Девять кругов ада (СИ)

Драко вздрогнул, а счастье в глазах разительно померкло. Еще пару минут царило молчание, а затем он несмело и хрипло начал:

– Я не…

Но его перебил мистер Шруд.

– Как вы оба понимаете, магический брак требует особенных отношений. И ритуала, – протянул он почти скучающим голосом, – который готовится месяц.

– Да что вы за человек, – Гарри вскочил, опрокидывая стул, и готов был запустить в мадвоката невербальной Авадой, если бы такое вообще было возможно. – Зачем вы даете надежду, ког…

– К вашей радости, – громко и медленно произнес мистер Шруд, щуря на Гарри глаза. – Я заказал ритуал на следующий же день, как разобрался с бумагами по делу. Осталось всего восемь дней, если считать сегодняшний.

– И откуда нам взять эти девять дней? – подал голос Драко, стараясь не смотреть на Гарри.

– А это именно то, что я узнавал «все эти недели», – кивнул Шруд, снова стреляя в Гарри глазами. – Вам нужно обручиться. Это займет не более получаса. Практика редкая, и ею частенько пренебрегают, однако она так же, как и брак, заверяется магией. Я изучил все дела, связанные с магическими отношениями, за последнее столетие. Подобного прецедента в Британии не было, а, следовательно, судье придется собирать Совет по принятию решений. Они будут разбираться ровно десять дней. Таким образом, ритуал будет готов к концу восьмого дня разбирательств, и что бы ни решил Совет, им придется прислушаться к вам, мистер Поттер, ведь вы будете абсолютно легально состоять в магическом браке с мистером Малфоем. Разумеется, если все получится, – закончил он и звонко хлопнул в ладоши, отчего свиток у его лица завернулся в трубочку и нырнул в портфель, а за ним и остальные документы, к которым Драко так и не притронулся.

– А может не получиться? – переспросил Гарри. Информации было и без того много, а Гермионы, успевающей перерабатывать новостной поток куда большего объема в разы быстрее, рядом не было.

– Я же говорил про особенный род отношений, разве нет? Магический брак, мистер Поттер, потому и готовится месяц, что это не просто кольцо на пальце. Это тонкое и искусное переплетение чар Непреложного Обета, магии Веритасерума, следящих чар, даже от Окклюменции в нем есть. Вы с супругом станете практически едины, – снова заговорил мистер Шруд, откидываясь в кресле и сцепляя пальцы в замок. – А этого единства не выйдет без сильной эмоциональной связи. Знаете такую? Ее еще зовут любовью.

– Э-э-м… – Гарри не нашел в своем лексиконе ничего умнее. В голове был вакуум, как в космосе, и единственным кораблем, бороздящим эти просторы, было слово «Любовь».

Все это смахивало на какую-то идиотскую театральную постановку не менее идиотского сценария, и каждая новая реплика героев только добавляла ситуации сюрреализма.

– Не тупи, Поттер, – вздохнул Драко, пальцами откидывая слипшуюся челку с глаз, и, кривясь, вытер ладонь о брюки. – Это означает, что ты должен за девять дней в меня влюбиться.

– Тебе, между прочим, тоже придется меня пол… – вскинувшийся было Гарри запнулся и мысленно выругался, стараясь не стесняться слишком уж явно.

Его никто никогда не любил по-настоящему, чтобы магия… ритуалы… Чтобы навсегда. Джинни была им очарована, Чжоу нашла в нем утешение, но любовь, как у родителей, Гарри лишь снилась. В прямом смысле этих слов: долгие горячие ночи, проведенные в сладком забытьи на скомканных простынях, когда Гарри упивался постыдными снами с участием этого… Малфоя.

Гарри тогда, краснее макового соцветия, прогоняя домовиков и собственноручно меняя постельное белье, от души благодарил Мерлина, что в Хогвартсе не преподают Легилеменцию. Иначе бы Рон мокрого места не оставил ни от него, ни от Драко.

– И мне… придется, – покорно согласился Драко, то ли кивнув, то ли тряхнув волосами, чтобы спрятать за ними глаза. – Ты же понимаешь, что это невозможно? – он сказал это так тихо, что Гарри сначала показалось, что ему послышалось. И было бы лучше, если бы ему и правда послышалось, потому что эти слова резанули по сердцу так сильно и больно, как не было от Авады. – У тебя - ладно, ладно, у нас - не получится. Все усилия будут зря, а если и получится, мы всю жизнь будем несчас…

– Заткнись, – резко оборвал его Гарри, и сталь в его голосе звонко столкнулась со стеклом графина. Он сжал кулаки и стиснул зубы так сильно, что на скулах заходили желваки. – Я пообещал. Пообещал, Малфой, слышишь? Матери твоей, своим родным на их смертном одре пообещал, что вытащу тебя из Азкабана, и прилети в меня третья Авада, если я не сделаю все возможное, чтобы сдержать это обещание.

Драко поднял на Гарри усталые глаза. Только сейчас он смог рассмотреть и темные круги, и кровоподтеки, и рассеченную правую бровь. Даже пятнышко сажи на лбу слева, так напоминающее его собственный шрам. Настолько сильно, что Гарри усилием воли заставил себя не поднять руку и не стереть этот след, как он частенько пытался сделать со своим шрамом.

– Снова, – тихо сказал Драко и криво улыбнулся одним уголком губ.

– Снова, – кивнул Гарри, почти мгновенно успокаиваясь. Они так и не говорили после того инцидента в Выручай-комнате. Если не считать загнанный отчаянный взгляд Драко в поместье, и почти шепотом выдохнутое: «Что у т… него с лицом?».

Гарри еще сильнее стиснул кулаки и порывисто кивнул. Все верно. Спас однажды, спасет и снова. А на школьную влюбленность плевать. Школа за плечами, она в руинах, ровно как и его мечты о спокойной жизни. Но будь он трижды проклят, если бы мог бросить Драко в этой ситуации. Пускай брак с ним и означал вечное томление без ласки и страдание от холода и безразличия, которыми от Драко наверняка будет фонить на мили вокруг.

– Измены же магия разрешает? – спросил он, поворачиваясь к Шруду. Вопрос глупый и неуместный, ему и самому ответ был не интересен - изменить тому, кто тебя не любит, невозможно по определению, да и не мог Гарри смотреть ни на кого, кроме Драко, но молчать было еще хуже.

– Вообще-то, измены принесут ваш… – начал он, нахмурившись, но его перебил Драко.

– Разрешает. Разрешает, Поттер, и раз уж тут такое дело, то можешь кувыркаться со своей рыжей дальше, – казалось, этим голосом в рекордные сроки можно было заморозить по меньшей мере хогвартское озеро.

Мистер Шруд на это заявление нахмурился и собирался что-то ответить, когда сквозь плотно закрытые двери просочилась бабочка-патронус, осыпая присутствующих невесомой волшебной пыльцой с полупрозрачных крыльев. Бабочка облетела комнату по кругу и растворилась, а Шруд широко улыбнулся и поднялся с кресла.

– Я предугадал ваше согласие, молодые люди, – пояснил он на два внимательных взгляда. – Обрядник уже здесь. Впрочем, пока что еще можно отказаться от этой затеи, – он замер у дверей, сцепив руки за спиной и слегка раскачиваясь с пятки на носок.

– Малфой, ты как?

Обычный, по сути своей, вопрос заставил Драко вздрогнуть и неожиданно рассмеяться - глухо, обреченно. Истерично.

– Поттер, прямо сейчас решается моя судьба. В твоих руках и моя, и твоя жизнь. В случае если у нас каким-то образом все получится, то ты попрощаешься с той свободой, что получил, покончив с Лордом, ты это понимаешь? Понимаешь, что это я должен спрашивать «Поттер, ты как?»?

– Я уже все сказал, – тихо ответил Гарри и развернулся к дверям. – Ведите своего обрядника, мистер Шруд.

~//~

Со своего места Гарри не видел ни единого знакомого лица, - сказывалось и плохое зрение, и бессонная ночь, полная тревоги и переживаний, но он знал, что Гермиона, чья кожа оттенка гагата* всегда выделялась на фоне окружающих, и Фред с Джорджем, которые были сильнее увлечены разговором друг с другом, нежели происходящим в зале, пришли его поддержать

Удивляться отсутствию Рона не приходилось - война повлияла на всех по-разному, и Рон сразу после финального сражения сделал предложение Лаванде. Та своего упускать и не думала, потому сейчас они вместе с Молли, Артуром и четой Браун вовсю готовились к свадьбе, и Гарри не видел причин, по которым ему следовало бы нагружать друга еще и своим браком.