История Винсента Робертса (СИ)

— Вернись, прошу тебя!.. — сдавленно прошептал охотник, чувствуя, как голос предательски дрожит, а к горлу подступает ком, не давая дышать. — Я не смогу один, ты нужен мне, очень. Слышишь?

Но ответа не было, лишь молчание, сколько бы Адамс ни пытался звать, как ни прислушивался к ощущениям своего обращенного. Как в те дни, когда он старался всеми силам найти Винсента, что-то блокировало или ослабляло связь между ними, и душа разрывалась на части. Хотелось, чтобы снова все стало как раньше, опять чувствовать пульс Робертса, находясь даже на другом конце Земли, знать, что он жив и с ним все в прядке, а не разбиваться о глухую стену, как сейчас. Это ли чувствовал Винсент, пытаясь звать Рэя? Только недавно Адамс понял, каково кричать и не быть услышанным.

— Сможешь ли ты простить меня? — прошептал охотник, сжимая плечи Винсента.

Бессилие сводило с ума. Он не знал как поступить, и не мог вернуть Робертса. Время, что они провели порознь, расставило многие вещи по местам. Но новые знания, проникнувшие в Адамса вместе с воспоминаниями напарника, снова привели в замешательство. Теперь Рэй не верил, что Робертс вообще когда-нибудь сможет понять его и довериться.

Адамс провел пальцами по бледным теплым губам Винсента, не отводя взгляда от пустых глаз. Отчего-то внутри все снова перевернулось и вздрогнуло, будоража и заставляя совершить поступок, от которого, казалось, можно окончательно свихнуться. Рэй коснулся своими губами губ Винсента, но тот никак не отреагировал. Ему опять было абсолютно все равно, что происходит вокруг, и это раздражало. Охотник сильнее прижался к нему, но целовал очень осторожно.

Осознание происходящего тяжелым веслом стукнуло по голове. Адамс отшатнулся, глубоко дыша. Робертс по-прежнему смотрел на него пустым взглядом, а потом чуть прикрыл глаза и облизал губы. Охотник понимал, что в очередной раз сделал непростительную глупость. Винс очень разозлится, когда придет в себя, если вспомнит, конечно. Не стоило целовать его против воли, выглядело очень несдержанно и эгоистично. Чем он тогда будет лучше Валентайна, если не считается с желаниями своего обращенного?

Охотник выскочил из палаты и, не глядя, выхватил свой меч из рук сержанта. Он спешил поскорее убраться из отделения подальше, проветрить голову и прогуляться пешком по Бруклинскому мосту. Требовалось срочно взять себя в руки и не раскисать.

Рэй мчался так быстро, как только мог, холодный ветер врезался в лицо, и, казалось, царапал его мелкими льдинками, повисшими в морозном воздухе над городом. Добежать из Манхэттена по мосту до Бруклина оказалось очень просто, особенно теперь, когда за ним не могли угнаться обычные вампиры. Только толку от этой силы все равно нет, если он не способен с помощью нее вернуть Винса к нормальной жизни. Адамс просто ненавидел ощущать себя бессильным, и от этого сходил с ума.

Охотник прибежал на уже давно знакомую пристань и спустился к бетонной плите. Прилив почти полностью скрыл ее под водой. Вокруг царила странная напряженная тишина. Необычно спокойная ночь накрыла Нью-Йорк, вечно шумный, наполненный звуками сирен и гулом машин. Адамс набрал полную грудь воздуха и заорал так громко, как только мог, выпуская весь поток эмоций, что скопился за последние несколько дней.

— Мне очень жаль, — послышался за спиной голос Альберта Андерсона. Он снова вышел на ночную прогулку и заметил Рэя издалека.

— Что мне делать? — тихо прошептал Адамс, склонив голову, и повернулся так, чтобы Альберт не видел его перекошенного болью лица.

— Если бы я знал ответ на этот вопрос, я бы обязательно тебе подсказал. Может быть, стоит обратиться за помощью к Маркусу? Уверен, он подскажет.

— Я не хочу зависеть от него, не хочу быть обязанным, — сдавленно произнес Рэй.

— Даже ради Робертса? — холодно спросил Альберт.

— А тебе не все равно?

— На самом деле — нет, пока вы защищаете этот город. Но решать все равно тебе.

Охотник тяжело вздохнул и молчал, вглядываясь в ночное серое небо над городом. Он ведь пообещал, что сделает для Винсента абсолютно все. Значит сделает.

====== Глава 68 ======

Адамс пришел домой очень поздно, но свет включать не стал. В потемках сбросил ботинки, повесил куртку на крючок и поплелся на кухню. Он помнил, что где-то в одном из шкафчиков стояла бутылка недорогого, но вполне сносного красного вина, если ее не прикончил Робертс. Идти к себе в комнату не хотелось, посещать спальню Винса — тоже. Все в доме напоминало о нем, особенно диван на кухне, куда Винсент любил забираться с ноутом. Квартира не казалась больше теплой и уютной, разве что сквозняки не гуляли. Поэтому Рэй редко приходил сюда, предпочитая коротать время в отделении, даже если заняться там откровенно нечем. Без Робертса все выглядело остывшим, неживым, как на старой выцветшей фотографии.

Вино нашлось именно в том месте, где Адамс его оставил. Даже если Винсент нашел бутылку, то по какой-то неведомой причине притрагиваться не стал. Вытащив из полки штопор, Рэй откупорил вино, присел на диван и приложил горлышко к губам.

Вот так и скатываются до алкоголизма, когда пытаются заглушить спиртным уже не жажду, а боль внутри от беспомощности, ощущение безысходности и полного бессилия что-либо сделать. Казалось, жизнь катится к чертовой матери. Охотник вздохнул и сделал еще несколько больших глотков, а потом наморщился, чувствуя кисловатое чуть вяжущее послевкусие. Он достал из кармана телефон, нашел в списке Маркуса и долго гипнотизировал цифры на экране, но набрать так и не решился. Рэй все еще надеялся, что обойдется, справится сам, без посторонней помощи. Только бы хуже не стало.

Ночь тянулась медленно, а вино быстро закончилось. Рэй лежал на диване, положив голову на подлокотник, и созерцал белый потолок, на котором, сквозь мокрое оконное стекло, периодически появлялись замысловатые узоры преломленного света от фонарей и проезжающих по дороге машин. Сон не шел даже после бутылки вина. Адамс сомневался, что теперь вообще сможет спокойно спать, зная, как мучается Винсент. Может Робертсу не стоило приходить в себя? Если бы он и дальше спокойно спал...

Слишком много сомнений, смешанных чувств, непонятных мыслей. Голова пухла от навалившихся проблем. И, конечно же, Рэй опять почувствовал неуверенность в себе, и это жутко злило. Он должен быть сильным, должен справиться, иначе кто, кроме него позаботится о Винсенте? Особенно сейчас, когда он балансирует на тонкой грани между этим миром и забвением. Адамс отлично понимал, почему его обращенному так плохо и ненавидел Ван Холкама, ненавидел себя тоже.

Зря он целовал Винсента, Рэй хорошо помнил, как тот отреагировал на безобидную шутку в Бостоне. Все упиралось не только в предрассудки и принципы. Это страх, глубокий и неосознанный, перед близкими отношениями с другим мужчиной. Валентайн вбил их в подсознание Робертса годами издевательств и насилия. Он не сможет принять чувств Адамса, даже если тот будет клясться, что никогда не причинит Винсенту боль, и не будет делать ничего против воли.

Готов ли Рэй отказаться от своих собственных чувств, чтобы сохранить их отношения и не разрушить все? Может Винсенту вовсе и не нужна любовь? Может быть, в напарнике он искал только друга и надежного товарища, которому смог бы просто доверять, не опасаясь рассказать всю правду о себе? Ведь именно сейчас у Робертса нет никого, кроме Адамса. Ни семьи, ни друзей, даже коллеги смотрят на него как на заклятого врага. Очень тяжело так жить.

Рэй закрыл глаза и прислушался к пульсу Винсента, ровному и медленному. Как и раньше, он мог подолгу лежать и ощущать его, как свой собственный, подстраиваться под него, пытаться понять, что чувствует в этот момент Робертс. Такие моменты успокаивали, наполняли надеждой, что все будет хорошо, пока его сердце еще бьется.

Маркус когда-то говорил, что у Рэя отлично получается чувствовать своего обращенного для еще совсем новичка, возможно даже он легко научится общаться с ним с помощью связи. Но тогда у Адамса все силы уходили на тренировки способностей и силы, а связываться с Робертсом Маркус запрещал. Рэй понимал почему, но все равно время от времени увлекался и получал по голове. А сейчас умение позвать напарника и вырвать его из странного отрешенного состояния очень помогло бы, но у Адамса отсутствовала практика и все его попытки выходили весьма скверно. Разбудил старые воспоминания Винса, которые лучше было бы вообще не трогать. Сделал только хуже.