Blood and Sex (СИ)

Безразличие. Вот из-за чего они смогли ужиться вместе под одной крышей. Леви был абсолютно безразличен к новоиспечённому сожителю. Что он был, что его не было… Какой смысл прогонять его, если он всё равно не ощущает его присутствия? К тому же, Смита можно использовать: он неплохо готовит и доставляет удовольствие в постели. Удовлетворяет сразу две потребности.

Жизнь с ним — что это? Шаг к новой жизни, или попытка остаться в прежней? Леви точно знал, что никогда не сможет его простить, а уж тем более почувствовать что-либо, однако по какой-то невообразимой причине они живут вместе. Это не так уж и сложно, как казалось на первый взгляд: весь день Эрвин проводит на работе, возвращается только к вечеру, а там уже и до ночи рукой подать. Если повезёт — можно уйти спать пораньше и не видеть его всю ночь и весь следующий день. А если нет…

Заниматься сексом по началу без галлюциногенов было несколько омерзительно. Но не в физическом, а эмоциональном плане. Однако это длилось недолго. Во-первых, как бы ни отрицал этого Леви, Эрвин был превосходным любовником. Эгоизм в нём проскальзывал крайне редко, и он старался в первую очередь ублажить партнёра. Он мог быть ласковым, мог быть грубым, но всё это было лишь ради Леви. Во-вторых, научившись игнорировать его личность и полностью сосредотачиваться на ощущениях, Леви начал получать странного рода удовольствие. Если отбросить все условности, всё их прошлое и настоящее, на физиологическом уровне его влекло к Смиту, и эти примитивные инстинкты уже говорили о том, что они совместимы во многих вещах, если бы не все обстоятельства, что разделяли их. Но помимо чисто физиологического влечения было что-то ещё. Он часто закрывал глаза, чтобы не видеть его лица, и порой образ Эрена вспыхивал во тьме. От этого становилось ещё приятнее, и Леви сам невольно доставлял удовольствие партнёру.

Секс без любви и чувств — девиз современности. Разрядка, удовольствие, улучшение эмоционального состояния, снятие стресса, демонстрация превосходства, самоутверждение… Для чего его только не используют. Даже просто — убить время. Любовь отходит на последний план и становится бесплатным приложением: от неё больше проблем, чем пользы. Зачем она вообще нужна, если все потребности человека могут удовлетвориться без неё? Без неё возможно жить, реально, легко.

Это Леви понял практически сразу же, лишь начав совместную жизнь со Смитом. Если Эрена больше нет, то какая разница, с кем жить и с кем спать. Он всё равно ни к одному человеку не сможет почувствовать того, что чувствовал к этому парню. Он здоров, он обеспечен, он сыт и удовлетворён. Больше от этой жизни ему ничего не нужно.

Если Смит так хочет мучить себя, живя с ним, то пусть делает это. Он надеется что-то получить, но не получит ничего. В конце концов, через полгода или год он оставит Леви, не добившись ответных чувств. Это обязательно произойдёт, но парень не будет ни о чём жалеть. Он даже не почувствует, что Эрвин уйдёт из его жизни. Уйдёт один, и, если это будет необходимо, придёт другой. Хотя второе, скорее всего, не произойдёт, ибо Леви предпочитает одиночество, чем какие попало отношения.

«Может, так даже и лучше, что я живу с ним», — как-то вечером, сидя у окна и глядя на сильный ливень, подумал Леви, держа в руках чашку горячего чая. С начала их совместной жизни прошло ещё около трёх месяцев и, узнав Смита поближе, Леви понял, что в общем-то учитель неплохой человек. В тот день, когда он думал об убийстве, смог сознательно остановить себя и правильно сделал — сейчас бы наверняка жалел о своём поступке. Если не считать того случая, что унёс жизнь Эрена, Эрвин был практически идеальным человеком, идеальным именно для Леви: он редко бывал дома, мало говорил, хорошо готовил, искусно ублажал, обладал способностью не попадаться на глаза. А ещё он был умным, очень умным. Эта черта до сих пор привлекала парня, несмотря на его относительное безразличие к этому человеку. Да, он не любил его, как Эрена, но в то же время признавал, что Эрвин достоин большего, чем пропащего человека.

— Хочешь потратить всю жизнь на меня? — выкуривая трубку (на этот раз с обычным табаком), спросил Леви, развалившись на диване и проводя так вечер. Смит после ужина читал какую-то книгу по педагогике. Он нехотя оторвался от чтения и поднял на Аккермана глаза. Тот в последние дни был очень ленив и практически не выходил из дома, хотя после «примерного» поведения Эрвин разрешил ему дневные прогулки.

— Ты всё равно меня не изменишь и не подстроишь под себя, — добавил Леви, глядя в потолок.

— Почему же? Ты уже начал меняться. Перестал курить свою отраву, не дерзишь мне, не покрываешь колючими словами и не обжигаешь взглядом. Ты уже более менее похож на того парня, которого я встретил когда-то. Но тебе не хватает… — Эрвин на мгновение задумался, поглаживая подбородок, — увлечённости. Какого-нибудь дела или занятия, которое заставило бы тебя оторвать спину от дивана. Кроме уборки, естественно, — предугадывая ответ Леви, сказал Смит. Глава клана (который теперь состоял из двух человек) убирался через каждые два дня. Это единственное, что поднимало его на ноги и пробуждало к жизни. Из-за этого в доме постоянно пахло чистящими средствами, зато не было ни пылинки.

— Да? Может, мне тогда стать твоим секс-рабом? — сузив губы, Леви выпустил длинную струю дыма. — Для разнообразия.

— Твои шутки не смешные, — урезонил его Эрвин и опустил глаза в книгу. Леви же, впервые за весь их диалог, перевёл взгляд на него.

— Говоришь одно, а думаешь совсем другое. Тебе понравилась эта идея, — парень заметил, что учитель слишком сосредоточен, будто пытается что-то скрыть. У него был такой же вид, когда Леви заявился к нему на работу в школьной форме и забрался на стол. Эрвин напряжённо сомкнул губы, стараясь не отвечать на провокационные вопросы. Леви же, нащупав жилу, начал давить по ней, как любил это делать.

— Наверняка уже представил меня связанным, с кляпом во рту, выполняющим все твои желания, — пренебрежительно усмехнулся он, снова переводя взгляд на потолок. — Всегда знал, что ты ещё тот извращенец.

Эрвин, не выдержав его тирады, захлопнул книгу и положил её на стол.

— Когда у тебя была цель добыть формулу, ты из кожи вон лез, чтобы сделать это. Переодевался в ученика, соблазнял меня, заманивал в свои сети. Ты тогда жил полноценной жизнью и был похож на подростка, а сейчас проживаешь свои дни, будто старик.

— Кстати, о птичках, — Леви тоже переключился с пикантной темы. Он даже отложил свою трубку и перевернулся на бок, чтобы видеть Смита. — Что со второй частью формулы? Почему ты так уверен, что её не существует? — его ленивый и слегка чванливый тон полностью преобразился, став гнетущим и предостерегающим. Эрвин, сидя в кресле, невольно напрягся и посмотрел прямо в серые глаза, в которых наконец-то появился интерес.

— Спустя полгода ты снова поднял эту тему. Зачем тебе это? Ведь Кенни больше нет, нет нужды и искать формулу, — настороженно ответил он.

— Просто интересно, кого ты так покрываешь. Ведь кто-то ещё помимо тебя знает о ней? — Леви сузил глаза, пытаясь по мимике Смита хотя бы наполовину разгадать эту загадку.

— А что бы ты сделал, если бы нашёл вторую часть? — внезапно спросил Смит.

— Уничтожил бы её, — заявил глава клана. — Вдруг кто-нибудь ещё попытается совершить такой же безумный поступок, как ты. Мне интересно, почему ты её сразу не уничтожил, как только она появилась?

— Потому что её нельзя уничтожить, — тихо произнёс Эрвин и, запустив руку в карман, достал оттуда клочок бумаги.

— Какого… — Леви даже поднялся с дивана и, подойдя к нему, выхватил формулу из рук. — Она же была у Кенни. Ты снова забрал её?

— После взрыва, когда дом был полностью разрушен, она оказалась прямо под моей рукой. Даже не обгорела нисколько, — рассказал Эрвин. — До этого момента мы пытались несколько раз уничтожить её: сжечь, разорвать, закрасить… но ничего не выходило. Ты можешь сам попробовать, — Смит указал на зажигалку, что лежала на столике рядом с курительной трубкой. Леви, подозрительно косясь то на формулу, то на учителя, вернулся к дивану, взял зажигалку со столика. Однако его рука так и застыла в неуверенности.