Белая роза для гриффиндорца (СИ)

Сквозь этот размазывающий сознание туман и бешеный стук собственного сердца Гарри ощущал сладкую дрожь прижатого к нему тела. Нежные руки обнимали его сзади, в тишине раздался тихий протяжный вздох.

- Ты настоящий псих, - бессильно прошептал Гарри, и, стараясь не упасть, судорожно вцепился в раковину умывальника.

- Я знаю, - с довольным видом заявил Малфой, накладывая на них очищающее заклинание и натягивая на Гарри джинсы. – А вот теперь до вечера! – Благодарный звонкий поцелуй в щеку.- Спасибо.

Слизеринец ловко застегнулся, подхватил свою мантию, поправил рукой челку, заглянув в зеркало через плечо Гарри, и быстро исчез за жалобно скрипнувшей дверью.

Гарри в полном изнеможении сполз на пол и несколько минут сидел, прислонившись к старой треснувшей тумбе спиной и приходя в себя.

- Твою мать,- тоскливо, но с чувством пробормотал он, затем медленно поднялся, подобрал мантию с сумкой и, пошатываясь, побрел к выходу. Плаксы Миртл нигде не было видно, но Гарри понял, что никогда уже не сможет переступить порог этого злосчастного туалета. Стыдно.

========== Рисунки на полу ==========

Краска ложится на полотно –

Кто нас рисует, не все ли равно?

На полотне среди звездных искр

Ты проступаешь, а рядом – мир.

Среди гулкой тишины слизеринских подземелий раздаются осторожные шаги. Дортуары пусты – все на занятиях, лишь одна фигура тенью скользнула в мужскую спальню. Если бы кто-нибудь из слизеринцев зашел в этот момент в комнату, он без труда опознал бы в фигуре Панси Паркинсон.

Панси, ибо это именно она, крадучись пробирается среди аккуратно застеленных кроватей. Девушка поминутно оглядывается и нервно вздрагивает, услышав малейший шорох. Что же ей понадобилось в таком запретном для нее месте? Все просто – Паркинсон толкает на риск банальная ревность. После памятного разговора с Драко в классе она внимательно следит за ним и Гарри – но ничего не замечает. Если у парней и есть отношения, то они тщательно их скрывают. Панси не в силах больше терзаться неизвестностью – ей нужны доказательства.

Девушка подходит к тумбочке блондина и начинает лихорадочно распахивать ящики, перебирая лежащие в них вещи. Ей нужны записки, дневник или что-то подобное. Хотя в глубине души она понимает, что Драко вряд ли стал бы держать что-то ценное в обычной тумбочке. Одна надежда – на удачу.

Уже перерыты почти все ящики и ничего! Ни намека, ни малейшей зацепки. Обычные свитки, учебники, пачка дорогих перьев, стянутая лентой. Все в образцовом порядке – даже тронуть страшно. Малфой аккуратист и педант, ей казалось, что она знает его неплохо. Одновременно с воспоминаниями накатывает злость и отчаяние – еще совсем недавно ей было позволено держать его за руку, сидеть рядом, преданно заглядывая в глаза. Уже казалось, цель близка – Панси видела себя хозяйкой богатого поместья, и тут такой поворот… Нет, ей обязательно надо знать правду, чего бы это не стоило!

Раздается резкий звук и Паркинсон вздрагивает. Последний ящик, выдвинутый слишком далеко, с грохотом падает на пол. Лоб Панси немедленно покрывается испариной, а по позвоночнику пробегает холод. Пересилив испуг, она бросается собирать вещи и уже хочет засунуть ящик обратно, как вдруг замечает едва заметный серебряный узор в углу в виде изящно изогнутого павлина. Паркинсон знает, что так прячут второе дно в старинной мебели, и конечно, павлин закрыт магическим способом. Ее ум лихорадочно перебирает варианты и женская интуиция, обостренная обидой и подстегиваемая страстным желанием отомстить подсказывает ответ.

- Нарцисса Малфой! – шепчет Панси и заворожено смотрит, как павлин оживая, распускает серебряный хвост. Раздается негромкий щелчок и вот уже у нее в руках дорогая кожаная папка, украшенная гербом.

Девушка садится на кровать и открывает папку. Открывает и немало удивляется увиденному: папка полна набросков и акварельных зарисовок. Она рассматривает сюжет, который повторяется от рисунка к рисунку – это портрет стройного черноволосого юноши. Вот он смущенно улыбается, сидя вполоборота, вот склонился над книгой, задумчиво запустив руку в волосы, или сидит у моря, вглядываясь вдаль. Рисунки, несомненно, принадлежат талантливой руке – с невероятной точностью переданы черты лица и немного неуверенный взгляд, ровный матовый тон кожи и легкий румянец на щеках. Особенно удались художнику глаза – у юноши на рисунках они яркие и выразительные. Поражает их редкий необычный цвет – цвет листвы под проливным дождем в конце лета.

Панси переворачивает очередной листок и замирает, рука ее начинает предательски дрожать – вот оно, то, что она искала! На рисунке изображен все тот же спящий юноша. Он лежит, разметавшись на кровати с беспечной небрежностью счастья, темные волосы рассыпались в беспорядке, плотно сомкнутые ресницы отбрасывают едва заметную тень на лицо. Кажется, сейчас он пошевелится, вздохнет, открыв глаза, и улыбнется зрителю. На юноше нет ничего, он словно находится в блаженном неведении, что его рисуют, и от этого прелестная тайна, соединяющая его с тем, кто его рисует, становится явственно видна.

В один из приездов в Малфой-мэнор Гарри увидел новый предмет в комнате – свой портрет.

- Ух ты, здорово как! Спасибо, Драко! – он хватает Малфоя в охапку и, визжа, валит на постель. – А помнишь, ты на меня раньше карикатуры рисовал? И присылал записками! Было так оби-и-идно!

- Ну, так это были талантливые карикатуры!- засмеялся Драко.

- Ага, вот я тебе сейчас отомщу! – Гарри принялся его щекотать.

- Ой, ой не надо, я щекотки боюсь!

Они валятся на постель, тяжело дыша и Гарри наконец скатывается с него.

- Нет, на самом деле я жутко обижался, что ты не захотел со мной дружить, - отдышавшись, и сев на кровати, признается Малфой. – Вредный гриффиндорец, ты задрал нос, надо же.

- Я иногда такой дурак… - Гарри тоже садится, внимательно и грустно глядя ему в глаза.

- Почему иногда? – прищурившись, заявляет Драко.

- Давай начнем все с начала? – предлагает Гарри, протягивая руку . - Ты будешь моим другом, Драко Малфой?

Малфой несколько секунд молчит, потом, ехидно улыбаясь, роняет Гарри на постель и наваливается сверху.

- Я буду больше, - произносит он, целуя Гарри в губы, - я буду твоим любовником.

Гарри просыпается, зевая, трет рукой глаза и вдруг обнаруживает, что лежит на кровати обнаженный, сдернутое одеяло небрежно валяется на полу живописным комком. Драко сидит напротив в кресле и увлеченно водит карандашом по бумаге.

- Доброе утро, - тихо, сквозь улыбку бормочет Гарри немного хрипловатым со сна голосом, не совсем понимая, что это такое делается.

- Не двигайся, пожалуйста, еще пару минут, - Малфой, поглядывая на него, продолжает водить карандашом, - я почти закончил.

Гарри рассеянно смотрит на него, хлопая ресницами и чувствуя, как медленно уходит блаженное состояние сна. Утро тягуче-ленивое, лучи солнца, словно нехотя проникают сквозь кремовую шелковую занавесь. Наконец блондин откладывает рисунок в сторону и забирается рядом на кровать.

- Утренний стояк, да? – лукавая усмешка и слизеринец сползает ниже.

- Аа-аххх! – прекрасные глаза гриффиндорца широко распахиваются, - Драко, я наверно никогда не привыкну к твоим сюрпризам! - Удовлетворенно вздохнув, он запускает руку в белокурые волосы, взлохмачивая и прижимая ближе.

- Мммм, ты сладкий! – слышится в ответ.

Паркинсон резко вздыхает и, не удержав, выпускает папку из дрожащих рук. Рисунки веером падают на пол, покрыв его разноцветными пятнами. Девушка падает на кровать и в отчаянии бьет кулаком в подушку. Ей досталась незавидная доля – ревновать к мужчине. Злые мелкие слезы катятся по лицу слизеринки – она без сомнения узнала юношу, изображенного на рисунках. Ее счастливого соперника зовут Гарри Поттер.