Границы дружбы (СИ)

– Сегодня у них состоялось знакомство с родителями. Они официально ищут квартиру.

– Я, кажется, просил тебя не курить в постели, – я отнял у него сигарету и затянулся сам.

– Ты не понимаешь, выходит, у них действительно все серьезно, а это значит, что с каждым днем у меня все меньше шансов быть с ним.

– Жень, он натурал – у тебя изначально не было ни единого шанса!

– Это нечестно! Ты даже не представляешь, как больно любить человека, зная, что он никогда не будет с тобой!

– Ты жестокий! – поморщившись, я откинулся на подушки, зажмурив глаза и выпуская в потолок густой клубок дыма. – Как эгоистично с твоей стороны говорить подобное мне, не находишь?

– Но ты же все равно любишь меня, правда? Несмотря ни на что? – Женька навалился на меня всем телом, пытаясь заглянуть в лицо.

– Правда. Люблю. – Не хочу смотреть ему в глаза.

«Больно!»

– И не оставишь меня, что бы ни случилось? – я чувствовал его пристальный взгляд сквозь закрытые веки.

– Не оставлю. Никогда. – Едва сдерживаюсь, до боли сжимая зубы.

«Слишком больно!»

– Спасибо, Ромка! – удовлетворенно вздыхает, положив голову мне на грудь. – Ты мой самый лучший друг.

«Невыносимо больно!»

– А Максим? – смотрю ему прямо в глаза.

– А Максим – мой любимый, это другое, – счастливо улыбается мне в ответ.

«Ненавижу это! Ненавижу!»

Не сводя с него глаз, медленно делаю последнюю глубокую затяжку, ощущая на губах отвратительную горечь ментолового фильтра, и, закинув почти истлевший окурок в стакан утреннего кофе, одним грубым толчком опрокидываю его на спину, наваливаясь всем телом и выдыхая дым ему прямо в лицо.

– Стой, Ром, я больше не хоч… угм… мпф… – Накрываю ладонью его лицо, плотно зажимая рот. Не хочу ничего больше слышать. Ни единого слова. Вхожу одним резким толчком, без подготовки, без растяжки, без смазки. Мычит в ладонь и сопротивляется, пытаясь оттолкнуть и царапая кожу. Больно? Я знаю, что больно. Мне тоже. Терпи! Ты же именно этого хотел, не за этим ли ты приходишь ко мне?

Продолжаю ожесточенно втрахивать его в кровать, неотрывно глядя прямо в широко распахнутые глаза, в которых отражается удивление, недоумение, страх и я. Мое искаженное от злобы лицо. Тут же перемещаю ладонь чуть выше, закрывая глаза, чтобы не видеть сейчас себя и своих эмоций. Делает глубокий рваный вдох полной грудью, и только тогда приходит осознание, что все это время я перекрывал ему доступ кислорода. Громко шипит при очередном грубом толчке, не сдержав сдавленного стона, и, закусывая губы от боли, старается расслабиться, полностью отдавшись моей власти.

«Черт, как же я ненавижу все это!»

***

Сколько себя помню, мы дружили с самого детства: жили в одном районе, ходили в одну школу и учились в одном классе – три лучших друга, такие совершенно разные и непохожие друг на друга.

Максим с детства был лидером и душой компании, его всегда все любили – родители, учителя, одноклассники. Лучший ученик класса, отличник, красавчик. Он был капитаном команды КВН, участвовал во всех школьных олимпиадах, спортивных соревнованиях и конкурсах. Я же был полной его противоположностью – нелюдимый, вечно хмурый, угрюмый и неразговорчивый. Я любил боевые виды спорта и точные науки, часто прогуливал уроки и получал выговоры. Женька же умело балансировал между нами – он был своеобразным буфером, уравновешивающим наши противоречивые характеры. Максим постоянно таскал его на всевозможные олимпиады и заставлял принимать активное участие на школьных фестивалях, я же прикрывал его отсутствие на уроках и прятал сигареты. Он тянул его к свету, наставляя и напутствуя на саморазвитие, я же тянул его во тьму, поощряя безответственное поведение и прикрывая негативные поступки. А Женька всегда был особенным – таким ярким и веселым, непосредственным и наивным, чистым и открытым. Словно ребенок. Он всегда был слишком мягким и легко поддавался влиянию, подстраиваясь под другого человека. Его хотелось оберегать и защищать. И именно он был центром нашей дружбы. После школы Максим пошел на юридический факультет, я же выбрал архитектурный. А когда выбор встал перед Женькой, он выбрал Максима и тоже пошел на юрфак. Поэтому с момента поступления в институт мы практически перестали общаться как раньше.

Первый раз Женька пришел ко мне, когда у Максима появилась постоянная девушка. У Максима всегда было много девчонок, но по большей части это были мимолетные связи и ни к чему не обязывающие отношения, в основе которых был просто секс. Сейчас же было нечто иное – они встречались уже несколько месяцев, и в тот день Максим официально представил Женьке подругу, как свою постоянную официальную девушку.

Он никогда не умел пить, а в тот день заявился ко мне с бутылкой дешевого портвейна. До сих пор не знаю, что это было – паленый алкоголь в крови или его расстроенное лицо, но именно в тот вечер я не выдержал и признался ему в своих чувствах. Возможно, он тогда тоже был не совсем трезв, а, может, был просто зол, не оттолкнув меня и отвечая на мои пьяные неловкие поцелуи. В тот же вечер мы переспали. Поскольку и для него, и для меня это было впервые, все вышло нелепо, неумело, болезненно. Он шипел и морщился от боли, изо всех сил стараясь сдерживать рвущиеся слезы и стоны, а я крепко сжимал его в своих объятиях, нежно покрывая поцелуями распухшее заплаканное лицо, и продолжал тихо шептать в самые губы, как сильно я его люблю, и что с этого момента я больше никогда его не оставлю и сделаю для него все, что он только пожелает. Я знал, что тогда этой болью физической он пытался заглушить свою боль эмоциональную. А утром, не говоря ни слова, он ушел.

И так продолжается вот уже на протяжении почти полутора лет: он появляется в моей квартире несколько раз в месяц – чем больше отдаляется от него Максим, тем чаще и болезненней происходят наши встречи. Он знает, что я люблю его, и не отвергает мои чувства, я же знаю, что он любит Максима, и беспрекословно мирюсь с этим фактом. И если ему нужен секс в качестве утешения, я готов быть просто заменой, смирившись с мыслью, что на моем месте он представляет себе другого. Мы даже не любовники, всего лишь секс-друзья – не больше и не меньше.