Мое табу (ЛП)

– Потому что он хочет, чтобы мы жили с ним.

Я чувствую себя так, словно запыхался на поле. Только намного хуже. Какой-то дурацкий тип, которого я даже не знаю, задумал перевернуть мою жизнь.

– Хрена с два.

– Не выражайся. Ты ведь его даже не знаешь. Дай ему шанс. Мы не будем спешить, я не говорю, что мы переезжаем к нему уже завтра. Просто… встреться с ним. Я думаю, он тебе понравится.

– Ты, наверное, спятила. Я не хочу менять школу ради этого типа. Я не хочу терять своих друзей и команду. Я не хочу, чтобы этот твой Грег мне понравился. Мне не нужен новый отец, поняла? Он у меня уже есть, и его мне достаточно. Фак.

– Я знаю, все это трудно переварить за один раз, но пожалуйста, Джереми… Я хочу жить и для себя тоже, ты понимаешь?

У меня нет ответа. Пусть я немного и понимаю ее, но протолкнуть слова за сдавившее мое горло обиду и злость не могу.

К счастью меня спасает телефонный звонок.

– Это Стивен, – говорю я и ухожу от нее. Перед тем, как ответить, я останавливаюсь в дверях и сердито оглядываюсь. – Ты поэтому спрашивала про стол? Уже решаешь, что брать в новый дом, а что нет?

Мама поворачивается ко мне. Она стоит, скрестив руки, и выглядит строгой, но что-то грустное в ее взгляде эту строгость разоблачает.

– Я скорее думала, что ты мог бы использовать его как письменный стол.

Я кручу головой и, отвечая на звонок телефона, поворачиваюсь к маме спиной. А лицом – к целому набору новых проблем.

Глава 22

Люк

Мы в столярной мастерской Джека. Чиним стол. Ну, «мы» – это сильно сказано. Я чиню, а Сэм наблюдает на расстоянии. Когда я прошу его подать гвозди, он вручает мне молоток.

Я мягко забираю у него молоток и кладу его на верстак. Пара напротив нас собирает часы. Они спорят и цапаются друг с другом, но каждое второе предложение прерывается поцелуем – или тремя. Я и завидую, и любуюсь ими одновременно.

Сэм смотрит на молоток, потом, моргнув, переводит взгляд на мои руки, и мне хочется заглянуть к нему в голову. Я почти уверен, что его не отпускают мысли о нашем ночном поцелуе, потому что после разговора на кухне он ведет себя странно.

Мне жаль, что он не захотел продолжать разговор. Лучше бы я не давал ему возможности притвориться, будто ничего не случилось.

Я нахожу несколько маленьких гвоздиков и начинаю их забивать.

Может, мне нужно еще чуть-чуть его подтолкнуть.

А может, просто найти свои яйца и наконец-то сказать ему, что я гей.

Джек выбирает этот момент, чтобы подойти и проверить, как у нас получается. Шлепнув нас по плечам, он становится между нами.

– Ну, как продвигаются ваши дела?

Вопрос выдергивает Сэма в реальность, и он смотрит сначала на стол, потом на меня. Он понятия не имеет, как продвигаются наши дела, и я невольно улыбаюсь при взгляде на его растерянное лицо.

– Потихоньку, – отвечаю я Джеку. – Надо, наверное, пройтись по углам наждачной бумагой, но я бы сказал, что мы справились. Ну, а ты? Успел что-нибудь сделать для дома? Или мы, любители, совсем тебя загрузили?

Джек пожимает плечами, но его внимание приковано не ко мне. Он смотрит на Сэма.

– Значит, ты и есть он.

Сэм с удивленным лицом замирает.

– Что?

– Сосед Люка. Это ты.

– Это я.

– Я слышал о тебе столько хорошего.

Я напрягаюсь, и Джек, видимо, это чувствует, поскольку поворачивается ко мне и успокаивающе подмигивает, словно говоря мне не беспокоиться.

Но я все равно беспокоюсь и сжимаю молоток, как сумасшедший. Наверное, стоило бы его положить.

Сэм, впрочем, при этих словах оживляется и улыбается мне.

– Что, правда? – Потом обращается к Джеку. – А вот ты, должен признаться, скорее, загадка. Он упоминал твое имя, когда рассказывал, как проводит время с парнями с работы, но до сегодняшнего дня я и не знал, что ты ведешь столярные курсы.

На секунду лицо Джека мрачнеет, но потом он смеется, и тень разочарования исчезает.

– Ну, иногда приходится приложить немало усилий, чтобы заставить этого парня… открыться. – Джек пристально глядит на меня.

Сэм издает добродушный смешок. Его серьга ловит блик от света над нашими головами.

– Да уж. Но у меня есть свой подход. При желании я бы мог узнать о тебе абсолютно все, что мне хочется, и даже больше.

Я пожимаю плечами. Нечаянно задеваю молотком край верстака и чуть не роняю его.

– Видимо, он просто не хотел узнавать, – говорю я, сжимая ручку покрепче.

Джек хмурится, и его рот дергается в усмешке.

– Осторожнее, Люк. Ты же не хочешь кого-нибудь ранить. – Он показывает на молоток, но продолжает смотреть мне в глаза.

– Да, – говорю я.

Джек уходит. Но я весь остаток занятия не могу сконцентрироваться.

После того, как мы заканчиваем и закрепляем в багажнике моего пикапа починенный стол, Сэм надевает солнечные очки и щелкает ремнем безопасности, а я, включив зажигание, начинаю лавировать в потоке машин, чтобы на следующем перекрестке свернуть.

Мои руки, когда я кошусь на него, сжимаются на руле. Я должен ему рассказать. Я сворачиваю на первую же тихую улицу и паркуюсь. И как только мы останавливаемся, откашливаюсь и начинаю.

– Нам нужно поговорить.

Голова Сэма дергается ко мне. Он с усилием сглатывает, но прежде чем я успеваю продолжить, вздыхает и отвечает:

– Я знаю.

– Знаешь? – Я хмурюсь.

– Люк, я все помню. – Он краснеет и, отвернувшись к окну, смотрит на маленький парк через дорогу.

Внезапно до меня доходит, что он имеет в виду. Он не понял меня. Я хочу поправить его и, пока не растерял смелость, сказать ему правду, но еще – и это тяга намного сильнее – мне хочется, чтобы он продолжал говорить. Я умираю от желания узнать, что происходит у него в голове, ведь он готов мне открыться.

И потому я киваю.

– Ты пережил это нормально?

Он глядит на меня и, теребя мочку уха с серьгой, смущенно кивает.

– Да… в смысле, я… Погоди. А ты? Тоже нормально?

Мне хочется рассмеяться и крикнуть «О, да!», но я, приструнив себя, отвечаю:

– Да, Сэм, вполне.

Выпустив вздох облегчения, он улыбается.

– Хорошо. – На нем солнечные очки, но они не настолько темные, чтобы нельзя было разглядеть его глаз. Я знаю, что он смотрит на мои губы, и когда он краснеет, у меня в животе все обрывается – как на слепом повороте дороги, окруженной глубоким ущельем.

Я хочу, чтобы он продолжал вот так смотреть на меня, но спустя пару секунд он отворачивается к лобовому стеклу. Я повожу ладонями по ребристой резине руля.

– Значит…

У меня жужжит телефон. Чтоб его.

– Одну секунду. – Я шарю по приборной панели, куда положил телефон. Сэм находит его первым и передает мне.

Это мама.

– Привет, дорогой, – говорит она. – Просто звоню сообщить, что в конце следующей недели приеду на ту вечеринку, о которой ты говорил. Мне страшно не терпится познакомиться с твоим бойфрендом.

У меня сжимается горло. Покосившись на Сэма, я вижу, что он снял солнечные очки и копается у меня в бардачке. Я знаю, что он ищет. Мятные леденцы. Я открываю небольшое отделение на консоли и достаю оттуда конфету.

– На следующей неделе ты будешь здесь?

– Дорогой, я так и сказала. Я в таком восторге от твоего предложения. Жду не дождусь, чтобы выбраться ненадолго из этого дома.

Сэм наконец-то замечает конфету, которой я машу перед ним. Он забирает ее, и даже такое легкое прикосновение его пальцев к моей руке отдается внутри меня эхом.

Мне требуется секунда на то, чтобы вновь сосредоточиться на звонке.

– …Ты просто не представляешь, какое это счастье и облегчение – знать, что в твоей жизни появился особенный человек. Так, а теперь посоветуй мне, – она делает паузу, и я слышу шорох раздвигаемой двери между верандой и кухней, – что привезти? Я имею в виду, в плане подарка. Для них обоих. Сэм и Джереми, верно?