На привязи (СИ)

Расписание обновилось, и под записью появилась пометка от Антона, что он согласен с намеченным планом. Они еще немного помолчали. Наконец Марик прервал в высшей степени неловкую тишину:

— Как ты ее выгуливаешь-то? Или она у тебя улицы ни разу не видела после того, как ты ее домой унес?

— Он. Это кобель. Нормально я его выгуливаю, — угрюмо сказал Антон. — На фиксповодке.

— И ни у кого не возникает вопросов, с чего бы горожанину таскать по парку огромную псину. Невооруженным глазом заметно, что такую запрещено дома держать.

— Останавливали пару раз, — буркнул Антон, не поднимая на Марика взгляд. — Я им удостоверение свое сунул…

— Великолепно, — прокомментировал Марик. — Пользуешься своим положением при нарушении закона. И что меня останавливает от доклада об этом Инспектору?

Антон все же посмотрел на него, сведя брови к переносице.

— А ты всегда ябедой был.

— Ябедой? Гражданская ответственность теперь так называется? — хихикнул Марик. — Если твой демон сорвется с поводка…

— Не сорвется.

— Ну да, в семидесятом полицаи тоже себе так говорили, — прошипел Марик, — а закончилось все массовыми смертями.

Антон сжал и так тонкие губы в нитку. Видимо, тоже вспомнил о первых экспериментах с демонами. Было немного нечестно сравнивать их с его нынешним питомцем, потому что, как минимум, поводки стали надежными на сто процентов, но в процессе вразумления Антона все средства хороши.

— Чем ты ее кормишь? — спросил Марик.

— Кормом, — огрызнулся Антон. — Ясно же, что не мясом сырым…

— И сколько твоему демону? А, я сам подсчитаю. Шесть месяцев щеночку, правильно? И это он еще не вошел в самую агрессивную стадию, — задумался Марик. — И при этом все равно хозяина кусает.

— Он играется.

— Ага. В год он так поиграется, что без пальцев останешься. Полжопы откусит у тебя.

— Прекрати, — взвился Антон. — Марик, я тебя прошу…

— Что? О чем ты хочешь попросить, дорогуша? — нарочито оживился Марик, подался вперед и, скрестив на столе руки, уставился на Антона. Тот покраснел пятнами и выглядел таким несчастным, что его даже стало жалко.

— Пожалуйста, — уже тише добавил Антон с просительными интонациями, — не говори Инспектору. Я… черт, Марик, я прошу тебя. Лучик сам ко мне подошел, на руки полез. Что я мог сделать, когда он на меня смотрел? Он размером с ладонь был, когда отбился от группы, чудом выскользнул из связки. Они бы усыпили его просто за то, что он потерялся.

Антон разгорячился. Уже не злился, не огрызался, но на лице его появилась такая нежность, что Марик всерьез осознал, как же он любит эту собаку. Демона, к которому никаких чувств, кроме страха, испытывать не положено.

— Не говори никому, — попросил Антон. — Я что угодно сделаю для тебя. Только не выдавай.

Марик отвел взгляд и откинулся на спинку кресла. Он мог бы написать целый список, что хочет потребовать от Антона в ответ на сохранение его тайны, и первым пунктом бы стояло избавиться от смертельно опасной твари.

— Веревки из меня вьешь, — бросил Марик, глядя в пол.

И даже не осознаешь, что это я для тебя все, что попросишь, сделаю, а не ты для меня.

— Спасибо.

Они еще немного помолчали. Марик сказал:

— Я вчера тебя оскорбил. Извини. Я сгоряча.

— Да ничего, — чуть живее сказал Антон, определенно, успокоившись. — От страха чего только не наговоришь…

Марик фыркнул. Он подумал, что Антон, наверно, всю ночь мучился, размышлял, выдаст Марик его Оливеру, в сердцах случайно названному по имени, или нет. В участке Олли не величают иначе, как Инспектором, и он старался придерживаться этой традиции, а вчера сорвалось с губ имя… Но Антон, видимо, и сам достаточно переволновался, и ничего не заметил.

Он вдруг протянул к Марику руку, дотронулся до его пальцев и, поколебавшись, спросил:

— Между нами… что-то еще может?..

Марик посмотрел на его лопатообразную ладонь с едва заметными следами давнишнего укуса. Вспомнил, как от прикосновений этой ладони внутри все сжималось, член вставал, наливался тяжестью. Стало жарко.

— А ты как думаешь, дорогой?

Вместо ответа Антон взял его за руку, наклонился над столом и поцеловал чуть выше костяшек. Марик, растерявшись, замер. Антон тем временем выпрямился и бодро спросил:

— Ну что, опробуем наш новый экар?

Экар был не так хорош, как те, что в автопарке Альянса, но с функциями своими справлялся. Марик оттеснил Антона от водительского места еще на подступах к гаражу, но тот особо и не претендовал на гордое звание шофера. Смиренно усевшись в качестве пассажира, Антон молча наблюдал, как Марик набирает скорость. Только при выезде на шоссе он исподтишка включил стабилизацию на дороге и назидательно произнес:

— Никогда не забывай. А то улетишь.

Марик хмыкнул.

— Моего опыта достаточно, дорогуша, чтобы я не улетел, даже если все двигатели откажут.

— Моего опыта, дорогуша, — передразнил Антон, — достаточно, чтобы знать, что такие выпендрежники, как ты, первыми и разбиваются. И ладно бы себя гробили, так нижние ярусы на дороге бьют…

Он приоткрыл окно и высунул голову, уставившись вниз. Марик ненадолго включил автопилот. Под ними бежали люди, двигались машины, а на трассе экаров было пусто, и Марик, сбросив управление на себя, разогнался под триста. Антон поднял окно, бросил взгляд на экран, где стелилась трасса, едва различимая невооруженным глазом, и вполголоса сказал:

— Нам торопиться некуда. Марик, сбавь. Сбавь, черт побери! — рявкнул он, и Марик сбросил скорость так резко, что его мотнуло вперед, а ремни впились в грудь так сильно, что наверняка оставили следы на коже.

— Извини, — чуть задыхаясь, выпалил он, — давно не летал…

Он глянул на Антона. Тот прикрыл глаза и явно решил абстрагироваться от происходящего. Усмехнувшись, Марик вновь дал скорость в половину максимальной. Он поглядывал на экран лишь потому, что так требовали правила. Но он помнил каждый изгиб трассы, все ее повороты, и не пропустил бы ни одного даже без экрана.

— Дом! — панически предупредил Антон.

Засмеявшись, Марик заложил поворот.

Когда они припарковались, Антон шумно выдохнул и пообещал, что Марик больше никогда не сядет за руль.

— Пара поездок — и ты начнешь ловить кайф, — заверил Марик, убирая ремень.

— Или окажусь в реанимации, — буркнул Антон.

Опрос свидетельницы им не дал ничего, кроме тысячи причитаний о том, что техника, украденная из ее дома, более чем достойна начала расследования. Никаких доводов о том, что раритетный телевизор невозможно отследить на рынке, и, скорее всего, из него сделали антикварный мангал нищие, дама не слышала, и Марик подумал, что не так уж плохо быть патрульным: всех неадекватных потерпевших можно скидывать на детективов, пусть разбираются… На обратном пути Антон решительно сел за руль, и под его неспешную езду Марик едва не заснул.

Они остановились у летнего кафе. Несмотря на прохладный ветер, уже открылась веранда, и Марик предложил расположиться там, чтобы отправить запись очередных показаний свидетельницы в участок и передохнуть перед следующим безнадежным и, по большому счету, бесполезным сбором сведений. Антон кивнул. Его ладонь лежала на колене Марика, пока тот говорил, и, хоть Антон и смотрел на него, внимая, ладонь его все равно совершала возвратно-поступательные движения по бедру.

— Здесь ведь все фиксируется на видео, — заметил Марик.

— И что? Думаешь, Инспектор будет лично просматривать? — хмыкнул Антон.

Марик пожал плечами. Ему было приятно. Впервые за долгое время он по-настоящему наслаждался прикосновениями и не до конца верил, что событие, которого он ожидал еще со времен средней школы, все же произошло, и Антон отвечает ему взаимностью.

— Лучше бы Инспектор лично просмотрел, в каких условиях живут его подчиненные, — пробормотал Марик.

Он выбрался из экара и спустился к кафе. Антон, последовав за ним, сказал: