Saw that I can teach you (СИ)

Гарри без аппетита смотрит на остывающий кусок пиццы в собственной тарелке и тяжело вздыхает. Он ненавидит маслины, эти маленькие чёрные кусочки отравы, что портят любое, даже самое хорошее блюдо. Мальчик бы не отказался сейчас от плитки белого шоколада, чтобы заесть своё разочарование в школьном обеде, но остаются лишь бисквитный батончик и пакет яблочного сока.

Он шелестит обёрткой, вскрывая трубочку, и вспоминает, как говорил Крамблвуд в “Скорби Белоснежки”: «Еда заменяет мне секс, которого у меня никогда не будет». Да, вот в кого не хотелось бы превратиться. Но ему и не грозит такая судьба, потому что внутренний карман лёгкой куртки жгут свёрнутые пополам банкноты — все собранные за несколько месяцев карманные деньги. И Гарри совсем не жаль с ними расставаться, ведь взамен он получит нечто более нужное.

— Я достал его, — произносит старшеклассник.

Он присаживается за стол, придвигая свой стул совсем близко к Гарри. Мальчик не знаком лично с этим парнем, но репутация говорит сама за себя. Если тебе нужно что-то, будь уверен — это есть у Ника.

Гарри достаёт наличность и кладёт её под край тарелки с холодной пиццей. Он с лёгким трепетом смотрит, как пальцы старшеклассника двигают по столу картонную карточку с номером телефона.

— Я могу узнать, что тебе нужно от Томлинсона? — спрашивает Ник, и его голос звучит встревоженно.

— Нет, — отрезает Гарри. Он не собирается никому рассказывать о своих планах. Тем более Нику.

— Хорошо, — отступается парень. — Это, в общем-то, не моё дело.

— Именно, — кивает мальчик, убирая карточку с цифрами в потайной карман.

— Ты только имей ввиду, этот Луи… У него плохая репутация. Он использует тебя, заберёт всё, что есть, и выбросит. С такими лучше не связываться.

Ник поднимает тарелку вместе с наличностью, мастерски пряча купюры между ладонью и дном посуды, и уходит, лишая Гарри карманных денег и холодной пиццы, но оставляя взамен телефонный номер и огромное чувство приближающейся катастрофы.

✷✷✷

Гарри крепче сжимает лямку рюкзака, оглядываясь по сторонам. Эта часть города ему не знакома, и он чувствует неловкость, оседающую липкой плёнкой на коже, чувствует собственную уязвимость холодком в груди, стоя вот так у яркой барной вывески. В ожидании Луи.

Он внимательно вглядывается в огромные жёлтые буквы, призывно мигающие, влекущие прохожих в мир сигаретного дыма и горькой выпивки, обещающие свободу от одолевающих проблем на один пьяный вечер. Гарри не знает, почему Томлинсон назначает встречу тут: его всё равно не пустят внутрь.

— Хэй! — на его плечо ложится чужая ладонь, едва заметно сжимая. — Гарри, верно?

Ребёнок кивает, поворачивая голову, и сталкивается взглядом с тем самым Томлинсоном. Колени начинают дрожать, и Гарри не понимает, то ли это из-за запаха парня, то ли из-за его глаз. Они выглядят ещё более пленительными вблизи, а снисходительная усмешка придаёт красивому лицу игривое выражение. Весь Луи вызывает глубоко внутри Гарри отклик, словно сумрак рассеивается, медленно и лениво, позволяя разглядеть очертания непроснувшегося мира, а спокойный голубой цвет окутывает всё вокруг, отгоняя прочь черноту.

Гарри моргает, отмахиваясь от странного ощущения, навеянного присутствием Томлинсона. Он пытается улыбнуться, но губы дрожат, совершенно не слушаясь его, а чувство страха наполняет до краёв. И сейчас Гарри не знает точно, боится он отказа или того, что Луи согласится на его предложение. Скорее, последнего.

— Да, это я. Привет, — хрипло выдаёт мальчик.

— Ты сказал, у тебя есть предложение.

Пристальный взгляд заставляет волноваться, а тёплая ладонь на плече прожигает сквозь одежду, оставляя на коже отвратительные обуглившиеся отметины. Мальчик съёживается, сглатывает горькую слюну, что заполнила рот, и, собравшись, произносит:

— Я хочу научиться сексу.

Лицо Луи вытягивается от удивления, потому что это, должно быть, последнее, что он ожидал услышать, но потом уголки губ поднимаются выше, превращая усмешку в широкую улыбку.

— И при чём тут я?

— Ты мог бы научить меня, — медленно произносит Гарри.

Луи смеётся, запрокидывая голову назад, и Гарри оглушён тембром его голоса, что покрывает кожу, будто нефтяная плёнка — морскую воду. Одна ошибка, и то, что гореть не должно, воспламенится.

— Научить? Тебя? Ты, должно быть, шутишь, малец.

— Это не шутка! — смятение Гарри быстро трансформируется в злость. Никто не воспринимает его всерьёз.

— Разве? Очень похоже на неё, потому что более смешного предложения мне ещё не делали. Сколько тебе лет?

Мальчик сжимает зубы, с трудом сдерживая внутри ярость. Гарри уверен, он мог бы доставить все эти удовольствия, если бы хоть кто-то из них дал ему шанс. Но все видят в нём лишь ребёнка.

— Это значит «нет»? — Гарри никак не может совладать со своим голосом, и от этого ещё обиднее. Он чувствует себя маленьким и жалким. Проигравшим.

— Подрасти, — ухмыляясь, произносит Томлинсон и переводит взгляд куда-то за спину Гарри.

Мальчик видит, как меняется лицо собеседника: тот чуть вздёргивает подбородок, а глаза прищуриваются, образуя вокруг россыпь неглубоких морщинок. Весь вид Луи сейчас кричит лишь одно слово — секс. Гарри оборачивается и видит девушку с высветленными прядями. Она улыбается Томлинсону, запахивая свою короткую курточку, и теперь для мальчика становится очевидно собственное смехотворное положение. Он не в силах соперничать ни с ней, ни с девушкой Энди.

— Твой ребёнок, Томлинсон? — смеётся блондинка, а рука Луи по-хозяйски обвивается вокруг её талии. Полные губы прислоняются к бледному рту Луи, оставляя блестящий след прозрачного блеска, и Гарри завороженно смотрит, как парень облизывается, убирая его.

— К счастью, нет, — смеётся он, прижимая к себе мягкое девичье тело, и добавляет. — Пока, Генри.

Гарри не поправляет его, не отвечает и не прощается. Луи знает его имя, и эта ошибка совершена намеренно — показать всю степень безразличия и незаинтересованности. Ситуация не может стать унизительнее, даже когда они поворачиваются и в обнимку направляются к машине Томлинсона. Гарри остаётся стоять не двигаясь с места, и всё, что крутится в детской голове, это:

«Да пошёл ты, Томлинсон».

✷✷✷

Луи перебирает длинные волосы пальцами, мягко надавливая на голову, побуждая взять глубже. Девушка действительно старается, расслабляет горло, заглатывая по максимуму, и сильно сжимает губы вокруг ствола для большего трения.

Обычно ему хватает нескольких минут усиленного минета от Рэйчел, и он кончает, потому что она действительно хороша в этом. Но не сегодня. Сегодня Луи не может сосредоточиться на ощущениях: в мыслях навязчиво крутится предложение мальчика. Абсурдное и нереалистичное, сказанное дрожащим детским голосом, но Луи не может выбросить его из головы.

— Глубже, Рэйч, давай, — постанывает он, сжимая волосы в кулак. Она всхлипывает, впиваясь длинными ногтями в его колено.

Луи видит, что коробка передач впивается ей в грудь, доставляя дискомфорт, но ему всё равно: девчонка тут для его удовольствия, и он ценит её именно за это. Раз за разом набирая номер блондинки, он знает — это будет горячий разнузданный секс и никаких требований или претензий. Рэйчел умная девочка.

Но и она медленно приедается. Ещё немного, и он окажется в поиске нового удовольствия.

Мысли возвращаются к мальчишке, что предложил сегодня себя в качестве увлекательной секс-игрушки. Но Томлинсон понимает, что такому ребёнку нужен как минимум чувственный секс, а лучше всего — медленное и нежное занятие любовью. Луи на это точно не способен. Он умеет только трахаться. Жёстко, нетерпеливо. Заставляя людей под ним корчиться, открывая рты в надежде глотнуть воздуха, кричать и умолять. И это совершенно не то, что нужно Гарри.

— Зубы! — рычит Луи, оттягивая Рэйчел за волосы от собственного члена.

— Иногда тебе нравится пожёстче, — девушка облизывается, по её острому подбородку текут слюни, капая на пышную грудь. И раньше Луи бы притянул её для грязного влажного поцелуя, но сегодня она вызывает отвращение.