В одну реку (СИ)

Скай пожал плечами, удивленный, что к нему обратились по имени, хотя они с высоким красивым альфой даже не были представлены друг другу. Что ответить на это странное заявление, он не знал.

Да этого и не требовалось. На лестнице раздался жуткий топот, будто по ней бежали слоны. Но это были, конечно, не слоны, а девятилетние близнецы Ноэль и Харт. Ангельски хорошенькие херувимы наградили друг друга увесистыми тумаками и со всех ног бросились к вернувшемуся ДиДжею.

- Диего!

- Он мой!

- Пошел ты, Ноа, он обещал поиграть со мной!

Они оба повисли на шее альфы, и Скай понял, что Диего будет не до него.

- Пойдем, милый, - отвлек его омега, - закажем что-нибудь в службе доставки, раз уж я не смог угостить тебя пирогом.

Он был очень милым, этот Рэми, поэтому Скай поспешил его утешить:

- Я не ем выпечку, мистер Марэ.

Альфы перестали шуметь и обернулись, услышав эти слова.

- Тогда что же ты любишь? - улыбнулся Рэми.

Скай пожал плечами. Он любил сладкое. Мороженое, сдобные булочки, пиццу с сыром и анчоусами… Мммм! Но не помнил, когда все это ел в последний раз. Наверное, десять лет назад в школе альпинизма Джорданов.

- Кашу, - ответил Скай, - шпинат, зелень и морепродукты.

- Не слушай его, Рэми! - крикнул из гостиной Диего. - Он любит булочки, я точно знаю!

Скай вздохнул. Сколько он себя помнил, папа внушал ему, что излишества в еде уродуют омегу. Скай знал, что склонен к полноте, и стоит ему только съесть малюсенький кусочек вкуснейшего штруделя, как он сразу же станет похож на бочку. Воздержание в пище и желаниях - вот признак истинного благородства.

- У меня есть овсянка, орехи и яблоки, - доброжелательно сказал мистер Марэ, - но, мне кажется, от одного кусочка пиццы фигура не испортится.

- Я буду любить тебя любым! - снова закричал Диего и рассмеялся, кружа повисших на шее близнецов. Те вопили на два голоса и дрыгали ногами.

Скай закатил глаза.

- Пожалуй, мне хватит орехов, - утешил он старшего омегу.

Весь вечер его не покидало ощущение неудобства. Ему были симпатичны хозяева дома: сдержанный Рэйм, бесподобно красивый, несмотря на возраст, Лионель, серьезный и высокомерный умник Эйгер и даже неугомонные шумные близнецы Харт и Ноэль. Все они относились к Скаю так, как и обещал Диего, с любопытной доброжелательностью и искренней симпатией. Никакого осуждения или, боже упаси, неприязни он не заметил, но все равно чувствовал себя в этом старинном особняке (пожалуй, даже более старом, чем дом Говардов в Лондоне) не в своей тарелке.

Дело было в нем самом. Скай старался вести себя естественно, а получалось неуклюже и нелепо. Он не мог поддержать разговор, потому что до сих пор не знал коллег Рэйма и Диего из госпиталя даже по именам и не понимал шуток, связанных с работой хирургов. Его не смешила, а только раздражала болтовня близнецов. И даже всеобщее умиление Альбертом Вторым, который недавно появился в доме Марэ, ничуть не тронуло бывшего лорда, потому что их знакомство едва не закончилось трагически - Скай не заметил котенка и чуть не сел в кресло, где тот спал. Это был полный провал.

Извинившись, он вышел на террасу, надеясь побыть в одиночестве, но застал там Эйгера, старшего сына Лионеля и Рэйма.

- Что, тебя тоже достала моя семейка? - понимающе хмыкнул маленький альфа, двигаясь на скамейке, устеленной теплым стеганным одеялом. На коленях мальчик держал блокнот и ручку. Скай сел рядом, с интересом глядя на то, что делает Эйгер. Современные дети редко брали в руки тетради и ручки. Омега же помнил, как сам везде таскал альбом и карандаши, чтобы иметь возможность в любой ситуации набросать рисунок.

- Что ты делаешь? Рисуешь?

- Вот еще, - фыркнул Эйгер, - у меня математический проект. Я должен придумать задачи, включив в их условие данные, связанные с моей семьей или знакомыми.

- Интересно, - вежливо кивнул Скай.

- Хочешь знать, что я придумал? - воодушевился Эйгер.

- Конечно.

- Вот, - мальчик перелистнул блокнот, - очень простая задачка. Мой папа испек пирожки (ну да, иногда у него это получается). Четвертая часть всех пирожков была с шоколадом. Третья часть от остальных пирожков с яблоками. Половина оставшихся с абрикосами и остальные пятнадцать со взбитыми сливками. Сколько всего пирожков испек папа?

- Шестьдесят, - подумав, ответил Скай.

- Ты умный, - удивленно проронил Эйгер, - а вот еще, посложнее… Дядя Арди знает тридцать ругательных слов, сколько разных сочетаний из них он может составить?

Скай попытался вспомнить формулу, но полкружки имбирного эля, которые он успел выпить в гостях, шумели в голове.

- И сколько же?

- Триста сорок пять, - самодовольно усмехнулся мальчик, но тут же поправил сам себя, - но это с повторами, а если взять за условие…

- Эйгер, - окликнул вышедший на крыльцо Рэми, - чем ты снова грузишь нашего гостя?

- Ну, папа! - обиженно протянул юный альфа. - Ты обломщик! Может, я нашел родную душу? Ты же любишь математику, дядя Скай?

- Я люблю рисовать, - стесненно пожал плечами омега, - но… - он посмотрел в расстроенное лицо Эйгера, - математику тоже.

- То есть спасать тебя не надо? - с ласковой усмешкой уточнил Рэми и, получив утвердительный кивок, ушел в дом.

Скай поежился. К вечеру стало довольно прохладно.

- Ты тоже не можешь с ними долго находиться, да?

Скай задумался. Ему понравилось семейство Марэ, но он никогда не мог сходу привыкнуть к новым людям. Ему требовалось время, чтобы освоиться, и смущало то, как легко и непринужденно Лионель с Рэймом признали его своим.

- Нет, просто я долго схожусь с людьми.

- Я тоже, - вздохнул Эйгер, - а в школе вообще ни с кем не схожусь. Они называют меня белой вороной.

Скай понимал его. Именно так он себя и чувствовал большую часть своей никчемной жизни - белой вороной. Бесполезной белой вороной.

Дверь снова распахнулась. Из дома со смехом вывалился Диего. Рубашка на нем была распахнута, обнажая заросшую густым волосом мускулистую грудь, белые зубы весело блестели на загорелом лице.

- Кажется, я начинаю ревновать! - воскликнул он. - Месье Эйгер, не пытаетесь ли вы увести у меня жениха, ммм?

Маленький альфа покосился на большого и выразительно поднял светлые брови, мол, теперь ты меня понимаешь?

- Пойдем домой, - предложил Скай, - вызови такси.

- Разве тебе плохо здесь?

- Мне хорошо. Вызови такси, Диего, - уже настойчивей произнес омега, - я хочу домой.

На лице ДиДжея мелькнула растерянность, но он не стал спорить.

- Конечно, любовь моя. Принести твой свитер?

- Это кардиган.

- Тебе его принести?

- Принести, - вздохнул Скай.

Домой они ехали в неуютном молчании. Диего обнимал его за талию, однако в его объятии чувствовалось не желание, а опасение, что Скай может убежать.

Но ему некуда было бежать. За окном мелькали улицы совершенно чужого города, а Скайлер Говард понимал, что обратного пути у него не было и нет. Приехав к Диего, он сжег все мосты, стер всю прежнюю жизнь, он теперь человек без прошлого. У него осталось лишь будущее. Знать бы еще, как построить его из ничего.

На другой день он впервые вышел на улицу. В смысле, совсем один, без Диего. День был пасмурный и полный голубей. Голуби были повсюду - на мостовой, на лестницах, на крышах. Может, где-то рядом была голубятня, а может, кто-то из соседей их щедро подкармливал. Скай затормозил перед бесстрашной стайкой, занявшей дорогу возле большой лужи. Омега не решался пройти, опасаясь потревожить птиц, но вдруг заметил любопытный взгляд старичка-соседа и, рассердившись сам на себя, зашагал вперед. Голуби сорвались с места, окутали его оглушительным хлопаньем крыльев, Скай зажмурился и снова застыл. И только когда птицы улетели, зашагал прочь от дома.

Гулял он бесцельно, потому что почти ничего здесь не знал. Разглядывал вывески и прохожих, вспоминая, когда в последний раз вот так бродил по улицам - один, без охраны, без страха, что его будут снимать папарацци или частный детектив, нанятый нелюбимым мужем.