Гладиатор (СИ)

И мой послушный мальчик подполз ближе, доверчиво прижимаясь и пряча мордашку.

Я не беспокоил его больше, и уже через пару минут его ровное дыхание подсказало, что мальчишка уснул.

- Доктор, – тихо позвал я врача, немного обождав, и тот, появившись из-за угла, помог мне освободиться от ремней.

Я обмылся сам и вытер влажным полотенцем моего мальчика, стирая следы нашей страсти. Сам осмотрел его везде, заметив на бедрах кровь – я все же порвал его слегка, в чем с неохотой признался доктору.

Курций не стал меня отчитывать, словно малолетнего, а просто всучил мазь. Смазывая желанное колечко, я осторожно ввел ему палец.

Доктор прав, я абсолютно себя не контролирую…

Мой омега зашевелился и соблазнительно изогнулся, выпячивая попку, в воздухе запахло свежей смазкой.

- Привязывайте, – поторопил я врача, не представляя, как переживу эту пытку вновь, но все же понимая, что если бы не доктор, парень вряд ли бы очухался так скоро, прося у меня новых ласк…

====== Пробуждение ======

Очнувшись уже в знакомой кровати, в светлой хозяйской комнате, Офиару не мог пошевелиться. Ему казалось, что на нем не осталось ни одного живого места. Омега так и лежал, не размыкая век и не двигаясь. Тело наполняла странная тяжесть, мышцы ныли от одной мысли о движении, не было сил повернуть голову, только медленно втягивать воздух, поднимая грудную клетку.

Он помнил темную улицу и свое падение, страх, сковавший его израненное тело, которое вот-вот должны были изнасиловать… запах гладиолусов…

Его память совершила кривой прыжок, и он увидел Далата… в объятьях темноволосого омеги. Они страстно прижимались друг к другу и… Офиару стало мучительно обидно… он отогнал приносящие смятение мысли… он сбежал!

Точно! Он решил воспользоваться шансом и улизнул из особняка, но, кажется, упал с крыши… и вот он снова здесь… Должно быть его поймали и избили за побег… но зачем принесли в спальню?..

- Хватит прикидываться спящим, – раздался тонкий, ехидный голос.

Офиару тяжело открыл глаза.

«Прим. Кто же еще?»

- Думаешь, к тебе теперь будет особое отношение? – рассерженно поджимал он тонкие губы. Скрестив руки на груди, омега стоял у подножия кровати, прямо напротив, сверля его ненавистным взглядом.

- Думаешь, если хозяин трахнул тебя разок, так ты теперь сказочный принц?

Офиару застыл, и наверняка бы побледнел, если бы в его лице оставалась хоть одна единственная кровинка.

- Что смотришь? Нигде не болит? – в удивлении помотал он головой.

Болит… Везде болит… Каждая клеточка шумит страданием, унижением, горечью… Прим не врал, Офиару чувствовал там, внизу, острую резь, притаившуюся постыдным оскорблением не только телу, но и душе.

- Трахнули и трахнули, нечего делать такое лицо! Хозяин прекрасно…

- Прим, – в дверном проеме возник Сулла, неся в руках разнос, – прекрати.

- Что прекратить? – накинулся на него тот, словно фурия. – Подумаешь, натянули разок! Не хочу, чтобы жалкий раб тешил себя пустыми надеждами! – и он повернулся к Офиару. – Не ты первый, не ты последний.

- Прим, тебе лучше уйти, – твердо сказал Сулла, присаживаясь рядом с Офиару и протягивая ему неглубокую мисочку. – Если хозяин услышит, тебе не поздоровится.

- Да ему плевать на эту шваль! – орал он на весь дом, покраснев от злости и брызгая слюной. – Он никто! Жалкий, искалеченный раб! Дворняга! – его глаза вылезли из орбит как у сумасшедшего.

Сулла потихоньку вливал оставленное доктором снадобье в молчавшего омегу.

- Устроил побег и поплатится за это! Не удивлюсь, если тебя изобьют палками! А потом… потом, поставят тавро беглого! И пустят по кругу между охранниками!

- Прим! – впервые повысил голос Сулла.

- Оставь его, – пробормотал Офиару, – он прав… трахнули и трахнули…

- Нет, Офиару! В нем говорит злость. Хозяин к тебе совсем по-другому относится.

Офиару горько хмыкнул.

- Очнись, мой друг, ты видишь где-то метку?

Бета замер, все так же поддерживая омегу за плечи, тот почти ничего не весил. Офиару уставился в окно безжизненными, потускневшими глазами.

- Ты чувствуешь на мне его запах?

Сулла молчал, он сам никак не мог объяснить этот странный факт, хотя и был уверен в собственной правоте.

- О, а мальчонка умнее, чем кажется, – злорадно улыбаясь, подтвердил Прим.

- Я не могу этого объяснить, Офиару, но поверь мне – всё не так, как кажется.

- Именно так! – снова вмешался Прим, всплеснув руками. – Только такой идиот как ты, Сулла, не видишь очевидных вещей! Он просто подстилка, да и то неполноценная! Уродец! Искалеченное страшилище, как у хозяина вообще на тебя встал, нич…

Он не смог закончить, потому что резкий удар по лицу сшиб его с ног, и Прим отлетел в угол. Никто не заметил, как в комнате возник Далат.

- Хозяин!

- Вынеси этот мусор отсюда и прикажи наказать, – холодно проговорил альфа, – двадцать ударов плетью.

- Хозяин, пожалуйста! – кротко взмолился Сулла, падая перед Далатом на колени и растягиваясь во весь рост. – Он не переживет, он болен! Молю!

- Исполняй.

- Умоляю вас, пожалуйста! – слезно продолжал Сулла.

- ВОН! – сорвался на крик Далат, и все, кто были в комнате, вздрогнули.

Сулла, не смея поднять взгляд, подхватил забившегося в угол Прима под локоть и буквально выволок из комнаты.

Офиару не двигался и не смотрел в ненавистное лицо.

- Как ты?

Тишина.

Далат шумно выдохнул и подошел вплотную к Офиару. Он присел на кровать, где минуту назад примостился Сулла и, взяв омегу за подбородок, развернул его лицом к себе, не обращая внимания на слабое сопротивление.

Офиару уставился в отвратительно прекрасное лицо. Далат смотрел прямо, а омежка не мог никак взять в толк, как такое совершенное создание могло быть настолько жутким и мерзким. Он почувствовал, как к глазам подступают слезы. Офиару дернулся, не желая показывать слабости и собственного горя. Он отчаянно не хотел, чтобы этот альфа видел его таким ничтожным и уязвимым… после того, что он с ним сделал…

Омега снова рванулся, но Далат держал крепко и не прерывал взгляд ни на секунду, подчиняя омегу собственной воле, сгибая его не прирученный дух железной рукой.

Прекрасное, высеченное из камня лицо поплыло перед глазами омеги, и по щекам парня покатились горячие полосы слез. Офиару всхлипнул, его нижняя губа задрожала, из последних сил удерживая рыдания, он вздрогнул и закрыл глаза, не в силах выдержать этот невозможный взгляд.

Как он мог оставаться таким спокойным, таким уверенным? Неужели ему ни капельки не стыдно?! Не жалко других?!..

- У тебя нет сердца, – разрыдавшись в голос, прохрипел омега больше не в силах сдерживать рвущуюся из глубины горечь.

А потом он ощутил, как сильные руки осторожно обхватывают ноющее от ран тело за талию и притягивают к себе, сажая на колени.

- Успокойся, зайка. Все хорошо.

Очутившись в плену ласковых рук и слыша нежность, которой не было еще секунду назад, когда он жестко отчитывал Суллу и приказывал высечь Прима, Офиару обмяк и расслабился, давая волю всем своим страхам и горестям, что загонял глубоко внутрь. Он рыдал, давясь соленой влагой и выплескивая обиды, пытался ударить невозможного альфу, причиняя страдания сам себе. Тогда Далат перехватил тонкую ручку, поднес к губам и поцеловал… Генерал целовал его пальцы, его запястье, его плечо и шею. Терпкий запах самца с неповторимым ароматом острых цветов кружил голову. Еще немного и…

- Не надо, – взмолился омега.

Далат остановился в непозволительной близости от личика омеги, не выпуская руку и не давая ему отпрянуть от жаркой кожи.

- Почему? – спросил он с чувством в самое ушко, не забыв задеть мочку горячими губами.

- Я не хочу! – но глаз Офиару открыть не мог, боясь попасть в морок погибельного взора.

Рука Далата скользнула по тунике и остановилась в паху, где сквозь легкую ткань легко чувствовалось возбуждение мальчика.