You are not alone, brother (СИ)

Холодная ладонь неуверенно обхватывает его пальцы. Тор чувствует, как Локи мелко дрожит.

Шаг, еще один… Ноги упираются во что-то невысокое, длинное. Кровать.

– Садись, – голос трикстера звучит неуверенно и как-то потеряно.

Тор опускается на постель и чувствует, как рядом с ним садится Локи.

– Как ты, брат? – Бог Грома понимает, что вопрос глупый, но сказать что-то надо.

– Скажи, зачем ты так тщательно скрываешь свое отвращение? – Тор не видит сейчас его лица, но по измученному голосу догадывается, что трикстер не спал по крайней мере двое суток.

– Я не испытываю к тебе отвращения, Локи, – тихо говорит он, – я не знаю, как доказать это тебе.

– Лжешь, – в голосе мага боль, – и правильно делаешь. Я заслужил.

Тор, наверное, очень больно сжимает его руку. Разворачивает к себе и прикладывает палец ко рту младшего, заставляя замолчать. А потом наклоняется и мягко накрывает его губы своими. Подхватывает брата под спину, чувствуя каждый позвонок.

Локи хрипло выдыхает, и дергается, пытаясь отстраниться. Его ладони упираются в грудь старшего, то ли отталкивая, то ли наоборот – притягивая к себе.

Тор тоже отстраняется и мягко сжимает пальцы брата.

– Как я еще могу доказать?

– Я не понимаю! – отчаяние в голосе Локи зашкаливает, – не могу вместить этого! Как ты можешь так меня любить?! После того, что было – как?

– Я не смогу объяснить этого, брат.

– Когда Фандрал трахал меня, – внезапно говорит Локи, – я думал о тебе. О том, что ты никогда не сделаешь мне больно.

Тор молчит. Он не знает, что ответить, но Локи, кажется, этого и не требуется. Он сглатывает и продолжает:

– Ты знаешь… Я уже как-то смирился с тем, что грязь не оставляет меня. Я заслужил это все. Я как шлюха…– трикстер коротко и совсем безумно смеется, – я чувствую на себе эту грязь. Ее не отмыть. Хочешь знать, что я сейчас ощущаю? – Тор чувствует как маг забирается на постель с ногами, – я чувствую на себе пленку. Липкую. Мешает дышать. Я постоянно чувствую запах. Тот, что был там, в камере. Он не уходит. Его не перебить. Ничем. И сейчас ты рядом… И твой запах смешивается с тем, что чувствую я. Это так…– Локи запинается, подбирая слова, – так… Не знаю. Я боюсь испачкать тебя. Боюсь, что ты заразишься от меня. Но ты… Ты постоянно пытаешься разубедить меня в этом. Даже сейчас я чувствую твой протест. Ты хочешь сказать, что я не грязный, что не заслужил… Но ведь почему-то со мной все это произошло? Например, я мог бы попасть не в Йотунхейм, а просто умереть. Или, выйдя из твоей комнаты, мог бы пойти по главному коридору...

Тор судорожно, чересчур резко, обнимает младшего за плечи, прижимает к себе.

Локи не двигается и громовержец буквально чувствует, как он кусает губы до крови.

– Давай я уберу штору с окна? Там сейчас светло, солнце. Мы могли бы пойти погулять, если ты захочешь.

– Я не хочу…

– Тогда я зажгу хотя бы свечу, – Бог Грома тянется к невысокому столу, – ты не против?

– Зажигай, – слабо выдыхает Локи.

Слабый трепещущий огонек едва освещает помещение.

Тор оборачивается к кровати. Трикстер сидит, скорчившись, спрятав голову в коленях. Он еще похудел?!

Громовержец осторожно присаживается рядом, с усилием поднимает лицо брата за подбородок и едва не отшатывается. Даже в темноте это ужасное зрелище: глаза ввалились, покраснели, под ними мешки. На скуле фиолетовый синяк и ссадина с коркой запекшейся крови. Губы искусаны. Под носом и на подбородке – размазанные пятна крови… Локи выглядит откровенно жутковато.

Рот брата кривится в неприятной ухмылке.

– Именно поэтому я не хочу смотреть в зеркало, – усмехается он, – но, судя по испуганному выражению твоего лица, это еще отвратительней, чем я себе представлял.

– Сколько ты не спал? – Зло спрашивает Тор. – Сколько?!

Локи пожимает плечами:

– С того самого момента, как ты меня сюда принес. Я не могу спать, – он нервно облизывает губы, – не хочу видеть все это. Снова и снова. А другие сны мне не снятся.

– Но совсем не спать тоже нельзя! – растерянно говорит Тор, – ты же сойдешь с ума!

– А я, по-твоему, до сих пор не сошел? – губы трикстера растягиваются в улыбке. Как ему, наверное, кажется, веселой.

– Чушь… – неуверенно выговаривает Бог Грома.

Локи откидывается назад. Тонкие пальцы вслепую шарят по кровати, приглаживая складки простыни. И Тору внезапно кажется, что тело трикстера настолько истончилось, что скоро просто исчезнет, растворится.

Он садится ближе и осторожно прикасается к груди брата. Рубашка мага полурасстегнута и пальцы задевают холодную кожу.

Локи чуть вздрагивает, но глаз не открывает. Он откидывает голову и начинает напевать что-то на непонятном языке. От неудобного положения – голос чуть хрипловатый, и у Тора по спине бегут мурашки. А трикстер будто начитывает эту монотонную печальную мелодию. Будто вьюга заблудилась в ней.

– О чем ты поешь? – Богу Грома становится как-то не по себе. Ему кажется, что голос брата вытягивает жизнь.

Локи замолкает. Зеленые глаза открываются, и он искоса смотрит на старшего:

– О смерти… – глухо, нараспев проговаривает он, – о том, что она неизбежна… Неизбежный подарок.

– На каком языке ты пел? – зачем-то спрашивает Тор, просто, чтобы что-то сказать. Чтобы не оставаться в тишине.

– На эльфийском, – так же тягуче отвечает маг.

– Ты знаешь эльфийский? – удивленно переспрашивает Громовержец, – откуда?

– Не помню, выучил… У нас есть книга в библиотеке… Там эту песню просили выучить для закрепления будущего времени.

Локи раскидывает руки в стороны и снова напевает эту жуткую песню. Потом вдруг замолкает и чуть приоткрыв глаза, лениво спрашивает:

– Ты кого-то убил, Тор?

– Убил? – Бог Грома холодеет.

– Убил… Я чувствую. Фандрала? – и сам же отвечает на свой вопрос, – да… его.

– Я… , – громовержец тяжело сглатывает, – Локи, этот ублюдок не должен был жить!

– Перерезал горло... – закрыв глаза, проговаривает трикстер, – что-то узкое… острое… Мой кинжал? Да… – с придыханием шепчет Локи, – да… Кровь плеснула на лицо… Яркая…

– Перестань, Локи! – Тор пугается безумия в голосе брата. – Открой глаза!