Снимая маски (СИ)

На Институт нападает отреченный, и Алек сражается из последних сил. Всего на мгновение в его темноволосой головке проскальзывает мысль опустить клинок, отбросить лук и колчан и разрешить этой твари прикончить себя. Лайтвуд словно сломанная игрушка, он заслуживает этого, заслуживает боли, разодранного плеча и окровавленных бинтов. Отец вызывает Магнуса, чтобы тот наложил защитные заклинания на Институт, и они втроем стоят у огромного витражного окна. Бейн легко взмахивает руками, источая синюю мерцающую энергию, он говорит Роберту, что его услуги дорого стоят. Алек прикрывает веки и фантазирует, рисуя в воображении сценку, где его отец предлагает расплатиться своим сыном, после чего Бейн требует оплату немедленно и перегибает его через стеклянные перила, насухо и без подготовки натягивая на глазах у всех охотников. Алек буквально слышит свой собственный крик, звенящий в ушах, и глубоко дышит, убегая прочь.

Магнус ловит его после перевязки в узком темном коридоре, Лайтвуд хочет его прямо здесь и сейчас. Хочет на полу, у стены, да где угодно, лишь бы избавиться от этого обжигающего желания. Ему нужно всего лишь попросить, но вместо этого юноша сообщает, что женится на милой Лидии. В карих глазах напротив плещутся боль и слезы, сиплое "прощай, Александр" разрывает воздух, и нефилиму тоже буквально физически больно. Магнус уходит, улыбаясь уголками губ уже за поворотом, он тоже хороший актер. Этот мальчишка — запутавшийся и сломанный, но маг исправит это, починит, когда придёт время.

Иззи могут лишить рун, она хочет Магнуса в качестве адвоката, Алек тоже его хочет, так просто и сильно. Нефилим идёт к нему, чтобы договориться о сотрудничестве, Бейн предсказуемо требует оплату — его. И это самый сложный момент из всех, которые были, потому что ему хочется раздеться и встать на четвереньки, беззастенчиво оттопыривая задницу и раздвигая ягодицы, предлагая себя. Магнус будто умеет читать мысли, его глаза озорно блестят в предвкушении ответа, Алек не сдерживает ухмылки, но просит что-нибудь другое, стискивая зубы. Бейн удовлетворенно кивает и отпивает свою Маргариту, хмыкая под нос — вот это выдержка.

За день до свадьбы они снова пересекаются в лофте, маг играет с ним, встречая в спальне. Лайтвуд мимолетно скользит взглядом по огромному траходрому с красным постельным бельем и таким же балдахином. Он мечтает оказаться голым на этих шелковых простынях, представляя, как Магнус приковал бы его руки к изголовью, завязал глаза и ласкал — руками, губами, лепестками роз, перышками — да чем угодно, а затем сменил нежность на нечто другое, страстное и болезненное. Алек едва не стонет от одной мысли о том, что они могли бы испробовать что-то из тех штучек, которые он видел в порно примитивных в категории "БДСМ". Лайтвуд хочет этого: доминирования и подчинения, безоговорочного доверия и сладкого унижения, обжигающих капель воска на коже, жестких ударов и растягивающих до предела игрушек внутри себя. В результате они просто скандалят, и он напрочь отрицает наличие любых чувств у себя, как бы Магнус не настаивал. Бейну больно от этой игры, но он тоже тот ещё мазохист, а ещё его подстегивает эгоистичный интерес — как далеко сможет зайти этот испорченный подросток, решится ли он затолкать свою сущность поглубже и жениться на женщине ради мнимого закона.

Алек откровенно ебал этот закон и Конклав вместе взятые. Он до последнего держит лицо, притворяясь стеснительным мальчиком, чтобы потом на глазах у всех засосать Верховного Мага Бруклина, сорвав собственную свадьбу. Он бунтарь, и теперь все это видят. Лайтвуд смотрит на Лидию, и он сам себе противен: потому что ему нихрена не жалко сучку Бранвелл; потому что он обставил их всех; потому что использовал эту милую блондинистую дурочку в своей игре как обыкновенную пешку. Губы Магнуса отдают вишнями и алкоголем, и у Алека скулы сводит, когда приходится оторваться, чтобы вдохнуть воздух. Он так близок к воплощению своих желаний в жизнь, но у Бейна, похоже, другие планы.

Мать с отцом рвут и мечут, потому что Алек — самый позорный позор их семьи. Ему должно быть стыдно, он должен хотеть провалиться сквозь землю, но ничего из этого нет. Магнус стоит рядом, пока нефилима отчитывают родители, и вдруг понимает, что с этим парнем всё ой как не в порядке, это видно даже со стороны. Видно, как Лайтвуд зависает со странной ухмылкой, углубляясь в свои порочные фантазии. Алек неуместно вспоминает, как его ругали в детстве, и ему хочется, чтобы его наказали, чтобы это сделал Бейн. Магнус нервно теребит пальцами массивную блестящую пряжку своего ремня, и нефилим представляет, как тот выдергивает эту кожаную полоску из шлевок, а затем укладывает его поперек своих колен, оголяет ягодицы и порет что есть силы. Алек желает этого так дико, что не замечает, как мать с отцом уходят, махнув на всё рукой. Ему хочется развернуться к Бейну и сказать что-то вроде "я был таким плохим, ну же, накажи меня". Ему хочется увидеть вспышку желания и даже ненависти и отвращения в чужих глазах. Ему хочется вскрикивать и рыдать, в голос считая каждый удар и шепча "спасибо, господин". Но Магнус не поймет… Он одаривает его теплой улыбкой и говорит что-то об эфиопском ресторанчике, куда хочет пригласить его на свидание. Алек даже эти чистые помыслы может испоганить, представляя себе, как они скроются от посторонних глаз в уборной этого самого ресторана, и он опустится на колени и качественно отсосет Бейну. Ему хочется этого, хочется облизывать гладкие эпилированные (о, он уверен в этом) яйца, насаживаясь на головку до упора, до рвотного рефлекса и боли в горле, утыкаясь носом в такой же гладкий лобок. Ему хочется переплюнуть всех любовников Верховного Мага Бруклина и заставить его стонать и впиваться в свои смольно-черные волосы, больно оттягивая пряди, а затем глотать терпкое немного горьковатое удовольствие. Сперма — отдельный фетиш для Алека. Нефилиму нравится фантазировать, как Магнус кончает на него, а затем мажет пальцами по его животу, смешивая их сперму и заставляя его вылизывать испачканную ладонь и пальцы. Он может каждую секунду представлять, как Бейн кончает в него, много-много раз, заполняя до предела своей ДНК, заставляя белую жидкость течь по внутренностям и выплескиваться наружу при каждом толчке.

Алек не должен испытывать этого, не должен и всё. У него не должно клокотать у горла, а под ребрами не должно колоть и сжимать так больно. Чертова Камилла Белкорт... Он настолько испорчен, что даже может представлять, как Бейн трахал её когда-то. Нефилим спрашивает себя, вылизывал ли её Магнус, текла ли она для него. Лайтвуд бы потек, если бы мог. Но это не так, поэтому он быстрым шагом направляется к лофту, размышляя о том, что им понадобится много, очень много смазки. Желание захлестывает настолько, что ревность отступает на второй план, как и эгоистичная радость — Джейс свалил в закат с Валентином, больше нет этого выскочки, в тени которого приходилось находиться Алеку.

Магнус видит, что финальный акт на подходе. Это будет сложнее, чем он предполагал, но он старается, пытаясь соответствовать Лайтвуду. Нефилим лежит под ним совсем не разгоряченный и не подрагивающий, скорее смятенный и дрожащий. И Бейн прекрасно понимает, что это смущение и испуг больше отнюдь не игра. Алек краснеет, он не хочет этого, это неправильно, всё накатывает по-настоящему. Здесь всё, черт подери, настоящее: скользкие пальцы внутри, нежные поцелуи на ключицах и тянущая боль, будто он никогда и не растягивал сам себя. Магнус настолько ласков, осторожен, снисходителен, что Лайтвуд невольно сжимает зубы и прячет под веками влагу. Он не заслуживает этого, он не заслуживает...