Не имеет значения (СИ)

Отвечаю честно, врать Крису бессмысленно - все равно раскусит. А вот я его так ни разу и не поймал на лжи. Он не врет, только недоговаривает, а еще говорит двусмысленными фразами - как хочешь, так и понимай. Для меня он раскрытая книга, только на незнакомом языке, а словаря нет.

***

- Я рад.

Он снова улыбается. Пламя его подери, чему он рад? Тому, что я не знал Лукаса? Я его отлично знал, практически воспитал. Он не помнит, да и как может вообще знать это, ведь тогда он воевал в одном из Миров. А я возился с маленьким метузеллой и отвечал на каждый вопрос. Лукас спрашивал много, его интересовало все в этом Мире, он хотел изучать природу Магии – наш общий интерес.

- Тебе еще не надоело?

Глупый вопрос. Людвиг не может сидеть спокойно и двух минут, так что уже сейчас мечтает снова выйти на улицу и заняться хоть чем-то. Но сидит, потому что не может подобрать себе достойного занятия.

- Что именно?

- Смотреть на меня.

- Надоело.

Всегда отвечает честно. Он не любит мне врать, потому что я всегда знаю, когда врет. Он для меня как раскрытая книга - на какой странице ни раскрой, там все понятно, никакого словаря не надо. Вот и сейчас он сидит тут, а мыслями совсем в другом месте, наверняка вспоминает о своем брате. Брата он любит, хотя поначалу вполне искренне возмущался, что в их семье появился еще один ребенок. Было даже забавно. А теперь и сам с удовольствием таскает теплый комочек на руках, веселит его, отбрасывая солнечные зайчики с лезвия меча. В такие моменты он и сам становится счастливее. Томми – его сердце и душа.

- О чем думаешь?

- О работе.

Он кивает, думает, я ему не вру, а ведь все врут и я не исключение. Но он не смог ни разу меня поймать. Просто слишком явно врать не надо и научись, наконец, скрывать эмоции. Закрой книгу своей души, Людвиг, это просто смешно!

***

На его лице снова ничего нет, порой мне кажется, что проскальзывает ниточка чувств, но потом снова глухо, и понимаю - он просто нахмурился, разбирая почерк. Бумаги в его руках сменяю одна другую, песочные часы на столе отсчитывают время, когда песок наверху закончится, они сами перевернутся. Мы застыли каждый в своих мыслях, я думаю о брате, завтра нужно будет навестить, не видел его уже почти сутки. Томми – мое сердце и моя душа. Интересно, знает ли об этом Крис? И что он об этом думает, если знает?

- О чем думаешь?

Как будто и так не вижу, но мне хочется нарушить тишину хотя бы глупым вопросом. Крис бросает на меня взгляд и снова утыкается в бумаги, мысленно произношу «о работе». И он повторяет мои мысли вслух, я киваю, ничего иного не ожидалось. Работа для него сродни сражения для меня – способ выразить свое «я». Вот сейчас отправит отчет, потом примется разгребать свои бумаги и, наконец, мои. А потом снова куда-нибудь отправится, не зря же не стал переодеваться. Обычно в поместье он ходит в свободной рубашке и простых штанах, а на ногах мягкие тапочки - он любит комфорт. А что еще он любит? Работу и... никаких мыслей по этому поводу не приходит, я его не знаю. Он любил ее, любит и теперь, а что еще? Королевский Род, ну, это понятно, он был Наставником Принца, да и верность так просто не приходит, без любви. Но чем он любит заниматься?

- Что ты любишь?

Он не смотрит на меня, уткнувшись в бумаги и, кажется, даже не слышит. Ну да, не слышит, потому и не отвечает - эти документы поглотили все его внимание без остатка. Повторяю вопрос, вот теперь смотрит на меня. О чем он думает?

- Ты не знаешь?

Приподнимает бровь, этот жест я знаю – насмешка. Усмехаюсь в ответ и качаю головой, а откуда я могу знать, если он не открывается? Крис возвращается к бумагам – на мгновение, во время которого мне кажется, что ответа я так и не дождусь. Ерзаю в кресле – задница затекла, а по ноге словно бегают иголочки, пора менять позу. Пересаживаюсь – другую ногу на подлокотник, голову снова на спинку, а затекшую ногу опускаю на пол с грохотом. Он смотрит на меня.

- Не шуми.

- Ответь.

- Ты знаешь.

Смеюсь, а что мне еще делать-то? Она умерла вот уже несколько тысячелетий назад, ее душа безвозвратно потеряна во Вселенной, и найти невозможно. Я помню, как убил ее. Крис застал меня возле тела. Это был единственный момент, когда его маска разбилась, он плакал тогда, сжимая ее в объятьях. А потом собирался меня убить.

***

- Что ты любишь?

- Ты не знаешь?

Приподнимаю бровь, Людвиг недовольно смотрит на меня, а мне смешно. Он ведь знает, только вот понять не может. Ворочается в кресле, пересаживается другим боком и снова взгляд его синих глаз устремляется на меня. С грохотом он опускает ногу на пол, заставив меня недовольно поморщиться.

- Не шуми.

- Ответь.

Что я могу ответить? Он знает, он убил ее, но любовь убить нельзя, как бы глупо это ни звучало теперь, спустя тысячелетия. Тогда мне казалось, мир рухнул, но солнце поднялось снова, и лучи света заглянули в маленькую комнатку. Ее душа покинула тело, покинула меня, ушла по Пути вместе с Хранителями. Он смеется, для него это прошедшая история, уже подернутая дымкой времени. Людвиг вообще старается не запоминать события. А мне не удается, и я ему завидую.

- Я не об этом, что ты любишь делать?

Вот тут уже смеюсь я, мы дружим почти с самого рождения, а он так и не смог выучить мои привычки? Ха-ха, это смешно и печально одновременно.

- У меня нет особых предпочтений.

И ведь не вру, действительно, ничего особого нет. Я люблю сидеть перед камином и смотреть в огонь, люблю гулять по лесу и слушать птиц, люблю читать книги, изучая истории Миров и рас, люблю... многое люблю, никаких особых предпочтений.