В другой реальности (СИ)

– Что за намёки? – со смешком в голосе спросил Грейвс, удерживая юношу за бёдра. – Ты об учёбе должен думать. И эти постоянные опоздания… Что мне сделать, чтобы ты начал грамотно распределять своё время?

Криденс выдохнул в ответ на это шутливое ворчание и подался вперёд, обнимая профессора за шею. Ощутив ответное объятие, сильное и тёплое, Бэрбоун прикрыл глаза и разомлел, понимая, как он соскучился по Грейвсу.

Они познакомились летом в одном из ночных клубов. Криденс рос в религиозной семье под строгим контролем суровой мачехи, но, как и любого ребёнка, его интересовало всё запретное. И чем старше он становился, тем был всё любознательнее и смелее. В его случае любопытство в споре со страхом наказаний всегда побеждало. Мать так и так нещадно драла его с завидным постоянством, и быть праведным мальчиком просто не было смысла.

Худшим открытием в жизни Криденса стало то, что его явно влекло к мужскому полу. И уже во время учёбы в университете он так устал от мачехи и её проповедей, что в вечер её отсутствия сбежал в клуб, чтобы попробовать всё: и спиртное, и сигареты, и запрещённые контакты. Помог ему в этом сосед, далеко неправедный уличный хулиган, но добродушный малый, сочувствующий Криденсу и его братьям и сёстрам.

И именно в этом ночном клубе Криденс впервые увидел Персиваля Грейвса. Тот тоже заприметил робкого, но привлекательного юношу, обжигающего тёмным и пугающим взглядом. Грейвс был пьян и довольно скоро он затащил юношу к себе домой, а там и в кровать. Наутро Криденс сбежал, опасаясь заводить постоянные связи, но всё оставшееся лето он думал о Персивале и вспоминал их ночь.

Какого же было их взаимное удивление, когда на первой лекции года на новой дисциплине Криденс и Грейвс встретились снова. Один был студентом, второй профессором. И чувство неловкости испытывал только Криденс, а Грейвс делал вид, что вовсе не узнал его. После пары конфликтов они разговорились, затем сошлись. Грейвс знал о ситуации в семье Криденса и прикрывал его с учёбой, но при этом заставлял учиться, видя, что у парнишки перспективное будущее. Их отношения с уверенностью можно было бы назвать серьёзными, если бы не приходилось прятаться по углам от всего мира.

– Если бы мачеха узнала… – прошептал Криденс, расслабляясь от успокаивающих поглаживаний Грейвса. – Что я сплю с кем-то… Да не просто с кем-то, а со своим профессором, да ещё и с мужчиной! Или наоборот… не знаю, что в приоритете ужаснее, но она точно убила бы нас обоих.

– А я жду по утрам пулю в лоб, – улыбнулся Грейвс, зарываясь носом в мягкие волосы любовника. – И даже не удивлюсь, если словлю её. Но я не боюсь. Она вновь тебя била?

– Она чуть не сломала мне пальцы. Клянусь, когда-нибудь я сам убью её! – выдохнул Криденс, отстраняясь. – Мне надоело быть таким!

– Каким? – заботливо спросил Персиваль, скользя пальцами по чужому плечу.

– Забитым, зажатым и позорным изгоем! Слабым трусом… – с презрением высказал Бэрбоун. – Я устал опускать голову, смотреть в пол, быть посмешищем. Ведь я могу дать ей отпор, я давно сильнее!

Грейвс внимательно слушал юношу, рассматривая его красивое и необычное лицо. Парнишка был хорош собой, а уж лёгкая демоническая тень во взгляде преображала его лучше всего другого.

– Нам надо уехать, – сказал Персиваль, обхватывая ладонями лицо ученика. - И тогда…

Но его перебил завибрировавший на столе телефон. Криденс сразу увидел высветившееся на экране имя жены Персиваля и ревниво поджал губы. Грейвс ответил на звонок, ощутив, как Криденс зло и сильно сжал его руку.

– Это срочно? – спросил он, слушая ответ жены, а взгляд его при этом блуждал по торсу Криденса. – Хорошо, я подъеду. Минут через двадцать. Ладно?

– Ты не любишь её, – настойчиво произнёс Криденс, когда Грейвс скинул звонок.

– Не люблю, – согласно кивнул Персиваль. – Не зря же мы в стадии развода, что не мешает ей не терять надежды. И не смотри так! А то ты не на сына религиозной фанатички похож, а на дьяволёнка.

– Во мне много недоброго, поверь, – тихо ответил Бэрбоун.

– А я знаю, – Грейвс притянул Криденса и прошептал в самые его губы. – Именно это меня и привлекло в тебе когда-то. Ты опасный.

Их поцелуй был неспешным и сладким: каждое прикосновение губ продлялось нарочно как можно дольше, чтобы утолить голод и жажду после долгой разлуки. Руки блуждали по чужим плечам, спине, опускались на ягодицы, и Криденс порывисто прижимался к любовнику, не сдерживая стонов. Бэрбоун думал о том, что сказал бы Грейвс, если бы узнал, как он порой коротает вечера или своё пребывание в ванной комнате, когда думает о нём. Хотя он, наверное, догадывался и даже радовался подобному. Однажды Персиваль сел в кресло и приказал Криденсу ласкать самого себя, когда как сам профессор оставался просто зрителем происходящего.

– Всё, брысь с глаз моих, – отстранил от себя Персиваль смеющегося любовника. – У меня работы много. Ты придёшь завтра вечером?

– Да, – кивнул Криденс, успев поцеловать профессора в щёку. – Мать уезжает к своим адептам, а я приду к тебе.

– Сестра не сдаст? – обеспокоенно уточнил Грейвс

– Нет конечно, о чём ты, – улыбнулся Криденс, отстраняясь от Персиваля.

Грейвс кивнул с улыбкой. Он помнил из рассказов юного любовника, что мачеха избивает всех своих детей, и они, объединённые общей бедой, не спешат сдавать друг друга. Профессор вернулся за стол к своим тестам, а Криденс ещё немного постоял, просто наблюдая за ним и поражаясь, что у него в жизни появился такой человек, друг и любовник, который к тому же был в два раза старше.

– И только попробуй опоздать на следующую лекцию! – добавил внезапно Грейвс, отрываясь от бумаг. – Выгоню тебя!

– Не опоздаю, – улыбнулся Криденс.

Подхватив сумку, он открыл дверь, помахал любовнику и убежал. Персиваль лишь улыбнулся и покачал головой. Наведя порядок на столе и накинув плащ, он направился на встречу к жене.

Но все его мысли были заняты только робким на вид юношей. Робким, но с таким невероятным количеством демонов в душе.