Монстры (СИ)

Пятипалая, похожая на птичью, ладонь с острыми когтями заскользила по щеке, оставляя на ней царапины.

Позвоночник, выгнувшись, сломался, зато теперь нет возможности двинуть ногами, которыми он успел обнять Себастьяна, прижимая к себе.

Это не похоже на секс, скорее на отчаянную попытку перерождения в процессе, где два существа становится одним. И нет никакой гарантии, что потом они смогут разъединиться.

Прикрыв глаза, Моран получал какое-то тонкое мазохистское удовольствие от незатейливой ласки. Ладонью по щеке — так нежно, так трогательно. И не важно, что когти разорвали плоть. Их страсть вскрывает кожу, снимает плоть с костей.

Моран сплел пальцы Мориарти со своими и сжал сильнее. Точнее то, что от них осталось.

Они смотрели друг другу в глаза, и в них плескалось одно и то же выражение — избавление.

Тихих хруст позвонков темного консультанта, как музыка для ушей, его горячая тягучая кровь, словно бальзам, льющийся на открытые раны.

Влажные от крови губы заскользили по лицу и шее Мориарти, мягко ощупывая, ощущая тонкое биение пульса под кожей.

Вместе они желали быть еще ближе друг к другу. Они хотели больше крови, еще больше боли. Вместе они не умрут.

Все изменилось в одну секунду, отдалилось, растворилось в пустоте. Джеймс вскочил на своей кровати, в маленькой комнатке, в городе, названия которого он не помнил.

— Нет…

Ощущение незавершенности дела просто разрывало на части.

Подойдя к зеркалу Мориарти убедился, что его тело вполне человеческое, только ощущения говорили о другом.

На кухне нашелся нож.

Джеймс перевел взгляд с лезвия на собственную руку и, положив ладонь на не слишком чистую столешницу, отрезал себе палец. Кровь, боль. Ничего не произошло. Ничего не вырвалось из потерявшей целостности оболочки. Что-то не правильно.

Может быть, он перестает быть собой или напротив, возвращается к себе, только если рядом Себастьян?

Подстроить самоубийство было не сложно, Моран еще не знал, что он жив.

Правда, иногда Джеймс действительно не уверен, что он это подстраивал, а не исполнил сам.

Но сейчас ему было интересно, как там его снайпер…

К концу недели Мориарти вернулся в Лондон. Вечером пятницы нашел квартиру Морана, в половину двенадцатого позвонил в его дверь.

========== Глава 2. Ярость ==========

Сон был настолько реалистичен, что Моран почувствовал боль в области грудины, словно ее действительно вспороли чем-то острым. Убийца никогда не помнил своих снов, но в этот раз все было по-другому, образ Джима оказался слишком осязаемым. Кажется, снайпер все еще ощущал его кровь на своих губах, ребра, впивающиеся в плоть, горячее дыхание на коже.

Тишину прорезал неожиданный звонок в дверь, хотя сегодня Бастиан не ждал гостей. За эти два года он стал еще нелюдимее и мрачнее, что, однако, все равно притягивало людей, словно мотыльков, летящих на огонь последний раз в своей жизни.

Поднявшись с дивана, Моран босиком пошел к двери. На первый взгляд в нем ничего не изменилось за это время — широкие плечи, стальной торс натренированного тела, с паутиной шрамов старых ранений. Трехдневная щетина на лице накидывала ему еще несколько лет к возрасту, дорожка темных грубых волос внизу живота убегала за пояс штанов.

Открыв дверь, Моран увидел на пороге Мориарти. Лицо убийцы непроницаемо, лишь в тяжелом взгляде мелькнул гремучий коктейль из чувств, перетекающих одно в другое — удивление, радость, злость. Снайпер смотрел на воскресшего босса несколько секунд, развернулся и ушел вглубь квартиры, оставляя дверь открытой.

Джеймс перешагнул через порог и прошел в комнату, оглядываясь с таким привычным выражение на лице — скучающей рассеянности.

— Чем занимался… два года? — спросил он, останавливаясь возле телевизора, проводя пальцем по экрану, проверяя слой пыли на нем.

Травмированную руку он держал за спиной и в целом выглядел, как раньше. Только череда неуловимых изменений подсказывала, что это время не прошло для него даром. Правая щека была покрыта шрамами, которые не смогла скрыть пластическая операция, поэтому Джеймс старался держаться к собеседнику левой стороной. Темные глаза, казалось, запали сильнее, и лихорадочный блеск стал более явным. Мориарти оставлял впечатление пистолета с взведенным курком, приставленного к виску…

Взгляд его все же притянулся к Морану. Гребаный ублюдок. Почему желание лечь под него возникло даже сейчас? Особенно сейчас. Два чертовых года… и этот сон.

Эти сны. Джеймс вспомнил, что видел и другие. И с каждым разом в них было все больше и больше крови…

Опираясь на подоконник, Моран достал сигарету из пачки и зажал губами фильтр. Щелчок зажигалки и язычок огня жадно лизнул табак, обернутый в бумагу. Снайпер затянулся глубоко, запирая дым в легких на несколько секунд, прищурившись, разглядывая своего бывшего босса.

В тот роковой день Бастиан был рядом, видел, как Мориарти упал, словно срубленное дерево, как пистолет выскользнул из ослабевшей руки. Он смотрел на смерть своего босса и ничего не мог сделать. Темный консультант ушел от него навсегда, потому что ему просто так захотелось. Где-то в глубине души снайпер надеялся, что Джеймс подстроил свою смерть, что он все-таки жив, а все это часть очередной его игры. Эти два чертовых года он ждал и надеялся. И вот, Джеймс стоял перед ним, живой и почти невредимый. Моран был зол, ярость текла по венам, стремительно разливаясь по телу, застилая сознание. Ему хотелось сомкнуть пальцы на шее Мориарти в смертельной хватке, сломать его кости, разбить голову о стену, чтобы хоть как-то компенсировать ту боль, что тот ему причинил.

— Почему? — угрожающий низкий голос, скользящий по коже тяжелым бархатом и яростный взгляд, прожигающий насквозь.

Почему за эти гребаных два года Джим не дал понять Морану, что жив?

— Потому что мне так было нужно, — криво усмехнувшись, Джеймс повернулся к полковнику, скользя по нему ощутимым, словно пальцами вели по коже, взглядом, и сел в кресло, забрасывая ногу на ногу.

— Даже не скучал? — голос звучал с привычными ехидными нотками.

Конечно же, Себастьян нашел себе другого работодателя, Джим даже рад. Было бы разочарованием, вернувшись, увидеть своего снайпера прибитым горем от потери любимого босса. К тому же, что было между ними кроме работы, денег и секса? Разве что, негласное, никогда не выдающее себя понимание, что они из одной породы.

Джеймс убрал со лба волосы. После пластических операций по восстановлению лица у него изменилась мимика, став еще более дерганной.

Еще хуже дело обстояло с воспоминаниями. Он не помнил, действительно ли прострелил себе голову, или шрамы на лице сделаны специально, чтобы все думали так.

Уголки губ снайпера дрогнули в холодной ухмылке, во взгляде на секунду что-то мелькнуло и исчезло. Неуловимое воспоминание из прошлого. Прошлое. То, что люди так ненавидят, и то, что делает их такими, какие они есть. Что бы снайпер поменял в своей жизни, будь у него второй шанс? Он думал над этим столько раз, и все время приходил к одному и тому же выводу — ничего. Моран выбрал бы все то же самое. Опасную кровавую безумную жизнь бок о бок с гениальным темным консультантом этого времени.

Отрываясь от подоконника, Моран медленно пошел по направлению к боссу, сокращая расстояние между ними. Тяжелые шаги гулко отзывались резонансом в ушах, пол, кажется, вибрировал. Остановившись перед Мориарти, полковник угрожающе навис над ним так, что можно было почувствовать перечный запах его тела. Но вместо того, чтобы свернуть шею боссу, взял бутылку виски со стола и отвинтил крышку.

Джим едва заметно задержал дыхание, наблюдая за плавными движениями Морана. У снайпера пластика дикого зверя, крупного хищника… Ноздрей коснулся чужой запах, Джеймс украдкой сделал вдох и смотрел, как Себастьян пил, как двигался кадык на горле, как капли алкоголя сбегали по груди. Несмотря на его такое близкое присутствие, Мориарти был расслаблен, даже плечи не напряжены, только внутренности сводило от этой забытой близости человека, которого он всегда хотел.