Шотландский виски (СИ)

— Макс, — однокурсник тихо потянул его за рукав. — Я тебя вчера в репродуктивном центре видел. Отказали?

— Отказали, — кивнул Макс.

Ник ему не нравился, много об омеге плохого сплетничали на курсе, но просто не ответить он не мог, тот ему лично ничего плохого не сделал.

— Местечко знаю одно, где все сделают в лучшем виде. От приплода избавят в один момент.

— Сколько? — спросил Макс.

— Мне за адресок трешка. А старичку на месте заплатишь, он скажет…

Максу сразу не понравились ни место, где располагалась клиника, ни помещение. Словно все ненастоящее.

— Проходите, — прохрипел старик в сером больничном халате скрипучим голосом.

Он даже не стал смотреть бумаги, которые парень принес с собой. Ему это ни к чему — здоров малыш, болен, какая разница. Все равно его скоро не станет.

Макс огляделся — старая кушетка, накрытая куском полиэтилена, рядом с ней на столике блестящие металлические инструменты. Взгляд случайно упал вниз — под кушеткой стоял неубранный окровавленный тазик. Вот сейчас и от его малыша останутся лишь кровавые ошметки.

Макс инстинктивно положил руку на живот — толчок, еще толчок, а потом что-то уперлось ему в ладонь. Он испуганно распахнул глаза — в нем жизнь, самая настоящая, а он хочет ее убить. Развернулся и побежал прочь, даже не забрав свои документы…

— Какой у вас очаровательный малыш!

Акушер приблизил к лицу Макса розовое орущее чудо. Он ласково убрал волосы с его взмокшего лба, позволяя сполна насладиться видом новорожденного сына.

— Уберите ребенка, — потребовал вошедший в родзал доктор, — это ему ни к чему. Он будет писать отказ.

— С чего вы решили? — обиделся Макс. Ничего подобного он делать не собирался.

Он великолепно сдал летнюю сессию, на все пятерки. Будет получать повышенную стипендию. Ему, как студенту с ребенком, полагалась отдельная, пусть и маленькая, комната. На его счастье такая освободилась, и сразу после родов он в нее въедет. Будет продолжать оставаться студентом, никто из нее его не выгонит до окончания университета. Через год ему дадут место в яслях. Осталось только этот год продержаться. Но он все просчитал — тратить деньги будет только на жилье и кормежку для малыша, сам как-нибудь. По крайней мере, до зимней сессии ему повышенную стипендию выплачивать будут, а будет хорошо учиться, то и дальше. Как раз должно хватать не только малышу, но и оставаться на обед в столовой для него, а утром и вечером можно куском хлеба обойтись.

— Простите, — доктор наклонился над ним и потрогал мягкий живот, — я вас перепутал с одним нашим «постоянным клиентом». Вашего малыша сейчас отнесут в палату, а вас перевезут к нему чуточку позже…

Макс слышал голос своего сына лишь единожды, когда тот родился, и только потому что акушер заставил его поорать после родов — так положено. А потом маленький Ники все время молчал, когда бодрствовал, и только таращил круглые глазенки на папу, словно опасался, что от него откажутся, если он будет плакать. И по ночам спал до утра, давая Максу высыпаться, даже когда Ники был мокрым по уши, не всегда у его папы на памперсы денег хватало. Зато с таким молчаливым малышом у Макса проблем почти не было — можно было просто кинуть его в любой комнате с любым свободным от занятий омегой, оставив тому только бутылочку с кашей, чтобы Ники покормили, когда время подойдет, и он глазки откроет. Малыш мог спать в любом шуме и под любую музыку, наоборот, сразу просыпался, если вдруг ставилось тихо, и начинал негромко хныкать, видимо, опасался, что его бросили.

Макс не стал брать академотпуск — никто из его однокурсников не отказывался погулять или посидеть с Ники, наоборот зачастую сами предлагали повозиться с малышом, чтобы парень лишний часок в библиотеке провел.

А перед самой сессией, когда Макс планировал, выкроив из своих скудных доходов немного денег, нанять няня, чтобы на экзамены бегать, вдруг нагрянул его папа-омега с самым младшим братом. Макс в ужасе прикрыл голову руками, опасаясь проклятия на свою голову, и отступил внутрь комнаты. Папа по-деловому прошел к детской кроватке, ничего не говоря, перепеленал малыша, лишь слегка улыбнувшись в ответ на его улыбку.

— Нагулял все-таки, — покачал он головой.

Макс обреченно кивнул — нагулял, но за своего Ники он будет бороться и руками, и зубами.

— А как же учеба? — процедил сквозь зубы папа.

— Вот, няня собирался нанять, — Макс протянул ему, показывая, несколько купюр. — Зачеты все получил, остались только экзамены.

Папа тоже протянул Максу несколько купюр:

— Это тебе. Смогли выкроить немного денег. Я с Боби приехал тебе помочь.

— Вы все знали? — Макс в ужасе распахнул свои огромные глаза.

— Знали. Нам из деканата письмо прислали, что у тебя сын родился. Знали и ждали, когда ты сломаешься. А потом решили, раз не просишь помощи, значит справляешься. А потом было еще письмо… — Папа махнул рукой. — Короче, на семейном совете приняли решение, что тебе надо помочь. Мы приехали забрать Ники.

— Нет, — упрямо покачал головой Макс. — Сына я не отдам.

— Что же, — согласился с ним папа, — похвальное решение. Тогда мы с Боби останемся столько, сколько понадобится, чтобы ты спокойно сдал экзамены. Дома без нас обойдутся, мы тебе нужнее.

Тесно им было жить в маленькой комнате, зато можно было не тратиться на няня и купить лишнюю пачку памперсов Ники или поесть в столовой. Пожалуй, Макс тогда впервые ощутил, что ближе и роднее его Ники и семьи, из которой он все время стремился вырваться, у него никого нет.

Папа-омега с братом уехали лишь тогда, когда стало ясно, что малыш Ники с удовольствием ходит в ясли, не болеет и совершенно не мешает своему молоденькому папе получать знания в университете…

— Поздравляем с успешной защитой диплома.

Макс, счастливо улыбаясь, смотрел на свой новенький диплом красного цвета. Жаль, что сына нельзя было позвать на торжественную церемонию. Родителей, братьев, кого угодно можно, а вот детей нельзя. Но ничего, они накупят конфет и отпразднуют вечером.

И сразу на работу. Он нашел шикарное место по специальности — в одном научном центре. Там и физики, и химики работают над одной очень интересной проблемой. Обещали, что диссертацию можно буквально через год написать, степень получить, а это дополнительные деньги, мол, работы непочатый край и море открытий…

— А дальше… — Макс этот голос узнал сразу. Он принадлежал его самому первому альфе, который привел его на вечеринку на первом курсе, а потом бросил без объяснений. Бен. Может и хорошо, что бросил, Макс не смог бы ему объяснить свою беременность, ведь он никогда с ним не был. А что было на вечеринке, не помнил.

— Ты? — Бен обошел его, разглядывая со всех сторон. — Похорошел.

Они так ни разу и не встретились больше в университете. Со временем Бен и думать забыл о Максе.

— Спасибо, — Макс улыбнулся одними уголками губ. — Я теперь работать здесь буду.

— А я не здесь работаю, — нахмурился Бен, — в другом институте. Здесь мой супруг работает, в соседней лаборатории.

— А-а-а, — многозначительно протянул Макс. Ему по большому счету было все равно, Бен здесь работает или кто-то другой. Важно, что он будет здесь работать, и ему будут платить неплохую заработную плату — должно хватать на жизнь и съем маленькой комнатки. В общежитии его больше никто держать не будет.

Его даже не интересовало, что здесь Бен делает. Байки рассказывает, верно, он большой мастер…

— А почему вы комнату сдаете? Я искренне думал, что моим хозяином будет престарелый омега, — растерянно спросил Макс, удивленно распахнув свои голубые глаза. Он стоял в дверях понравившейся ему квартиры, держа сына за руку.

— А я не престарелый и вовсе даже не омега. Вас это смутило?

Молодой, вполне симпатичный, альфа искренне рассмеялся на заданный вопрос.

Макс в первую секунду хотел развернуться и уйти, но уж больно цена комнатки была привлекательная, другой такой ему не найти.

Маленький Ники всегда был его защитой — с ним не пытались знакомиться, к нему не приставали, может, и теперь поможет.