Имаго (ЛП)

Встав коленями на кровать, я раздвинул его ноги и провел ладонями по его бедрам и заду. Потом наклонился и медленно подул на его вход.

— Джек, поторопись, б…ь.

Мне нравилось, что он матерился только во время секса. Но, очевидно, мое желание не спеша насладиться им шло вразрез с его планами.

— Обожаю твой грязный рот, — пробормотал я, задевая губами кожу на его пояснице. Снаружи грянул гром, всколыхнув напряжение, царившее в спальне.

— Он вовсе не грязный, — без особой убежденности прошептал он в ответ.

Я раздвинул его ягодицы и с нажимом провел между ними языком. Он сжал простыни и приподнял задницу.

— О б…ь.

Я триумфально улыбнулся.

— Нравится?

— Да, пожалуйста, продолжай.

Где-то вдали грохотал гром, молнии озаряли небо. В свете грозы его задница — бледная и округлая — была идеальна. Он хотел большего, так что я дал ему это. Я трахал его языком, и он отзывался гортанными стонами на каждую мою ласку. Но вскоре и этого стало недостаточно.

— Еще.

Я открыл тюбик со смазкой и, капнув немного на его тесный вход, скользнул в него пальцем.

— М-м… — застонал он, поднимая навстречу мне бедра.

— Нравится, да?

— Боже, да, да, еще.

Я добавил к первому пальцу второй и согнул их, нащупывая его простату.

— О б…ь, — зарычал он.

Еще одно ругательство. Уверен, их у него было припасено еще много. Я поиграл с ним немного, растягивая, возбуждая его, испытывая его терпение. Он проник ладонью под бедра — без всяких сомнений, чтобы приласкать свою плоть.

— Мне нужно больше, — с мучительным стоном вымолвил он. — Мне нужен твой член, нужен внутри.

Слышать, как он умоляет меня, было бесконечно приятно.

Я вытащил пальцы, и он сразу же приподнялся, чтобы приласкать себя. Боже, он был таким твердым, так отчаянно хотел этого.

Я раскатал на члене презерватив, смазал себя и капнул на его вход еще чуть-чуть смазки.

— Джек, — нетерпеливо заворчал он, — ты нужен мне прямо сейчас.

Я встал за ним на колени и провел головкой члена между его ягодиц. Он заерзал, нуждаясь во мне, желая меня.

— Ты этого хочешь?

— Да!

Я слегка нажал на его вход — и немедленно вновь отодвинулся.

Лоусон толчком поднялся на четвереньки и оглянулся. Его щеки горели сердитым, недовольным румянцем.

— Мне надо, чтобы ты меня трахнул, поэтому прекращай играть с моей задницей и засунь в меня член.

И… вот он.

Его грязный, развратный рот.

Я положил руку ему на плечо и опустил его на кровать, оставив его зад поднятым вверх, а второй рукой приставил член к его входу и надавил.

Ругательства сменились короткими всхлипами, перешедшими в долгие стоны, когда я проник в него глубже.

— Этого тебе хочется?

Он вскрикивал подо мной.

— Да, да. О да.

Я вышел немного — чтобы сразу втолкнуться глубже и начать медленно двигаться внутри него. Он всхлипывал и постанывал на каждом выдохе, и то были самые чудесные звуки на свете. Погрузившись в него до упора, я замер. Давая ему время привыкнуть, я гладил его плечи и спину, массируя, разминая их. В ответ он покачивал бедрами, безмолвно умоляя о большем.

— О, боже, — пробормотал он. — Ты такой большой.

— И ты сможешь принять меня до последнего дюйма, — сказал я, резко толкаясь в него.

Он испустил глухой, долгий стон, но приподнял задницу еще выше.

— Я чувствую, как ты пульсируешь там внутри.

Вот черт. Его пошлости прикончат меня.

— Джек, — простонал он. — Трахни меня.

Я снова и снова вторгался в него под его всхлипы и стоны, и тихие мольбы о большем. Я был уже близко. В нем было так хорошо, его задница была такой теплой и скользкой, но мне нужно было почувствовать и его рот.

— Хочу тебя видеть. — Я медленно вышел из него. — Перевернись.

Он быстро сделал, как я велел. Поднял колени к груди, и я, глядя на его трепещущие ресницы, одним толчком вонзился в его жаждущее тепло. Когда при вторжении его рот приоткрылся, я обрушился на него, сплетаясь с ним языком. Руки Лоусона поднялись к моим волосам, затем легли на мою челюсть — он направлял мое лицо именно так, как ему было нужно.

Он целовал меня до тех пор, пока мы не начали задыхаться.

— Боже, ты так глубоко во мне.

От его слов мои яйца заныли. Рыча, я вбился в него, и вены на его шее вздулись от напряжения.

— Если ты продолжишь эти свои разговорчики, то я кончу.

— Да. — Руки Лоусона сжались вокруг меня. — Так хорошо, Джек. Именно этого я и хочу.

— Ты должен кончить первым, — сказал я, перенося вес на левую руку. Правой рукой я обхватил его член и начал ласкать его. На головке то и дело проступали капельки смазки, которую я захватывал большим пальцем и размазывал по стволу.

— О б…ь! — вскрикнул Лоусон. Его руки стиснули простыню. А потом его глаза распахнулись, рот раскрылся, он всем телом напрягся, и его член запульсировал в моем кулаке и под вспышки молний выстрелил на его живот белыми струйками спермы.

Я погрузился в него до упора, раздвигая его ноги все шире и трахая языком его рот, пока он пульсировал в оргазме вокруг моего члена.

Теперь я мог не спешить. Когда он удовлетворенно обмяк, я отпустил его член и наклонился к нему. Его тело расслабилось, стало податливым, и я начал двигаться медленнее, погружаться все глубже и глубже. Он положил руки на мои скулы, и мы целовались, пока я любил его — неспешно, наслаждаясь каждым мгновением внутри. Постепенно наслаждение достигло предела, и я кончил, пока Лоусон держал в ладонях мое лицо.

Когда я излился в презерватив в глубине его тела, он выдохнул и в изумлении прошептал:

— Я чувствую каждый толчок.

Он целовал меня, пока оргазм волнами окатывал мое тело, и обнял, когда я, задыхаясь, упал на него. То, что я пережил, было не просто физической кульминацией. Что-то сместилось внутри меня. Мое сердце влюбилось в него.

Я ощущал у груди биение его сердца и гадал — надеялся — чувствует ли он тоже самое.

Пальцы Лоусона вычерчивали узоры на моей спине. Я медленно выскользнул из него, скатился с кровати, чтобы выбросить презерватив, а он натянул на себя одеяло. Когда я вернулся, он улыбнулся моему обнаженному виду и отогнул для меня край одеяла. Я забрался в кровать, и он устроился на сгибе моей руки. Я поцеловал его в висок.

— Хочешь в душ?

— Нет. Просто хочу лежать здесь. Уснуть с тобой рядом.

Я отодвинулся и приподнял его лицо за подбородок, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Ты остаешься на ночь?

Он улыбнулся мне.

— Ты против?

Я снова устроил его в своих объятьях и прижал к себе.

— Наоборот.

Он с минуту молчал, но по его дыханию я знал, что он еще заснул.

— В общем… секс с тобой изумителен.

Я хохотнул.

— То же самое я мог бы сказать и о тебе.

— Так скажи.

Я все еще улыбался во весь рот.

— Секс с тобой изумителен.

Он счастливо вздохнул.

— Спасибо.

Снаружи лил дождь. Я поцеловал его в лоб.

— Он не просто изумителен, а лучше. Как и ты сам.

Он замер, потом поднял голову и посмотрел на меня.

— И ты.

Его лицо казалось эфемерным в серебристом свете ночи. Я с трудом сглотнул.

— Скажи мне, что я не одинок в том, что чувствую.

Не знаю, что он искал на моем лице, внимательно изучая его.

— А что ты чувствуешь?

— Что это нечто особенное. И чем оно ни было, оно не должно заканчиваться с твоим отъездом в Мельбурн.

Он впился взглядом в мои глаза.

— Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

— Я тоже.

— Обещай, что мы придумаем выход.

За окном бушевала гроза, грохотал гром и молнии разрывали небо — творилось настоящее безумие. Но я еще никогда не чувствовал такого спокойствия и умиротворения, как в этот момент.

— Обещаю. — Я помахал ресницами у его щеки, и он улыбнулся.

— Ты первый, кто подарил мне поцелуй бабочки.

— Правда? Но ты же эксперт по бабочкам.

Он поцеловал меня долгим, нежным поцелуем, а потом, вздохнув, отстранился и устроил голову у меня на груди.