Слава (СИ)

Квартира была однокомнатной и... Как бы это помягче сказать... Нищей. Тут из всех щелей так и слышались полудохлые голоса, что молили: "Ремонт! Мне нужен ремонт!". В единственной комнате, кроме старого шкафа, письменного стола, заваленного книгами и тетрадями и разобранного дивана, ничего больше не было. Слава, немного успокоившись, уселся на этот самый диван. Я посмотрел на него.

— Чай будешь?

Парень кивнул, и я пошел на кухню готовить чай. Кажется, он тоже забыл кто на самом деле хозяин этой обители. Набрав в чайник воду, я включил его, точней попытался. Пощелкав пару раз кнопку включения туда-сюда, я догадался проверить свет. И моя догадка оправдалась. Света в квартире не было. Зато теперь понятно зачем на газовой плите стоит кастрюля с чистой водой. Похоже, свет еще утром отключили. Я пошарил по ящикам в поисках спичек или зажигалки, но не нашел ни того, ни другого. Вздохнув, я вернулся в комнату и увидел Славу, сладко спящего на диване.

— Это наглость, — не понятно кому заявил я и плюхнулся рядом с парнем. Уснул я уже через минуту.

Проснулись мы со Славой одновременно от падения явно чего-то тяжелого у соседей сверху. За окном уже начинало темнеть, поэтому я поднялся с дивана и прошел к выключателю, рассчитывая, что свет уже должны были дать.

Слава, услышав, как я щелкаю выключателем, уселся на диване, и взъерошив свои и без того взлохмаченные после сна волосы, произнес:

— Не старайся. У меня нет электричества.

— В каком смысле нет? — не совсем понял я, повернувшись к парню.

— В прямом.

Я нахмурился и вернулся к дивану. Усевшись на него напротив Мищенко, я пристально посмотрел на парня.

— Давай рассказывай, что у тебя приключилось и куда подевалось электричество.

— Отключили за неуплату. Свет и горячую воду. Говорят, скоро и холодную отрубят.

— А оплатить?

Слава усмехнулся. Я впервые видел его усмешку.

— Денег нет. В кармане лежат последние двести рублей.

— Я что-то вообще ничего не понимаю. Если у тебя нет денег, то найди работу или попроси у родителей, чего сразу под машину бросаться?

— Я сирота, — упс, это я не знал. — А на работу меня не берут. Три месяца назад я работал в одном кафе, однажды вечером касса оказалась пуста, а деньги нашли у меня в шкафчике. Меня, ясное дело, уволили. Сделали соответствующую запись в трудовой. Хорошо хоть заявление в полицию не подали. Но даже без этого меня теперь никуда не берут. Даже дворником! — отчаянно вскрикнул Слава и завалился на подушку, проговорив в нее. — Бывших зэков на работу берут, а меня нет. Я так устал... Спать почти перестал, постоянно напряжен, нервы ни к черту стали...

Я молча смотрел на него, анализируя все услышанное.

— А никаких сбережений у тебя не было?

Слава оторвался от подушки и посмотрел на меня.

— Были, но я их как раз все отдал, чтобы заявление не писали, — и вдруг он подскочил, наклоняясь ко мне, и с лихорадочным блеском в глазах, зашептал. — Слав, это не я. Я не брал эти деньги.

Я отодвинулся от Мищенко. Конечно, не он. Чтобы знать об этом, мне не надо было заглядывать ему в глаза или слышать его оправдания. Я просто знал, что Мищенко не способен на такое. Он никогда ничего ни у кого не брал без разрешения, будь то какая-то мелочь, вроде ручки или листа бумаги, или нечто ценное. Телефон, там, например.

О, кстати, отвлечемся на секунду. Слава действительно назвал меня Славой. Но мы с ним не тезки. Он Святослав, а я Вячеслав. Вот так. Вячеслав Горников. Приятно познакомиться. И я делаю это очень вовремя...

— Знаю, что не брал, — обрадовал я Мищенко. Он облегченно вздохнул и сам отстранился от меня. А я тут же его добил.

— Тебя развели, как лоха.

— В каком смысле? — Слава захлопал ресницами.

— В прямом. Давай-ка повторим все, что ты мне сказал. В воровстве тебя обвинили, даже несмотря на то, что деньги нашлись, соответствующую запись в трудовую тебе сделали, твои сбережения у тебя забрали, заявление в полицию не написали... И я абсолютно уверен, что это все произошло меньше, чем за час, и без вмешательства комиссии.

— Какой комиссии?

Я усмехнулся.

— Ну ясно. Нашли лоха. Ладно, не ссы, сейчас все сделаем, — я выудил из кармана телефон и среди звонков нашел нужного абонента.

— Кому ты собрался звонить? — поинтересовался Слава. Я взглянул на него исподлобья и ответил.

— Папе. Он у меня полковник полиции, — и, не дожидаясь следующего вопроса парня, нажал вызов, поднося телефон к уху.

— Пап, привет.

— Привет, — раздалось на том конце. — Ты где пропадаешь? Мать уже волноваться начала.

— Да у меня тут у друга проблемы возникли еще три месяца назад, а он только сегодня удосужился рассказать о них. В общем, помощь твоя нужна.

— В чем дело?

— Его в воровстве на работе обвинили, а это не он. Я все тридцать два готов отдать за это. Деньги сразу нашли. Полицию не вызывали и заявление не писали, но в трудовую запись о воровстве сделали. И как я понял, полицию ему пообещали не вмешивать, если он отдаст свои деньги.

Папа довольно громко фыркнул в трубку.

— Поздравляю. Можешь передать своему другу, что он идиот и лох.

— Я уже сказал ему это. Ты поможешь?

— Помогу, чего уж там. Имя, фамилию друга скажи и место работы.

— Мищенко Святослав, а работал... Ты где работал? — обратился я уже к Славе.

— Кафе «Гуси-лебеди» на Самойловой, — быстро протараторил он. Я же повторил название кафе и его улицу отцу.

— Хорошо. Я разберусь. Ты-то домой сегодня придешь?

Я покосился на Славу, что не сводил с меня глаз и прислушивался к разговору.

— Нет. Пригляжу за другом, а то он от безысходности сегодня сигануть хотел то из окна, то под машину...

Глаза Славы широко распахнулись.

— Отставить, — грозно произнес папа. — Сказал же, что со всем разберусь.

— Есть, отставить. Ладно, давай, пока. И спасибо.