Как нужно отмечать праздники... или не нужно... (СИ)

Мы согласились, отправив Генку за батоном и кусочком сыра. Тот не стал ломаться, выторговав у нас еще и сигареты.

Первые стаканы пошли туговато, но потом ничего… девчонки чуть не подрались из-за того, что им меньше наливают! Когда в банке оставалось чуть меньше половины литра, у Вано нашелся косячок!

Если бы я был чуточку трезв, ни за что не стал бы курить. Но сейчас мозг затопила волна бешеного веселья, я любил весь мир, а в особенности кофточку Ленки, которая божественно пахла колбасой и сухариками. Сделав по две затяжки каждый, потянулись за разлитым по стаканам самогоном.

- За тех, кто еще на ногах, руках и других частях тела! – сказал Генка, выпивая.

Тост не был понят, но поддержан с великой радостью.

Банка закончилась!

- За мной! – крикнул Вано, утягивая за рукав Кристину в сторону лестницы. – Слышите? Полиция бежит с верхних этажей. Хочет арестовать мои носки. Не дадим иродам поглумиться над достоянием страны!

Не успел моргнуть и глазом, как остался один. Делаю шаг в сторону лестницы. Тело налилось свинцом, голова гудела, руки не слушались, постоянно норовя схватить воздух. А эта сволочь уворачивался, смеясь мне в лицо.

Чем быстрее спускался, тем дальше казался выход. Наконец, хлопнула дверь подъезда, впуская мужчину. Прищурил глаз, стараясь рассмотреть его как следует.

Пожилой мужчина! Нужно поздравить и предупредить о полиции, шаги которой уже были слышны практически за спиной.

- Отец! Будь осторожен, враг не дремлет, - заплетающимся языком выдал я, отламывая маленькие кусочки от батона в руках и отправляя в рот, тщательно пережевывая.

Отец – в народе тридцатипятилетний дворник Никита, от которого только вчера ушла жена, что самое обидное – к школьному уборщику – важно кивнул, всунул мне в руки гаечный ключ (видимо, чтобы было сподручнее от этих самых врагов отбиваться) и, пошатываясь, стал подниматься.

Вываливаюсь на свежий воздух. Ляпота, темнота и тишина…

Обошел вокруг дома три круга (несколько раз упал, прополз через кусты, потерял ключ, обматерил кошку), нашел в траншее, которую зачем-то вырыли, спящего Генку. Постарался растормошить. Меня вежливо попросили бросить раненого и спасаться!

Но не могу же я бросить друга в беде? С трудом взваливаю эту тушу на плечо и ползу на свет.

Фонарь был неубиваем… Был… Пока Генка не кинул в него кроссовок и, что самое интересное, попал!

Теперь ползли в темноте.

- А где все? – хриплю я из последних сил.

- Когда я скрылся в окопе, их забирали люди в белых халатах! На опыты! - Генка причмокнул губами, но глаз так и не раскрыл.

К утру я добрался до дома. И не важно, что до Ленкиного. Главное, сам факт!

Сгрузив возле подъезда невменяемого Генку, устроился у него под боком и уснул.

***

Не стану рассказывать, сколько интересного услышал от своей бывшей девушки, когда их выпустили из вытрезвителя. Вано до сих пор на меня обижается, что не составил ему компанию в этом курятнике.

Повезло только одному Генке. Фейерверк он все же увидел… Правда, утверждал, что это началась война и нужно было спасать самое ценное, то есть его!

Нет худа без добра! Подарок Ленке все же не пришлось покупать – эта цаца получила от родителей нагоняй и домашний арест на ближайший месяц.

Я же отделался подзатыльником от ухмыляющегося отца и двухчасовой нотацией от матери. Жалко, что не узнал, кто из детей, внуков или правнуков Галкина приезжал… И я не о детях Орбакайте думаю!

Как бы следующий праздник отметить?