки, выбросил салфетку, полез за чем-то в карман, платком, наверное, сунул его снова в карман, и что-то выпало оттуда, когда мужик вынимал из кармана руку. А мужик пошел дальше. Люди шли по своим делам, озабоченно глядя перед собой, парень быстро посеменил к предмету, выпавшему из кармана, присел и осторожно взял бумажник – еще теплый, из мягкой бесконечно приятной на ощупь кожи, такой простой и такой охренительно роскошный, что парень не сдержался и понюхал его, одобрительно щурясь от запаха кожи и какого-то совсем ненавязчивого одеколона. Затем спохватился и побежал за мужиком. Кажется, его посетила идея. Но сначала нужно кое-что выяснить, прежде чем ввязываться в драку. И парень снова плелся на безопасном от мужика расстоянии, но так, чтобы не выпускать его из виду.

Глеб все шел по тротуару, избегая визуального контакта с прохожими, скользя по ним глазами и уходя от взглядов. Люди были ему совсем ни к чему в том меланхоличном настроении, в котором он пребывал. Хотелось просто бездумно идти, глядя то на небо, то на крыши, то на окна, вдыхать время от времени врывавшиеся волны весеннего воздуха и не приближаться к своей квартире. Она была пустой, холодной и стильной. И она была совсем чужой. Он и не хотел тратить время на сомнительное удовольствие ее обустройства – не знал как. Журналы по дизайну интерьеров, которые он так и не выбросил, давали туеву кучу советов по сочетаниям, деталям, адресам и явкам мест, где все это можно приобрести, но не отвечали на вопрос: как сделать помещение домом. Глеб время от времени доставал какой-нибудь журнал из стопки и пролистывал его, но спотыкался о закладку, сделанную для того, чтобы воспользоваться идеей, и яростно захлопывал журнал, даже не пытаясь узнать, что так привлекло на той странице. Он осматривал комнату и уходил на свою территорию – почти закрытую от других рабочую зону, надеясь хотя бы там унять беспомощное раздражение. Там было хорошо работать. Но и там не было до конца и безусловно комфортно.

Мужик неторопливо шел к здоровому дому. Если он живет в нем, то будет просто здорово: там отличные большие квартиры. Можно попробовать, подбодрил себя парень и рванулся догонять мужика.

- Стой! – крикнул он. Мужик все шел дальше к дому. Значит, все-таки живет там. Отлично. Осталось только выяснить, один или с кем. – Слышь, кормилец, стой, кому говорю.

Глеб остановился и оглянулся. Парень, которому он в приступе жалости купил шаурмы, подходил к нему, по-бойцовски втянув голову в плечи и подозрительно оглядывая его, готовый, судя по всему, в любой момент задать стрекача. Глеб механически сунул руку в карман и чуть склонил голову к плечу, вежливо обозначая улыбку слегка приподнятыми уголками губ. Глаза его оставались холодными.

Парень помахал у себя перед носом бумажником, в котором Глеб опознал свой.

- И откуда он у тебя? – ледяным голосом спросил он.

Парень еще больше втянул голову в плечи, вздрогнул, но не отступил.

- Ты из кармана уронил. Когда салфетку выбрасывал, - честно признался он.

Глеб выпрямил шею и посмотрел на бумажник. Он вспомнил, что действительно не прятал его по обыкновению в нагрудный карман, а засунул почему-то в брюки. Глеб протянул руку. Парень спрятал бумажник у себя за спиной.

- А спасибо где? – глуховатым угрожающим голосом поинтересовался он.

- Сколько? – усмехнулся Глеб, готовясь к тому, что этот нахаленок попытается содрать с него крупную сумму.

- Пусти пожить! – выпалил парень.

- Что?! – Глеб опешил и оглядел его новым взглядом.

- Пожить, говорю, пусти. Ты что, глухой? – рассердился парень. – Мне пока жить негде. Появится – съеду. А компенсацию за возвращение утерянных вещей ты как квартплату внесешь.

- Может, тебе и ключ от сейфа заодно дать? – голос Глеба зазвенел от тихой и пока еще укротимой ярости.

- Ты один живешь? Один, я спрашиваю? – агрессивно спросил парень. – Ну вот и поживешь со мной. Сам знаешь, как в крупных городах хреново с жильем. А я могу еще и типа горничной быть. Там убрать, жрать приготовить, постирать, лампочку вкрутить, все такое. Ты же типа много работаешь? Насяльника-насяльника много-много работай, так? На дом времени не хватает, правильно? А я могу все это обеспечить.

Глеб приоткрыл рот, подумал и закрыл его. Плотно закрыл и запечатал. Дождь заморосил, и патлы парня почти привычно слиплись и обвисли по обеим сторонам лба. Он поежился, как будто это помогло ему избавиться от воды, залетавшей за шиворот.

- Убрать, жрать приготовить, постирать, лампочку вкрутить. Так? – холодно спросил Глеб.

Парень радостно кивнул головой. Он выпрямился, заулыбался, оживился, счастливо вспыхнули глаза.

- Помыть посуду, делать закупки, - продолжил Глеб. – Платить не буду. На продукты деньги получишь, но не более. Бумажник! – приказал он, протягивая руку.

Парень послушно вложил ему в руку бумажник.

Глеб развернулся и пошел к подъезду, не обращая больше на него никакого внимания. Он открыл дверь, придержал ее, впуская парня, и пошел к охраннику.

Парень огляделся. Парадное было до противного чистым. Пол такой чистый, ковер такой невытоптанный, цветы такие пышные, прямо хочется плюнуть. Еще и потолки высокие. Он посмотрел вверх.

- Эй, - окликнул его Глеб. Задравший голову парень посмотрел на него и подрысил поближе.

- Паспорт давай, - буркнул охранник, весь в чистом и сухом. Парень шмыгнул, запустил руку за пазуху и извлек на свет Божий потрепанный паспорт. Охранник взял его, при этом по лицу скользнуло что-то похожее на смесь жалости и презрения. Парень прищурился и сцепил зубы. Глеб, с отстраненным видом рассматривавший стену поверх головы охранника, случайно заметил в отражении на стекле очень выразительную мину парня и подумал, что охраннику не поздоровится: парнишка-то закусил удила.

- Значит так, Самсонов Макар Леонидович, 1994 года рождения, жильцы нашего дома ценят тишину, комфорт и приватность. Понятно? Попытка нарушить эти пункты может оказаться для тебя очень неприятной. Вон там, за лифтами, - охранник указал в сторону, - черный ход и вход в гараж. Правила можешь почитать вон там. – Охранник ткнул пальцем Макару за спину. Он послушно вертел головой за пальцами охранника, но глаза его так и оставались прищуренными, настороженными и очень, очень колючими.

Охранник сделал копию паспорта, убрал ее к остальным документам и обратился к Глебу:

- Глеб Сергеевич, у вас есть запасной комплект ключей?

- Есть. Я ему дам. Завтра объясните все остальное, - отозвался Глеб, отлепляясь от стены, к которой он прислонился на время очень резкого и категоричного инструктажа. Парень его развлек: он внимательно следил за охранником, согласно кивал головой, но при этом умудрялся выглядеть весьма и весьма независимым, возможно даже проблемным. Он был тощим, скуластым, со вздернутым носом и небольшим подвижным ртом, с блекло-зелеными глазами, щедро усыпанными карими крапинками, с рябоватой кожей, и был бы вихрастым, если бы волосы были сухими. Волосы у парня – у Макара – были рыжевато-каштановыми, подстриженными очень небрежно, судя по всему, визит к парикмахеру был последним в списке дел и никогда не считался важным. Судя по всему, Макар был тонкокостным и гибким, что очень удачно накладывалось на непоседливую и неугомонную натуру, признаков которой Глеб уже нашел немало. – Пошли, горничный.

Бросив эти слова, Глеб пошел к лифтам. Макар увязался за ним, бросил последний взгляд через плечо на охранника, вежливо сказал: «Спокойной ночи», - и стал рядом с Глебом, поджидавшим лифт, сосредоточенно глядя на его дверь.

Открывая дверь квартиры, Глеб неожиданно для себя посторонился и позволил Макару первому войти в нее.

Макар привычным уже жестом притянул голову к плечам и осторожно заглянул в проем входной двери. Затем вытянул шею и вошел. Остановился, внимательно оглядываясь, пошел дальше, заглядывая во все укромные уголки, которые попадались на пути. Глеб последовал за ним, закрыл дверь; звук прозвучал неожиданно резко, Макар вздрогнул и обернулся, посмотрел на дверь, осуждающе оглядел Глеба и засунул нос в кухню, сначала опасливо, а затем выпрямляясь и уже по-хозяйски заходя в нее.