Don't even care (СИ)

Тут его голос затих, и Гарри снова посмотрел на плакат, словно искал в нём нужные слова.

— Раньше я думал, что чем позже случится столкновение, чем старше я буду, когда таймер включится, тем лучше. Появятся мозги вот тут, — Гарри постучал согнутым указательным пальцем по собственному виску. — Но я передумал. Я устал.

Синяки и ссадины на спине были словно эхом его слов.

— С отцом всё плохо?

Вопрос не требовал ответа. Найл только цокнул расстроенно, а Гарри отвернулся к окну, предпочитая думать о пропавшем принце, а не о собственном монстре-родителе, что обязательно выбьет из него дух, когда они вернутся обратно.

— Я так рад, что ты выиграл эту поездку, — стараясь улыбнуться, произнёс Гарри. За окном пролетали бесконечные деревья, черта города осталась позади.

— Просто повезло.

— Просто ты лучший учитель информатики в стране.

— Очень мило, но это же не так, ты знаешь, — смутился Найл, а Гарри лишь скорчил лицо в шутливой гримасе.

— Я знаю, что из всех учителей, кто представил свой проект судьям, выиграл именно ты, — Гарри махнул рукой за окно, где в листьях зеленеющих деревьев играл солнечный свет, но разглядеть не представлялось возможным: поезд мчал вперёд. — Это что-то да значит!

— А я рад, что, несмотря на все проблемы, — Найл осторожно выделил последнее слово, намекая на гнев отца, но Гарри постарался проигнорировать это, — ты поехал со мной.

— Будет весело, — покивал он головой. — Мне, конечно, вряд ли: я мало что понимаю в этом, но потом мы сходим в какой-нибудь бар, познакомимся с красивыми девушками.

— Ты размечтался, Гарри, — засмеялся Найл. — Но я не против, чтобы твои мечты сбылись.

И прежде, чем он вновь успел бы завести тяжёлый разговор об отце, Гарри поднялся на ноги.

— Тогда никаких больше тревог и сомнений. Повеселимся в эти выходные, а все проблемы и последствия оставим на понедельник, — произнёс Гарри с каменной решимостью в голосе, чтобы друг понял — он больше ничего не хочет слышать на эту тему. — Мне нужно в уборную.

Первые несколько шагов ещё занимали беспокойство Найла и раздумья о недовольстве отца, но уже возле двери, отмеченной запертым в квадратную рамку схематичным человечком — ручки, ножки, кружок головы, — они исчезли. Словно неистовый жар вдруг иссушил всю влагу его мыслей, оставив только разрозненный пар. Гарри положил ладонь на ручку двери, потянул на себя и в этот странный колкий момент почувствовал, как вся его рука внезапно онемела.

Неожиданность этого оказалась такой ошеломляющей, что, когда рука повисла вдоль туловища, как бесполезная плеть, а не функционирующая всего секунду назад его часть, Гарри только растерянно моргнул. Он зашёл внутрь, второй рукой потянув за собой дверь. Она щёлкнула, закрывшись, но на то, чтобы повернуть металлическую щеколду замочка, уже не хватило концентрации. Гарри торопился стянуть куртку с бездействующей руки.

Ничего не изменилось. Его таймер всё также стоял на нуле — Гарри обнаружил это, закатав рукав белой рубашки вверх. Сердце, замершее в ожидании, отмерло.

Медленно, но оцепенение проходило. На пробу Гарри постарался сжать пальцы — колкие мурашки разбежались от кулака вверх, но чувствительность вернулась. Холодная вода зажурчала в кране. Гарри повернулся к зеркалу: его лоб покрывала испарина, губы слегка дрожали, и он толком не мог понять произошедшего.

Всё это настолько отвлекло его от реальности, что очнулся он, лишь когда оказался в тесной комнатке туалета не один. Моргнул, взглянул в зеркало на зашедшего следом мужчину.

— Простите, но тут занято… — попытался заговорить он. Голос дрогнул и сломался. Руку обожгло вспышкой.

Незнакомец смотрел на него в упор сквозь зеркало. Чёрный, крупной вязки свитер был застёгнут под горло. Гарри почему-то сглотнул, глянув, как шерсть воротника облегала шею незнакомца. Стального цвета глаза впились в светло-зелёные — замершего Гарри.

Время растянулось до невозможности и застыло. В своей голове Гарри услышал щелчок.

Прежде, чем он решился подтвердить свои догадки и взглянуть на свой таймер, мужчина поднял правую руку, что была опущена во время немой сцены между ними. В ладони оказался зажат пистолет.

Гарри обернулся. В этот же момент незнакомец пришёл в движение: последний выдох успел покинуть приоткрытый рот Гарри, и на губы тут же легла чужая рука, плотно зажимая. От пальцев пахло сигаретами и беспощадностью.

Ледяная вода, всё так же бегущая тонкой струйкой из открытого крана, пропитала рубашку на пояснице. Гарри почувствовал давление: мужчина сжимал его, стараясь лишить воли, не позволить вырваться из захвата, край раковины оставлял царапины на спине. Тело сопротивлялось интуитивно, потому что Гарри всё ещё пытался дышать ртом.

Лицо нападающего оказалось так близко: безумные глаза — единственное, что было в поле зрения Гарри. И он смотрел в эти глаза, потому что ничего не оставалось. Смотрел, когда делал последний рывок; смотрел, когда, наконец, смог вдохнуть носом необходимый кислород. Смотрел, казалось, целую вечность.

И только когда холодное дуло пистолета коснулось разгорячённой кожи над пупком, он закрыл глаза.

========== Поезд ==========

Сейчас.

Каждый удар сердца равен подъёму громадной тяжести. Гарри перекладывают на носилки осторожно и мягко, вспарывают ткань футболки. Рядом шумит лопастями вертолёт.

— Тут всё очень плохо, парень! — повышает голос полевой врач, стараясь перекричать шум вокруг. — Задеты внутренние органы. Но оперировать здесь нельзя.

Словно визуальное подтверждение его слов, мимо пробегают люди в бронежилетах с оружием на изготовку. Где-то рядом слышен гулкий бас, отдающий им приказания.

— Давай попробуем довести тебя до города, — он обнадёживающе сжимает окровавленную ладонь Гарри. — Ты только держись, ладно?

Глядя вверх, Гарри старается бороться с болью, старается увидеть небо. Из-за зелёной листвы, шелестящей от искусственного ветра пропеллеров, видно лишь крохотный кусочек облаков. Где-то далеко, а может, совсем рядом, Гарри путается, находится жуткий особняк. Воспоминания о его обитателях и ужасных днях, проведённых там, никогда не изгладятся из его памяти.

— Хей, постой!

Носилки останавливает мужчина из спецотряда. На его бронежилете нет отличительных знаков, нет никаких надписей. Он одет, как любой из его ребят, и только стальной блеск беспощадных глаз выдаёт лидера. Гарри уже видел похожий блеск; провёл целую неделю, пытаясь понять обладателя таких глаз.

— Ему срочно нужно в город, нет времени отвечать на ваши вопросы, — пытается спорить врач, но оказывается остановлен всего одним пренебрежительным жестом.

— Есть, если это спасёт жизнь моим ребятам.

Он наклоняется ниже, занимая всё пространство, которое может видеть обездвиженный кровопотерей Гарри. И нет больше бесконечных листьев, только его суровое лицо, готовое повести специально натренированных копов в самое пекло.

— Итак, малыш, скажи мне… Кто-то из заложников жив? Мне нужно быть осторожным во время штурма?

Усилием воли Гарри заставляет онемевшие губы двигаться.

— Заложники мертвы. Все.

В этот момент взрыв сотрясает лес. Люди инстинктивно пригибаются, спецотряд вскидывает оружие. Мужчина исчезает, оставляя после себя запах холодного пороха и сожаления, а Гарри остаётся. Он так и лежит на носилках, разглядывая несущиеся по небу облака. Пожар, уничтожающий мрачный особняк, отбрасывает на небо зловещую алую тень.

Врачи деликатно грузят его в вертолёт, а Гарри никак не может оторваться от вздымающихся над деревьями языков пламени. Он всё думает о взрыве, который не мог никого убить, только разрушил старые каменные стены. Ведь в доме не осталось живых.

— Никто не выжил.

Тогда.

Гул крови в ушах.

Не оставляющий надежды освободиться захват незнакомца, будто в его пальцах поселилась хватка смерти. Мужчина с полными безумия глазами прижал Гарри к раковине, ткнул холодным дулом в живот.