Прикоснуться к безумию (СИ)

- Ты… - что конкретно «ты», слушать не хотелось.

В данный момент я вообще ничего не хотел слышать, видеть, воспринимать, без конца вспоминая эльфов с их гордостью, горем и отношением друг к другу. Внутри всё переворачивалось, будто центрифугу на полную мощность врубили.

Клыкастые оборотни, зеленые орки, погоня и возможная беременность – всё это пугало до судорог, но казалось нереальным как кошмарный сон. А здесь люди. И плевать, что эльфы! Мне они казались просто людьми. Несчастными. Задерганными. Готовыми на всё ради своей любви. Вынужденными защищать ее зубами и когтями, только потому что кому-то, кого по идее это вообще не касается, она кажется неправильной.

И я сломался. Физически почувствовал, как сидящая во мне тугая до невозможности пружина лопнула с гадким скрежетом, заставив резко вскинуть голову и сипло прохрипеть:

- Это ведь никогда не кончится, да? – голос получился сиплым и совершенно больным - правда простыл, что ли? - от неожиданно пришедшей вдруг мысли стало страшно и тошно. – Вы теперь так и будете делить меня как течную самку, вгрызаясь друг другу в глотки, пока я не достанусь кому-то одному?..

- Билл… - Том подошел чуть ближе и даже руку протянул, пытаясь прикоснуться. Успокоить хотел.

Но я не позволил, увернувшись в сторону. Не сейчас. Надо выплеснуть всю эту гадость, которая во мне скопилась, иначе она задавит меня, не давая дышать.

- Что?! Скажешь, я не прав и устраиваю очередную истерику на пустом месте?! – очень надеюсь, что у него хватит ума не подтверждать мои слова… - Я так больше не могу. Понимаешь? К черту всё! И тебя к черту! – яростно продолжал шипеть я, не обращая внимания на попытки Тома что-то вставить. – Хочешь, чтобы я тебе волчонка родил?! Так давай! Вперед! Сделай его! Что останавливает?! – да пошло оно всё куда подальше. Я устал. – Я даже сопротивляться не буду… Давай!

То, что он согласится, мне даже в голову не пришло. Честно думал, что он откажется. Начнет уверять, что сейчас не время, что мне нужно успокоиться… ну или что там еще принято говорить в таких ситуациях? Но ничего подобного Том делать не стал. Молча, не давая передумать, он метнулся ко мне, тут же накрывая мои губы своими.

Я захлебнулся воздухом и попытавшимся вырваться удивлением. Губы приоткрылись в возмущенном восклицании, упрощая Тому задачу. Его язык тут же по-хозяйски проник в мой рот, принявшись гладить и ощупывать. Во мне и так эмоций и впечатлений скопилось как в роге изобилия, а тут новая порция, словно контрольный выстрел в голову.

Тихо, по-звериному, почти как Том в моменты ярости, зарычав, я вцепился ему в дреды, оттянув голову назад, и укусил, впившись в нижнюю губу зубами. Рот наполнился сладковато-металлическим вкусом его крови, а Том, рвано выдохнув, ответил на мою агрессию, неуместной сейчас, совершенно неожиданной, заставившей растеряться нежностью.

Он не пытался отстраниться или как-то утихомирить меня, применив свою нечеловеческую силу, просто прижимал к себе и гладил по спине ладонью, пока я, отпустив его, не начал успокаиваться. С некрасивым вырвавшимся откуда-то из самой глубины одиноким всхлипом, я спрятал лицо в изгибе его плеча и прижался всем телом, прося защиты и успокоения.

И Том мне их дал. Гладил, шептал что-то, - что конкретно, я даже не пытался разбирать, и постоянно прижимался губами, в основном почему-то к левому виску. Это среди вороха непонятных слов и прикосновений я запомнил совершенно отчетливо. Его губы на моём мокром - надеюсь от пота - виске.

Более-менее осознавать происходящее я начал уже лежа в кровати практически обнаженным. Его кожа. Гладкая, теплая под моими ладонями. Мои губы, прижимающиеся к его шее без принуждения и даже без просьбы, а просто потому что хочется. И его пальцы, по-хозяйски скользящие по моему боку, спускающиеся к бедру, возвращающиеся назад и ныряющее под спину, заставляя выгибаться и прижиматься теснее.

Я с трудом открыл глаза и попытался рассмотреть его. Получалось плохо. Перед глазами всё плыло в возникшем от возбуждения мареве. Том постоянно исчезал из поля зрения, целуя мою шею, облизывая ключицы, прикусывая соски. А я загнанно дышал и всё пытался посмотреть на него, не собираясь сдаваться. Что-то в нем казалось странным, неправильным, но я всё никак не мог сообразить что.

Том спустился ниже, прижимаясь губами к моему животу, обвел языком вокруг пупка. Избежать прикосновения невозможно, бедра как в тисках, зажаты в его руках. Да и не хочется, если честно, избегать… почему не хочется?.. Ведь должно же! Должно…

Влажный язык провел дорожку, спускаясь еще ниже, губы прихватили короткие тонкие волоски в паху, потянув. Держать глаза открытыми стало совершенно невозможно, и я закрыл их, цепляясь за простыню, как за единственную опору, и не давая вырываться стонам. Хоть этим не опозорюсь.

За закрытыми веками мелькали световые всполохи, напоминая о чем-то. Лезвие! Тонкое, странное, смертельно опасное… пятна у Тома на груди! Вот что не давало мне покоя! Кровь! Он же тоже ранен был, причем серьезно, я же видел, прямо у шеи, но, отвлеченный чужими проблемами и ранениями, забыл. Даже не спросил, как он.

Стало нестерпимо стыдно и обидно за него. Эльфийка о своем мужчине позаботилась, а я нет… откуда-то возникла нелепая, пугающая мысль. Я открыл было рот, то ли собираясь всё-таки остановить его, то ли хоть и запоздало узнать, как он себя чувствует, но Том, наверное почувствовав мое смятение, не позволил мне ничего сказать или сделать.

Резко, так что дыхание сбилось от неожиданности, он перевернул меня на живот, наваливаясь всем телом, прихватил зубами плечо, чувствительно, даже больно немного, но как-то до того по собственнически утверждающе, что возражать и сопротивляться не хотелось. Губы пересчитали позвонки, прижавшись к каждой выпирающей косточке по очереди. Интересно, а сколько их всего быть должно? Не помню…

А потом его ладони решительно легли на мои ягодицы, сжали и раздвинули в стороны. И стало не до позвонков и школьного курса анатомии. Потом. Всё потом. Я шипел, дергался и, почти ненавидя себя, подставлялся под новые дико непривычные влажные ласки.

Если прикосновения его языка я принимал вполне благосклонно, то осторожное, пробное проникновение его пальцев напугало до чертиков.

- Том… - вырвалось у меня первое за всё это время слово.

- Тш-ш-ш, - раздалось совсем рядом, прямо на ухо. А я думал, он там… внизу. Господи, какой бред! - Не больно?