Штамм «Стилински» (СИ)

«Ты переспал с ней?»

«Дерек, ты там дышишь?»

«А как ты дышишь, эротично или не очень?»

«Дерек, подыши на меня!»

Интересно, если он прямо сейчас выбросит это адское устройство, какой способ террора изобретут эти гиперактивные засранцы? Будут подпихивать ему записочки под дверь или караулить около машины, размахивая транспарантом?

Дерек всей душой надеется, что никогда этого не узнает.

– КОРА! – выдыхает он во всю мощь своих легких, и сестра, всполошившись, тут же вываливается из ванной. Пялится на рассерженного Дерека, после – на ухмыляющегося Питера, и закатывает глаза.

Семейная черта как-никак.

– Стилински?

Дерек просто проходит мимо и от души хлопает дверью. В ванной слишком душно, а в воздухе так и витают частицы пудры.

Плевать, он не какая-то там псина, чтобы расчихаться от женской косметики.

Выкручивает кран с холодной водой и сразу же, не дав себе передумать, пихает голову под струю.

Возможно, он сможет продержаться до вечера и не прикончить кого-нибудь. Если, конечно, они снова ему не напишут.

Когда получасом поздней он тормозит на школьной парковке, дождь уже вовсю лупит по крыше его тачки и Кора медлит, не желая замочить волосы.

Проверяет содержимое своей сумки, бросает быстрые взгляды в боковое зеркало, оценивая свой внешний вид, и Дерек, как хороший брат, терпит это.

Терпит, пока на парковку, кашляя и чихая, не закатывается синий, громыхающий, словно ведро с гайками, джип.

Глаза Хейла расширяются против воли, и его младшая сестренка просто не может сдержать понимающий смешок.

– У тебя три секунды на то, чтобы покинуть салон, – сквозь зубы давит из себя Дерек и надеется побыстрее свалить. Кора обиженно надувает губы, но ничего не говорит. Хватает сумку и быстро, скорее чтобы испачкать в помаде, мажет губами по щеке брата. Толкнув дверцу, выскакивает на улицу.

Дерек тут же сдает назад и сваливает так стремительно, словно за ним гонится как минимум тираннозавр.

Два! Два болтливых, выжирающих его мозг тираннозавра. Которые сейчас в открытую пялятся на его бампер, а Стюарт уже тянется за телефоном.

Правда первым отправить сообщение успевает Стайлз: «Приятно было увидеть твою недовольную морду, волк».

И тут же с опозданием в долю секунды приходит вторая: «Это присутствие Стайлза делает тебя таким хмурым? Только скажи – и я сожру его телефон».

Дерек стискивает руль и мысленно считает до десяти, прикидывая, как скоро они раздобудут новый номер, если от старого он избавится прямо сейчас.

========== Часть 2 ==========

Это вроде как сложившийся ритуал, поэтому Дерек хмурится и закатывает глаза скорее по привычке, а не потому, что все эти подростки, набившиеся в его лофт, бесят.

Не вечно самоуверенно неотразимая Лидия Мартин, которая неизменно притаскивает с собой упаковку диетических хлебцев и откусывает от пластинки по маленькому кусочку, изредка завистливо поглядывая на парней, жующих вредные чипсы.

И даже когда в лофт привезли красное низкое кресло, Дерек почти не удивился, а только молча черканул в ведомости.

Особо не осторожничая, дотолкал импровизированный трон королевы школы до центра просторного холла, да так и бросил его там, не сомневаясь в том, что привередливая Лидия без труда найдет пару мохнатых и не очень грузчиков для транспортировки своей собственности.

Не долговязый Айзек, с недавних времен начавший поглядывать на опасную подружку Маккола, с которой у него не особо ладилось, но, что занятно, изредка получал нечто похожее на флирт в ответ.

Айзек, решивший вдруг, что им нужен какой-никакой стол якобы для того, чтобы заниматься, но Дерек-то знает, что Айзеку так удобнее. Удобнее спать, то и дело открывая один желтый глаз, и из-под высокой столешницы внимательно оглядывать просторный лофт.

Айзеку так безопаснее, и Дерек не возражает, даже когда видавший виды, покосившийся, явно раньше стоявший на кухне в доме Лейхи стол постепенно обрастает кучей бесполезного барахла.

Не Эрика, несмотря на стервозность и порой слишком короткие юбки. Не Эрика, которая иногда забывает, что больше не зависит от частых приступов, и натягивает поверх обтягивающей майки просторный свитер, стащенный у Айзека, или спортивную куртку Бойда.

И то, и то ей слишком велико, но волчица довольно скалится и только подкатывает рукава.

Как-то само собой на темно-синем диване появляются бежевые подушки. Эрика никогда не говорит об этом, но Дерек знает, что уголок одной из них она закусывала, переживая приступ эпилепсии. Так давно, что кажется, будто в прошлой жизни.

Не молчаливый Бойд, который вообще бесит Дерека меньше остальных хотя бы потому, что не треплется без умолку. Бойд часто в себе и думает, где бы зацепить еще одну подработку, и, чтобы его не дергали лишний раз, всегда остается где-то поодаль, за диванной спинкой, и со временем в укромном уголке лофта появляется почерневший от времени и дерьмового лака высокий барный стул. Обыкновенный, деревянный, без фигни вроде регулирующегося по высоте сиденья или крутящейся ножки. Массивный и устойчивый – просто так не слетишь.

А еще, буквально на прошлой неделе, Дерек замечает россыпь визиток, небрежно разбросанных по столу: сплошь автомастерские, мойки и бары не с самой лучшей репутацией.

Не нужно быть гением, чтобы догадаться, кто вывернул карманы.

И уж, конечно, не малышка Кора, которую Дерек считал мертвой. И она его, в принципе, тоже. Потерянные годы дают о себе знать, и Хейл-младшая частенько показывает зубки, не стесняясь скалиться на брата, но тут же отступает, впрочем. Дереку хочется запретить ей все на свете и запереть в комнате наверху, но он напоминает себе, что ей не десять, и, сжав зубы, только кивает, когда некогда малявка натягивает кожаную куртку, ловко шнурует тяжелые берцы и зависает где-то до полуночи. Дерек догадывается с кем, но предпочитает не думать об этом.

Обжившись, Кора требует кредитку брата и, захватив с собой Айзека в качестве еще одной пары свободных рук, отправляется в торговый центр, а вечером Дерек обнаруживает кофеварку, микроволновую печь и идиотский вытянутый ночник, который приживается на тумбочке почему-то рядом с его кроватью.

Было мило со стороны сестренки намекнуть, что пора бы избавляться от кошмаров, да только ни одной светящейся штуки не хватит мощности, чтобы разогнать то, что порой ломится в его голову и выжигает изнутри.

Не Скотт, и Хейл, черт его лягни, сам не верит, что начинает думать о твердолобом, упрямом Макколе в таком ключе. Вроде как не часть его, Дерека, стаи, и в то же время неодолимо тянется к своим. Не то потому, что его «исключительность» действительно тяготит его, не то потому, что среди оборотней он может позволить себе расслабиться и не опасаться того, что в шутливой потасовке может раскроить своему противнику лицо или оттяпать ухо.

Дерек наблюдает за ним, всматривается, прищурившись, и все никак не может разглядеть того самого, из-за чего Питер, повинуясь своей звериной сущности, выбрал именно его, а не, скажем, бродивших рядом Стилински или кого-то из патрульных.

Маккол как-то забывает свою старую потасканную куртку, пропахшую машинным маслом и гудроном, да так и не может ее забрать. Висит, перекинутая через перила добрых пару недель, и Скотт частенько заглядывает забрать ее, но, заскочив на минутку, остается зависать с недавнего времени освоившим джойстик Айзеком.

Откуда у него в лофте приставка – Дерек старается не думать, равно как и о том, что консоль появилась после того, как он сам, смирившись с наплывом подростков в своей жизни, привез новенькую широкоформатную плазму.

Подростков, которые, вопреки всем ожиданиям, бесят его даже меньше допустимой нормы. За редким исключением.

Конкретно двое.

Двое, в клетчатых рубашках и с мешковатыми рюкзаками. Двое, парной занозой засевшие в его заднице так глубоко, что о временах, когда самой большой проблемой был его спятивший дядюшка Питер, альфа вспоминает едва ли не с ностальгией.