Снег (СИ)

  Нестандартность собственной ориентации я понял ещё на втором курсе института. Ничего романтичного в этом не было. Душ в общежитии и красивый третьекурсник с безволосыми ногами, упругими ягодицами и чёрными вьющимися волосами. Похожий на греческого бога. Правда, звали его Радик. Помывка в два часа ночи закончилась двойным оргазмом и болезненными ощущениями в пояснице. Радик оказался хорошим человеком. Мы до сих пор остаёмся друзьями. Он тоже работает в Москве, в солидной фирме, производящей офисную мебель.

  Кровь наконец-то отхлынула из паховой области, даря блаженное расслабление. И чего я так завёлся? Развернувшись к окну и пару раз глубоко вздохнув, я решил смиренно дождаться остановки и с гордостью покинуть вагон. Где-то в глубине души тоненьким голоском пищало разочарование. Хитрые глаза и слегка оттопыренная нижняя губа моего случайного попутчика стояли перед глазами, как наваждение. Скоро оно стало блекнуть и через пару минут исчезло. Триумф был кратковременным и каким-то горьким.

  Мою медитацию прервал деревянный скрип лавки. Чуть правее меня,

  напротив сидел он. Вблизи ещё более красивый. На лице - беспокойное и

  заинтересованное выражение. Господи, чего ему от меня нужно?

  - У тебя закурить не будет? - проговорил тихий и будто извиняющийся голос.

  Путаясь в карманах, я достал четвёртый Kent, протянул ему, открывая пачку. Он взял одну сигарету. Кивнул:

  - Спасибо.

  Потом застыл на мгновение, будто решая, что делать дальше, и ошарашил

  вопросом:

  - Пойдёшь курить?

  Вихрь эмоций превратил моё самообладание в руины, лицо расплылось в глупой улыбке. Я поднялся и бросил:

  - Пойдём.

  Он встал и пошёл за мной. В тот момент я чувствовал себя изменником Родины, идущим на расстрел. Он походил на конвоира, которому предстояло

  привести приговор в исполнение. От художественного сравнения вдруг стало смешно. Я двигался, цепляясь ногами за грязный пол, и ухмылялся собственной послушности. Впервые в жизни вот так запросто пошёл по первому зову - в грязный и явно холодный тамбур. Курил я редко. И вообще собирался бросать. Похоже, не судьба.

  В тамбуре было темно. Руки тут же замёрзли. Я вытащил сигарету, сунул между зубов, достал подарочный Zippо, прикурил. Огонь осветил его лицо, заплясал в ореховых глазах, блеснувших вопросительно. Руки сами потянулись к зажатой в суровых губах сигарете. Огонь задрожал, но выдержал. В следующий момент я совершенно обалдел. Его руки нежно обхватили мои ладони, окружая жгучим теплом, исходящим от загорелой кожи. Бл$дь! Зачем он это делает?! По телу пробежала дрожь. Когда я успокоился, он уже стоял в

  сторонке и спокойно курил, бросая в мою сторону сытые взгляды. На языке

  вертелось только одно слово: "Сука!" А ещё говорят, что голубые ко всем

  пристают! Натурал недоделанный!

  Быстро докурить, дождаться своей остановки и выбраться из этого чёртового вагона. Спектр моих желаний ограничивался тремя неприхотливыми пунктами. А дома - мандарины, оливье, шампанское и горячий душ! Я по-доброму улыбнулся, глядя перед собой и ничего не замечая. Злость ушла вместе с сигаретным дымом. В конце концов он же не виноват, что родился красивым и... гм... гетеросексуальным.

  После двух затяжек наполовину выкуренная сигарета полетела на пол. Я дёрнул дверь в сторону, и тут меня точно током ударило: зачем он попросил у меня сигарету?! У него же - целая пачка в кармане! Зайти в вагон я не успел. Две крепкие руки обхватили меня сзади, перехватили за грудь и живот, потянули обратно, в холодную темноту тамбура. Я выдохнул, напрягаясь, извернулся и приготовился разбить этому уроду всё его грёбаное загорелое лицо...

  Потом был шок. Его губы, шершавые и сухие, мазнули по подбородку, поднялись выше, обхватили мои, вжались и выдохнули хриплым стоном. Запах табака смешался с тёплым воздухом, обжёгшим щёку. Он отпустил мои руки и со знанием дела просунул ладони под куртку, задрал свитер, футболку. Ччччёрт! Горячие ладони заставили тело сжаться, живот скрутило судорогой. Он целовал меня: сначала грубо, будто закреплял победу; потом нежно, почти невесомо. Бл$дь! И где только научился? Голова походила на подушку, только что набитую пухом. Перед глазами плыло, кислорода не хватало. Я захрипел и попытался отодвинуться. Он недовольно замычал мне в рот, потом отстранился и заглянул в глаза. Расширившиеся зрачки почти вытеснили карюю радужку. Он щурился и смотрел из-под густых чёрных ресниц, будто спрашивал, что случилось и можно ли продолжать дальше. А я стоял, возбуждённый до чёртиков, и судорожно дышал, набирая полные лёгкие. Первым не выдержал он. Снова прижал к стене, впился в губы, ладони заскользили по спине, сжимая до синяков. Возбуждение ухало звонкой болью в низу живота. Оно было острым и одновременно тянущим, словно зубная боль, но приносило лишь сильнейшее удовольствие. Потом я почувствовал и его возбуждение. Казалось, он хочет прижаться всем телом сразу: грудью, животом, бёдрами. Я высвободил руки, намереваясь дотронуться до его кожи. Скользнул под свитер, крупные шерстяные нитки приятно щекотали тыльную сторону ладоней; задрал футболку. Думал, что обожгу пальцы: таким горячим он показался. Всё это время я чувствовал, как мои подбородок и шея покрываются поцелуями - влажными и жадными, будто он намеревался покрыть ими всю доступную кожу. Когда я провёл ладонью по его позвоночнику, массируя напряжённые мышцы, впитывая их напряжение, он выгнулся и громко

  выдохнул. Мои руки резко скользнули вниз, попытались пробраться под джинсы, но туго затянутый ремень помешал достичь цели. Я сжал его ягодицы через джинсы и придвинул к себе ещё сильнее, хотя это казалось просто невозможным: настолько тесными были объятия.

  Дальнейшее напоминало отличную порнографию. Он поцеловал меня в губы, а потом я почувствовал, как его пальцы сжимают мой член через ткань джинсов. Я застонал в голос от чересчур острого ощущения. Красивый парень тискает тебя за самое сокровенное в холодном тамбуре и получает от этого удовольствие! Тайная фантазия, вашу мать! Только вот настойчивые губы и пальцы были очень реальными. Через пару минут такой пытки свежие трусы придётся стирать внепланово. Не знаю, прочитал ли он мои мысли или просто перешёл к следующей стадии задуманного, но рука переместилась с члена на ремень, через секунду к ней присоединилась вторая, помогая справиться с замком. Громким жужжанием капитулировала молния, он присел, и вот тут я поплыл. Как "Титаник" после встречи с айсбергом. Не разбирая пути и неуклонно опускаясь на дно. Целовался он лучше, и сначала прикосновения губ к члену были неловкими и кратковременными. Они жалили, словно пчёлы. Хотелось орать от животного удовольствия, переполняющего всё тело. Я вцепился в его голову. Пальцы зарылись в коротких, жестковатых волосах. Чёрт! Как же приятно!

  - Бл$ааадь! - полувздох, полушипение.

  Могу поклясться, что он ухмыльнулся, услышав моё сипение. Хотя как можно ухмыляться с напряжённым членом во рту?! Его руки сжимали мои бёдра, ягодицы, взлетали вверх, исследуя каждую мышцу сведённого напряжением пресса, снова опускались вниз, чтобы сомкнуться вокруг основания члена, сжать мошонку. В глазах заплясали огненные пятна. Руки, судорожно сжимавшие его голову, безвольно повисли. Он почувствовал это и прервал пытку. Я застонал от разочарования, попытался придвинуть его голову обратно, чтобы снова почувствовать эти шершавые губы, этот горячий рот. Он заупирался. Всё, сказка кончилась! Сейчас будет суровая реальность. Он поднялся, сжимая мой дрожащий член левой ладонью - нежно и повелительно, будто тот был его любимой игрушкой, и прошептал в самое ухо:

  - Хочу... тебя.

  Меня бросило в жар. То ли от его тёплого дыхания, то ли от неожиданного признания. Он меня хочет! Да он даже не знает, как меня зовут. Я, кстати, тоже не знаю его имени... А! Какая нах$й разница!