Зазеркалье. По эту сторону зеркала (СИ)

- Мне надо покрепче, – проигнорировал он «Манхеттен» и потащился к бару за чистейшей водкой.

«Напиться», – твердо решил накрытый мощной волной вины и горечи мозг.

Пробуждение сопровождалось светом и болью. Билл поморщился – в голову словно вставили раскаленный прут. Зверски саднило горло. Раздражающая солнечная полоска из-за неплотно сомкнутых портьер приносила боль только от одного взгляда. Отдаленный разговор пульсировал в ушах. Биллу было дьявольски плохо, и он по-мазохистски обрадовался своему состоянию, иначе он не знал, как появиться перед близнецом. Парень мужественно слез с постели, борясь с дурнотой и, поминутно прислоняясь к стенам, доплелся до гостиной, откуда раздавались голоса.

В светлой гостиной, на широком диване расположились Том и Рия – удивительно свежие, в хорошем настроении, с кучей модных журналов и бутылочкой мартини, от взгляда на которую Билла замутило еще сильнее. Усилием воли остановив неприятные позывы, парень сосредоточился на лице близнеца. Том, наконец, обратил внимание на страдальца.

- Ну что, оклемался? – спросил он сварливым тоном недовольной жены, но в карих глазах прыгали хитринки.

Билл только хрипло простонал и схватился за голову. Пока он, косолапо загребая ногами, пытался приблизиться к дивану, Рия налила в стакан чистой воды, а Том протянул шипучие таблетки от похмелья.

- Что со мной было? – поинтересовался Билл, после того, как боль в горле и голове чуть успокоилась.

- Да ничего удивительного, – отозвался Том без особенных эмоций. – Выжрал в одну харю бутыль водки, бузил, лез в драку, потом блевал полночи.

- И все? – Билл отвел взгляд в глянцевый журнал. Рия вышла из комнаты на звуки собачьей разборки в холле.

- Пытался каяться и хотел прощения просить, – усмехнулся Том.

- Я? – удивился Билл.

- А что, не хотел? – спросил брат.

Билл посмотрел в дымчато-прозрачные от солнечного света глаза близнеца.

- Хотел. Каяться. И прощения просить тоже, – пересохшие губы и натруженное горло не слушались.

Том внезапно улыбнулся, плутовато сощурился и молча сделал глоток мартини.

К вечеру Биллу полегчало и отпустило. Несколько литров воды помогли остаткам алкоголя покинуть обессиленный организм, а хорошее настроение близнеца – почувствовать себя прощенным. Том зазвал в дом Алекса и Кетти, независимо друг от друга, шумно их помирил и задался целью обучить благодарного приятеля элементарным аккордам на гитаре. Билл советовался с Рией относительно модных тенденций, внезапно вспомнив о давно назревшем вопросе смены имиджа.

Они вытолкали гостей лишь когда солнце осветило комнаты розовым закатом. Том быстро расцеловался со всеми, сделал широкий жест руками – типа, мне пора, и убежал на второй этаж. Билл поплелся провожать компанию до ворот, сетуя в душе на манеры, привитые бабушкой. Желание «просить у Тома прощения» трансформировалось за день в неприличные фантазии, уж слишком братец был мил и чертовски соблазнителен в своих белых теннисных шортах и серой найковской майке. Начать ответную провокацию на глазах у всех парню мешало только постоянно возникающее сомнение, что близнец нарочно придумал этот хитрый ход с видимым смирением, а останься они одни – и младший закатит грандиозный скандал. Том просто не мог без слов простить старшему брату гадкую выходку в клубе.

Билл очнулся от резкого голоса Рии. Девушка что-то сердито говорила появившемуся около бассейна охраннику.

- А что случилось? – снова ощущая себя выбитым из реальности, поинтересовался Билл.

- Папса заметила в кустах, – почему-то шепотом отозвался Алекс, которому одновременно нравились и пугали властные женщины, и робко покосился на азиатку, прощаясь. Помирившаяся парочка быстро исчезла за белыми воротами.

Билл вернулся к дому. Рия уже выстроила перед собой всю пятерку охранников и виртуозно устраивала разнос, тыча изящным пальчиком то на виллу, то в забор, то по направлению к офису работодателей. Суровые мужики стыдливо кивали.

- Ты разглядела самого папса? Может, он прикормленный? – тихо спросил Билл.

Рия раздраженно отмахнулась.

- Прикормленных я знаю по рожам и по фамилиям. Этот незнакомый, да еще с отличной аппаратурой. И то, что он оказался на территории, так близко к дому, а охрана прозевала, говорит о разгильдяйстве ваших парней в черном. За ворота даже мышь неучтенная не должна проскочить, не то, что люди с камерами!

Билл согласно кивнул и оставил азиатку разбираться с нерадивым персоналом. По-видимому, у Рии возникла острая необходимость рассказать мужикам, как они все не правы.

Старательно заперев входные двери, Билл направился по крутой лестнице на второй этаж. В глубине души он надеялся, что обнаружит брата в своей постели, но в спальне Тома не оказалось. Парень босиком прошел по коридору и толкнул дверь в соседнюю комнату.

Том притворялся, что спал, до пояса накрытый тонким одеялом. Билл слышал его тревожное дыхание, ощущал движение пушистых ресниц. Впопыхах задернутые темно-синие шторы пропускали в комнату широкую светлую полосу от заходящего солнца. Билл стянул майку, бросил на ближайшее кресло, запустил пальцы в карман, зажал плоский квадратик презерватива, дернул завязки и перешагнул через спортивные шорты. По постели пробрался к Тому и откинул одеяло. Хмыкнул, оглядывая обнаженное поджарое тело. Том повернул голову. Билл не позволил ему сказать ни слова, лизнул по губам и впился в них, жадно и сладко. Они самозабвенно целовались при свете догорающего дня, слаженно шарили руками по телам. Билл присасывался к длинной шее – кто бы мог подумать, что она такая нежная и чувствительная? Сам получал нереальный кайф от простой ласки, всем существом чувствуя отдачу родного тела, родной души.

- Ты собирался спать один? – с трудом оторвавшись от братской шеи, спросил Билл.

Том сверкнул раухтопазовым взглядом.

- Я решил, что больше не буду навязываться. Если ты меня хочешь, то сам придешь.

- Я тебя хочу, – отчетливо сказал Билл и, потираясь стрижеными висками об острые ключицы, загорелую кожу груди, по выдающимся ребрам, спустился к прессу и внимательно посмотрел на эрегированный орган.

Билл и раньше замечал, что член у Тома такой же красивый, как у него самого – прямой, ровный, с темно-розовой круглой головкой, такой приятно-твердый… Билл обвел пальцем под головкой, потягивая кожицу крайней плоти, полюбовался откровенным возбуждением. При столь шикарной эрекции сам Билл желал бы… Парень усмехнулся, зажмурился, высунул язык, широко и влажно прошелся от потемневшей вершинки по гладкому стволу к основанию, ощутив щекой колючие короткие волоски паха. А потом, обхватив губами ствол сбоку, как кукурузный початок, провел обратно, прижимая бусину пирсинга к горячим венкам. И только ощутив нежную кожу крайней плоти, взглянул на близнеца – что-то он был подозрительно тих.

Том напряженно следил одуревшими глазами за выходкой старшего брата.

- Что ты…

Билл улыбнулся.

- Доставляю тебе удовольствие.

Он увлеченно пощекотал шариком в языке щелочку уретры. Том застонал и дернул бедрами. Билл аккуратно и медленно взял член в рот, но в горло погрузить не смог, быстро сообразил повернуть голову – головка скользнула за щеку. Впечатления были более чем странные и необъяснимые. Не сказать, что Билл ощущал восторг от вкуса и запаха, но они оказались вполне терпимы по сравнению с будоражащими кровь вздохами Тома, трепетом его тела и взаимным запредельным возбуждением. К тому же, посасывая член близнеца, Билл реально представлял, что испытывал бы сам. Внезапно Том провел пальцами по лицу брата, прочесал по черным волосам, слегка надавливая чуткими подушечками. С кончиков его пальцев словно сорвались щекотные искорки, впитались в кожу, пронеслись по шее и по всему телу, расцвели бутонами наслаждения и яркими всполохами в паху. Билл непроизвольно выгнул поясницу и застонал бы вслух от блаженства… если бы Том не толкнулся членом в глотку, желая попасть поглубже. Парень с трудом сдержал рвотные позывы и слезы, выпустил орган изо рта, восстанавливая дыхание, обхватил ладонью твердый ствол у основания. Том быстро облизывал губы, лихорадочно перебирал пальцами шелковистые пряди отросших близнецовых волос, молчал и смотрел – выжидающе, с надеждой и каким-то детским ожиданием сюрприза.